Антарктида: Четвертый рейх - Богдан Сушинский

— Нет.

— А меня вы представили? — Не снимая кожаных перчаток, фон Риттер поразмял пальцы обеих рук, словно готовился к кулачному бою.

Эта привычка досталась ему в наследство от полярных мытарств, во время которых он несколько раз подмораживал руки. Однако в глазах тех, кто не знал ее происхождения, подобная разминка, сопровождаемая суровостью лица и жесткостью взгляда, всегда впечатляла своей воинственностью.

— Тоже нет.

— В общем-то, правильно.

— Как проходит плавание, барон фон Риттер? — дал понять ему командир субмарины, что представляться нет смысла. И обращался к нему на английском.

— До появления вашей субмарины — без происшествий. Чем обязаны визитом, высокое собрание?

— У меня на борту пассажир, который хотел бы встретиться с вами.

— Он шел на субмарине из Англии, чтобы встретиться со мной здесь, у Берега Принцессы Астрид? Кто он такой?

— Мы не находимся на службе в Английском королевском флоте и встретили вас чуть южнее Порт-Ноллота, что на западном побережье Южной Африки. Кроме того, как вы уже поняли, мы с вами — союзники.

— Под каким же флагом вы ходите?

— Считайте, что под флагом Антарктиды.

— То есть? Как это понимать?

— Подробности — не для радиоэфира. Пусть даже антарктического. И потом, не следует все воспринимать в буквальном смысле слова. Главное вы уже услышали: мы — союзники.

— Несмотря на некоторое наше вооружение, «Швабенланд» все же не военное, а, скорее, научно-экспедиционное судно.

— Предположим, что так оно и есть, — саркастически заметил командир субмарины.

— К тому же Германия ни с одной из стран Атлантики не воюет. Поэтому такое понятие, как «союзник»…

— Мы прекрасно знаем, с кем и когда Германия собирается воевать, — спокойно парировал подводник.

— Сомневаюсь. По-моему, этого пока что не знает никто, даже фюрер.

— Вы совершенно правы: фюрер — да, пока что не знает. Но придет время, и ему укажут на ту страну, в которую он должен будет ввести свои войска.

Услышав это, фон Риттер на какое-то время потерял дар речи. Он ожидал услышать что угодно, только не это. Понадобилось какое-то время, чтобы, придя в себя, он смог спросить:

— Кто же тот человек, который укажет фюреру, на какую страну он обязан нацелить войска?

— Имени этого человека я не знаю. Но если у него и есть имя, то это не имя Бога. Хотя и не уверен, что его следует считать обычным, в нашем понимании, человеком. Можете называть его просто Повелителем. Зато я знаю, кто донесет до Адольфа Гитлера волю Повелителя.

— Так продайте же эту тайну, назовите его имя нашему высокому собранию! — не удержался фон Риттер.

— Им будет тот человек, который находится сейчас на моей субмарине в качестве, ну, скажем так, нашего пассажира.

— Вот как?! Это уже серьезный аргумент. А свое имя, хотя бы свое, вы можете назвать?

— Оно особой тайны, как, впрочем, и особой ценности не составляет.

— Так представьтесь же высокому собранию! А то ведь мое имя вам почему-то известно…

— Уже хотя бы потому, что известно оно мне было задолго до того, как английские газеты сообщили о вашей экспедиции.

— Странно, я-то считал, что она является секретной.

— Вы что, действительно намеревались скрытно проскользнуть от Гамбурга, из порта которого вышли еще 17 декабря, до Антарктиды, двигаясь к ней почти целый месяц?! Притом, что почти в течение полугода чуть ли не вся германская элита готовилась к этой экспедиции?! Вы меня, капитан цур зее и штандартенфюрер СС барон фон Риттер, удивляете.

— Вы так и не назвали себя! — прорычал фон Риттер, чувствуя себя так, словно бы его только что отхлестали по щекам. — Или, может быть, мне прервать этот затянувшийся разговор?!

Барона уже начинало выводить из себя это лихое и наглое всезнайство командира субмарины, которому он ровным счетом ничего не мог противопоставить. Ни одного факта, ни одного предположения относительно того, с кем его здесь, на краю Атлантического океана, свела судьба.

— Зовите меня просто: капитан Блэк, — голосом школьного учителя представился наконец нахальный моряк.

Риттер, конечно, понимал, что командир субмарины получил право на этот «подготовительный» диалог с ним. Потому что сведения, которые он как командир «Швабенланда» сумел почерпнуть из его словес, существенно подготавливали к разговору с тем человеком, который наверняка стоял сейчас рядом с капитаном Блэком и терпеливо ждал того момента, когда «германец наконец созреет для серьезного разговора».

— Честь имею, капитан Блэк, — как можно вежливее произнес Риттер, не сомневаясь в том, что англичанин-субмаринник назвался тем первым именем, которое пришло ему на ум. — …И все же вы что-то там говорили о предстоящих войнах Германии, о которых сама Германия пока еще не знает. Не вернуться ли нам к этому разговору?

— Не знает. Пока что. И в этом, представьте, ее счастье. Однако мы с вами, капитан цур зее, моряки, а не дипломаты, и все, что я обязан был сказать вам, я уже сказал. Вы готовы встретиться с моим пассажиром?

— Так, может быть, вы и его представите?

— Мой пассажир — тот человек, без которого ваша экспедиция в Антарктику не состоялась бы, а если бы и состоялась, то не имела бы смысла.

— Очень интригующе! — не намерен был скрывать своего сарказма барон фон Риттер. — Сейчас я угадаю, кто он: Иисус Христос? Нет, апостол Павел?

— Он посланец Тибета.

— Значит, я почти угадал.

В ответ капитан цур зее услышал лишь мужественное покряхтывание капитана Блэка, которому, наверное, стоило немалых усилий, чтобы воздержаться от столь же въедливого замечания.

— Господа Гитлер и Геринг знают его еще и как Консула Внутреннего Мира.

На этот раз пришла очередь Риттера столь же мужественно покряхтеть, однако, поняв, что нормального человеческого имени пассажира субмарины ему так и не услышать, примирительно сказал:

— Понятия не имею, о каком Внутреннем Мире идет речь. Но коль уж он здесь… Кто бы он ни был, этот ваш Консул, и какой бы мир ни представлял, жду его на палубе «Швабенланда».

— Консул?! — оживился Готт, вспомнив недавний разговор с Норманнией. — Он назвался Консулом?

Командир авианосца никак не отреагировал на его вопрос, однако острой необходимости в этом уже не было. Как бы барон фон Риттер ни отреагировал на его оживление, суть уже была ясна: там, на субмарине, находится тот, от которого он, фон Готт, должен получить задание. А значит, ночь загадок наконец-то кончилась.

Почувствовав, что в каюте капитана субмарины произошло какое-то замешательство, Риттер прикрыл микрофон ладонью и, обращаясь к барону фон Готту, едва слышно произнес:

— Радисту срочно выйти на радиста африканской станции и через него — связаться с рейхом. Пусть объяснит, что здесь происходит, и сообщит, что мы ждем разъяснений адмирала Редера, маршала Геринга или кого бы то ни было. Если только им что-либо известно о причинах визита этой субмарины…

— Есть связаться с рейхом!

9

Октябрь 1943 года. Германия.

Замок Викингбург на побережье Северного моря.

Северная ставка гросс-адмирала Карла Деница.

Стоя на оборонительной галерее сторожевой башни Викингбурга, гросс-адмирал очарованно наблюдал, как, всплывая одна за другой, в бухту входят субмарины. Черные, лоснящиеся на солнце тела их напоминали тела огромных, доселе невиданных морских животных. Неведомые, не имеющие ни имени, ни земной родословной, уже самим видом своим эти существа внушали какой-то мистический страх. Словно их появление у заселенных берегов предвещало гибель всей земной цивилизации.

Гросс-адмирал вдруг представил себе, как эти не знающие пощады «динозавры моря» появляются, на фоне айсбергов и бесконечной ледяной пустыни, у фиордов Антарктиды.

Дениц давно мечтал о том дне, когда сам сможет сойти с одной из субмарин на землю Новой Швабии.[26] О том далеком дне, когда ему действительно представится такая возможность. Если только представится.

Но уже сейчас Дениц ловил себя на мысли, что даже его, «фюрера подводных лодок», не посвящают во все тайны того, что же на самом деле происходит в «подземном Эдеме» Новой Швабии. И это больно ударяло по его самолюбию: «Коль уж мы вместе — то вместе, якорь вам всем в брюхо! И вперед, за вожаком!»

Если бы речь шла только об основании там сети военных заводов и конструкторских бюро, занимающихся созданием сверхсекретного оружия, — это еще было бы простительно. В конце концов, существуют секреты «циклопов Геринга», как они у себя, в штабе Кригсмарине, называли фауст-ракетчиков, вникать в которые ему попросту нет смысла, и секреты так называемого Внутреннего Мира. Которые тоже не очень-то интересовали Деница. Находят же доселе неведомые племена в бассейне Амазонки и в африканской саванне. Так почему одно из этих племен, пусть даже и высокоразвитое, не может оказаться в подземельях Антарктиды? И вообще, его как главкома флота интересовали тайны не новой, а старой Швабии.