Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова

Марина принимала решения спонтанно и интуитивно, быстро, и ждала того же от супруга. Ее дико раздражала манера Гущина думать, прежде чем ответить!

— У меня быстрый ум, — объясняла женщина. — Меня бесит, если мне не отвечают сразу. Чего тут думать-то, а, Гущин? Вопрос элементарный, бытовой, решение простейшее!

Стас же считал, что у жены язык опережает мозги. Ее спонтанные решения зачастую оборачивались пшиком и конфузом. Но если брать юриспруденцию отдельно, то тут интуиция Маринки как-то срабатывала. (Или везло пока.)

В общем, если штампы применить: страсти накалялись, непонимание росло. Скандалы становились чуть ли не ежедневными.

О том, как сказываются родительские разборки на Арсении Стас, почему-то, не думал. Считал, из-за сына стерпит все, что так и нужно — ребенок должен расти в полной семье.

Но вот однажды, когда после очередного громкого скандала Гущин сидел на кухне и тискал в руках большую чашку с остывшим чаем, туда же зашел Арсений. Сел на табурет напротив папы, поставил локти на столешницу и бескомпромиссно выдал:

— Наша мама — энергетический вампир. — Стас поднял голову и изумленно поглядел на четырнадцатилетнего подростка. — И вот чего я, батя, не понимаю… Ну ладно я. Родителей не выбирают, мне с мамой пожизненно мучиться. Но ты-то что? Тебя, что держит? Хлопни дверью, наори, ты ж нормальный мужик!

«Нормальный мужик» Гущин понимал, что в сыне говорит юношеский максимализм, свойственная молодости категоричность и невозможность разглядеть полутона. А возможно сказывались мамины гены, сын умел также отрубить с плеча. Но мог и семь раз примериться, как папа. Гущин считал, что сыну повезло — от каждого из родителей он взял их лучшие качества.

Но в целом Арсений был прав, а от полутонов, по сути дела, ничего уже не осталось. Тем же вечером Стас собрал вещи и переехал к маме.

Маргарита Павловна ни чуть не удивилась, увидев на пороге сына с чемоданом, и впервые призналась, что всегда знала: брак разлетится вдребезги. Так лучше уж раньше, чем позже.

…О семейном фиаско Стас поведал Львовой в нескольких корректных фразах, но на сыне остановился подробнее:

— В этом году Арсений поступил в военное летное училище. Он с детства мечтал стать полярным летчиком.

— Какой ужас, — раздался за спиной майора тихий выдох Ани. — А почему полярным-то? Это же так страшно! — девочка подошла к маме, обняла ее за талию, прижалась. — Я по телевизору документальный фильм смотрела, так там рассказывали, что даже если летчик катапультируется из падающего самолета, то в холодной воде все равно не выживает…

— Нюра, Нюра, — чмокнув дочь в висок, перебила мама. — Ты что специально пришла Станислава Петровича попугать, да?

— Неа, — девочка подняла лицо к матери. — Я пришла спросить, можно ли сходить с Занозой на реку? Она вся в земле извозилась, мы ее там искупаем.

Львова вопросительно поглядела на гостя. Но в ее глазах майор увидел иной вопрос — возвращение к прежней теме: есть опасность или нет? Можно ли дочерям выходить за территорию?

Непонятно, поняла ли переглядки взрослых Аня, но просьбу она подредактировала:

— С нами Влад пойдет и Мишка тоже обещал. Можно?

— Конечно, — улыбнулся Гущин. — Только проследите, чтобы Зойка от вас в камыши не заплыла. Она здесь ничего не знает и может потеряться.

— А мы присмотрим! — уже убегая, крикнула девчонка.

— Тоже мне парламентер, — глядя в спину бегущей дочери, хмыкнула Львова.

— Веревки из вас вьет?

— Ну куда ж без этого? Случается. Папа ей вообще ни в чем отказать не может. Но впрочем, Аня многого не просит, она неизбалованная девочка. Послушная.

«Возможно так и есть», — подумал Гущин. В его присутствии Аня еще ни разу не совершила ничего, не попросив у взрослых разрешения.

Пригубив вина, майор поинтересовался:

— А Миша, это сын вашего мужа от первого брака, да? — Станислав не собирался скрывать, что наводил справки о близких Львовой.

— Угу. Миша очень хороший парень. — Евгения Сергеевна махнула рукой на недалекий забор из сетки рабицы, отделявший их участок от соседского. — Они живут вот там.

В том, что бывшие супруги Дмитрий и Анфиса жили по соседству не было ничего сверх странного. Они здесь родились, все детство вместе провели, считались первой парой на деревне и поженились сразу после школы. Анфиса ждала мужа из армии и воспитывала первенца, названного в честь деда Михаилом.

Все это Стасу рассказал Иванцов, пожелавший оградить начальницу от расспросов о бывшей семье мужа. Влад так же упомянул и о том, что второй супруг Анфисы, мало того, что был из этой же деревни, он еще лучшим другом Львова являлся по сей день. Анфиса, Глеб и Дмитрий с детства были неразлучной троицей, оба пацана ухаживали за подругой, но та предпочла последнего. А после развода обратила взор на верного поклонника.

Словом, куда там «Санта-Барбара». Кутерьма из нынешних и бывших. Янина, как знал сыщик, тоже была дочерью Евгении Сергеевны от первого брака. Но отличие все-таки имелось: к встрече с супругом номер два, Женя Истомина была уже вдовой. Первый ее муж совсем молодым погиб в ДТП.

Профессионально въедливому Гущину очень бы хотелось задать парочку вопросов: «Уведя мужа из семьи, испытывает ли Евгения Сергеевна неловкость перед соседкой? И как они тут, в принципе, умудряются дружить новыми семьями?!»

Но сии вопросы к безопасности депутата Госдумы не относились и Станислав помалкивал.

Тем более, что Евгения Сергеевна и сама о первой жене мужа говорила:

— Анфиса исключительная женщина. Десять лет назад у нее обнаружили саркому, отняли правую ногу до бедра. Но она со всем справляется. — Львова замолчала, прищурившись на крышу соседского дома под бордовой черепицей. И после паузы произнесла: — Я многому от Анфисы научилась. Правда.

— И чему вас можно было научить? — искренне заинтересовался Гущин.

— Терпению. Мудрости. Стойкости. У меня есть школьная подруга, которая узнав лишь предварительный диагноз, собрала вместе всю семью и торжественно произнесла благородный монолог в стиле «я ухожу Туда, но не хочу чтобы вы тратили последнее на мое лечение и залезали в долги, ваше благополучие для меня важнее»… Короче, диагноз позже не подтвердился, подружка по сию пору жива-здорова, но вот ее маму от известия паралич разбил. — Евгения Сергеевна вышла из обеденной беседки и принялась снимать с мангала готовую рыбу. — Сегодня вы познакомитесь с нашими соседями, Станислав Петрович. У нас здесь все запросто: мангал дымит, значит мы дома и можно в гости приходить.

«Высокие отношения», — задумчиво покусывая дольку огурца, одобрил простецкие нравы нынешних и бывших сыщик.

За выходящим на улицу кирпичным забором раздался звук автомобильного клаксона — Дмитрий Михайлович предупреждал семью о возвращении с работы. Но дочери уже ушли на реку купать Занозу, и Евгения Сергеевна, обтирая руки о фартук, побежала встречать мужа.

Майор следом не поковылял, подойдя к снятой с решеток форели, голодный сыщик, не утерпев, отщипнул симпатичный поджаренный плавничок.

Рыская по Интернету, Гущин нашел несколько совместных снимков Евгении и Дмитрия Львовых. Там супруги показывались приодетыми: Михайлович в костюме и при галстуке, мадам на каблуках, с высоко взбитой прической. Разница в росте и габаритах была почти неощутимой.

Сегодня, встретившись воочию, Стас первым делом отметил, что депутатка становится совсем крошечной на фоне по-медвежьи огромного супруга. Когда Евгения Сергеевна знакомила мужа с гостем, ее плечо практически упряталось под широкой лапищей Дмитрия Михайловича, макушка головы уткнулась в его подбородок.

В какой-то момент, уже сидя за столом, Гущин поймал себя на мысли, что неверно сформулировал вопрос о местной «Санта-Барбаре». Полчаса назад он втихомолку подумывал о том, как они здесь все уживаются, так?

Но вопрос, как получалось, следовало ставить и вовсе кардинально: «Как сами Львовы в принципе умудрились полюбить друг друга?! Чем привлек интеллигентную коренную москвичку слегка облагороженный (ею же) деревенский увалень? Стопроцентный рубаха-парень».

Непонятно. Хотя Стас встречал и более несоответствующие пары.

В процессе ужина разница супругов обозначилась еще острее. Манеру поглощения Дмитрием Михайловичем еды, нельзя было назвать прилизанным мещанским словом «кушать». Львов с фантастической скоростью и сноровкой — уплетал форель. Причмокивая и закатывая очи. Но, надо отдать должное, делал это так заразительно и аппетитно, что слово «жрет» не возникало тоже. Широко расставляя локти и стягивая с тарелок зелень, овощи и хлеб, хозяин дома забрасывал все в рот практически одновременно, крупными кусками. Потом не пережевывал, а перемалывал еду челюстями. Не забывая поднимать глаза к небу и гудеть «м-м-м», выражая жене одобрение и благодарность.