Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова

И этим, надо сказать, начинающий политик заработал у майора лишний балл. Любовь заставляет людей совершать безрассудные поступки, в стремлении защитить любимую девушку греха и вовсе нет.

Сняв некоторые вопросы сыщик поглядел на предмет, послуживший причиной переполоха в высоких кабинетах. Прежде Янину он особенно не разглядывал. (А если говорить на чистоту, Гущин не смотрел на девушку принципиально. Вначале старшая дочь Львовой вызвала у него глухое раздражение, замешанное на досаде. И это можно понять. Кому понравится, когда в лицо хохочут при знакомстве?)

Сейчас сыщик постарался отринуть первое впечатление и присмотрелся к девушке внимательней. А есть ли там отчего страдать мажору?

И получилось — есть. Расслабленное лицо Янины можно было признать канонически красивым. Правильный аккуратный носик, высокие славянские скулы и хороший чистый лоб. С затылка отклоненной назад головы до земли коса свисает. Не слишком толстая, но шелковистая, лоснящаяся. Сложена девушка — великолепно. Рост метр шестьдесят пять…

«Так, стоп! — оборвал размышления майор, поймав себя на том, что начинает систематизировать внешние данные депутатской дочери, как будто составляет портрет преступника. — Рост, отличительные признаки, расовая принадлежность… Еще размер ступни и вес прикинь!»

Расстроившись и обругав себя за невозможность оставаться штатским, даже симпатичных девушек разглядывая, Гущин подхватил трость и принялся спускаться по крыльцу.

Заноза, что удивительно, на появление на улице хозяина совершенно не отреагировала. В тот момент ультрамариновый мячик закатился в угол, где обнаружилась кротовая нора. Громко тявкнув, Маргаритовна взвилась в воздух и буквально вонзилась носом в рыхлую земляную горку.

После чего вверх полетели ошметки газонного дерна и комья земли.

«Ну вот, — подумал Гущин. — Теперь придется мыть не только лапы, но и всю Занозу… Ох! Я ж шампунь собачий позабыл!»

А впрочем, какая разница? В подобных случаях мама купала Маргаритовну в тазике с разведенным средством для мытья посуды. Тазиков сейчас — навалом. Добровольная помощница — имеется.

Не жизнь — курорт. Сейчас еще накормят рыбой. Судя по ароматам дюже вкусной.

Повеселевший сыщик двинулся на дым и запах, повернув за угол дома обнаружил там сразу две беседки. Одна была обеденной, просторной. Вторая представляла из себя летнюю кухню с печкой-мангалом.

Возле этой печки суетилась госпожа депутат Государственной думы. В цветастом фартуке и огнеупорной рукавице, ловко работая двумя лопатками, переворачивала речную форель.

— Помощь нужна? — обращая на себя внимание, предложил майор.

— Спасибо, управлюсь, — смахивая со лба налипшую прядку волос, улыбнулась Львова. — Присаживайтесь, Станислав Петрович. Выпить, хотите? Есть хорошее вино, мне, кстати, можете, тоже плеснуть…

Гущин обернулся к обеденной беседке, где на длинном деревянном столе со скобленой столешницей уже стояли столовые приборы, большая тарелка с грудой нарезанных овощей и пучком разнообразной зелени. Ковыляя к угловому столику с напитками, сыщик бросил на ходу:

— И как вы все успеваете, Евгения Сергеевна?

— Во-первых, — поправляя рыбий хвост и оставаясь к Гущину спиной, сказала депутатка, — у меня есть две помощницы. Это сейчас они собакой заняты, а так всегда на подхвате. Во-вторых, — Львова развернулась, — мне в радость эта суета. Люблю готовить, люблю стол накрывать и встречать гостей, но времени обычно не хватает.

Следователь налил в два бокала белого сухого вина. Львова предупредительно подошла к беседке и взяла протянутый через перила бокал, не заставляя сыщика хромать лишний десяток метров. Гущин пригубил вина и похвалил не только его:

— Как хорошо-то, а. Река, лес… территория у вас огромная.

— Ну так это же не дача от профкома. Здесь когда-то стояли дома родителей Димы и его двоюродной тети, лужайка тогда была их совместным картофельным полем.

— Хорошо, что вы сохранили старые плодовые деревья по периметру.

— Мне самой нравится.

— Именно поэтому вы не захотели увозить дочерей в другой место?

Переход от радостей пейзанской жизни получился резковатым. Но Гущин приехал сюда не природой любоваться, и Львова должна быть готовой к подобным вопросам, раз пригласила следователя в свой дом.

— Не только, — женщина медленно покачала головой. — В марте на дне рождения Анны я пообещала, что этот отпуск проведу с ней здесь.

Сыщик поднял брови, и Евгении Сергеевне пришлось дать более развернутый ответ. Рассказать о том, как сильно дочь по ней скучает. Что несколько лет подряд Львова давала Ане обещание: весь август, дорогая, я буду принадлежать только тебе, забуду о делах и проведу целый месяц в Игнатово.

Но каждый раз мама депутат — срывалась, как запойный трудоголик. Находились неотложные дела, обязательства перед другими людьми…

В марте этого года Аня попросила на день рождения один единственный подарок. Не обещания, а клятвы, что мама проведет конец лета с ней в Игнатово.

И когда неподалеку от деревни убили их помощницу по хозяйству Ларису, а мама начала настаивать на отъезде на любой выбранный дочками курорт, Аня увидела в этом лишь очередную отговорку.

— У девочки сложный возраст, — оправдывая упрямство дочери, говорила Львова. — Я сделала все, что смогла, но Аню еще и Яна поддержала. Сказала: «Мам, мы все равно никуда не ходим, гуляем только возле дома или по деревне. Я за Нюрой присмотрю». Ну я и согласилась. Думаете, зря? — Евгения Сергеевна просительно поглядела на майора, как бы ища одобрения и поддержки.

Но что мог ей ответить Гущин? Поработав этим утром с материалами, «нарытыми» Мартынов, майор уяснил, что раньше жертвы Водяного пропадали в разных районах Подмосковья и столицы. Прежде убийца охотился на огромной территории, Лариса первая, кого он убил в непосредственной близости от реки, куда сбросил уже пять трупов. Водяной, по мнению Мартынова, обнаглел от безнаказанности, раз начал стягивать радиус к определенному району.

Так что, утешить Львову нечем. Абсолютно. Убийца, действительно, мог охотиться поблизости.

Евгения Сергеевна молчала и ждала ответа.

— Не знаю, — честно ответил следователь. — Право слово, не знаю.

— У вас есть дети?

— Есть. У меня необыкновенно мудрый семнадцатилетний сын.

Львова нахмурилась, и сыщик понял, что ляпнул лишнего. В его словах Евгения Сергеевна увидела намек на то, что у нее необычайно глупые строптивые дочери.

— Простите, — быстро поправился Стас. — Я сказал о сыне так, как привык. Это, по правде говоря, мой дежурный ответ.

— А ваша жена, простите, где? Она не обиделась, что вы уехали за город и бросили ее одну?

— Марина больше не может на меня сердиться, хотя у нас и сложные отношения. Бывшая жена и сын живут отдельно.

Упоминая об отношениях с Мариной как о сложных, Гущин сильно приуменьшим правду. Семейная жизнь Гущиных напоминала непрерывные фронтовые действия, ведущиеся исключительно односторонне. Майор лишь с трудом удерживал оборону. В последние годы у Стаса сложилось мнение, что мозг Марины занят исключительно одним: поиском на чем сорваться. И в этом она была чрезвычайно изобретательна. Сегодня раздражение мог вызвать поздний приход мужа домой, назавтра — ранний: «Есть нечего, я не успела приготовить, я тебе не домработница и не кухарка…»

Действительно. Не домработница, кухарка — отвратительная. Зато юрист — на загляденье.

Стас и Марина познакомились на первом курсе юрфака. Результатом страстного романа естественно стала беременность, и Гущин поступил по-джентельменски, сделал предложение однокурснице из Астрахани.

Мнение мамы в расчет не принималось, мужчина должен все решать самостоятельно. (То, что мама суматошно ушла на пенсию с хорошей должности и стала нянькой для Арсения, поставлено в скобки. Тем более, что из Маргариты Павловны получилась самозабвенная классическая бабушка, шившая на дестсадовские утренники костюмы зайчика и мишки, пекущая пирожки и сырники, носящаяся с внуком по всем кружкам и секциям. В детской поликлинике родителей Сени Гущина в глаза не видели!)

Проблемы начались, когда молодые оперились и вначале ушли на съемную квартиру, а после взяли ипотеку и заимели собственное жилье. Именно тогда все, что прежде Марине казалось в муже достоинствами, стало оборачиваться недостатками. В университете Гущина хвалили за основательность и вдумчивость, за умения вовремя взять взвешенную паузу. Марина же определила это свойство мужа как тугодумие. Выражение «Стас, ну чо ты опять тупишь?!» — приобрело значение припева в песне их семейной жизни. Стас на него даже мелодию и ритм придумал.

Марина принимала решения спонтанно и интуитивно, быстро, и ждала того же от супруга. Ее дико раздражала манера Гущина думать, прежде чем ответить!