Пять желаний для счастья (СИ) - Аглая Беккер

достойный. Я признаться рассчитывал, что она будет нервничать, но Алина удивила. Тем интереснее.

— Как брат? — зачем то спрашиваю я, хотя мне глубоко фиолетово.

— А вам правда интересно? — с вызовом смотрит на меня. Странное поведение человека, который по всем фронтам виноват. Или это правда такая защитная реакция

— Конечно. Должен же я понимать, успел ли он еще где-нибудь отметиться или у меня одного неограниченные права.

— Нет у вас никаких неограниченных прав. — Голос еле заметно дрожит. Боится. — Да, мой брат виноват. И я признаю, что я как его опекун тоже перед вами виновата и обязана ответить. Но это не дает вам права вести себя подобным образом.

— А каким неподобающим образом я себя веду? — Сделал вид, что совершенно не понимаю о чем она говорит, специально провоцировал.

— Вы ведете себя так, как будто наша жизнь теперь в ваших руках. — Надо же, а она и правда молодец. Такая в обиду себя не даст и не промолчит. Кусаться будет до последней капли крови.

— А разве это не так? — во мне и впрямь просыпается инстинкт охотника.

— Не совсем.

— Почему.

— Вы же не собираетесь отнимать у нас жизнь в буквальном смысле. Мы, точнее я, должна вам денег за ремонт вашей машины. Это деньги. И не более.

— Ты всегда так бьешься за брата? Тебе не кажется, что за свои косяки он должен отвечать сам.

— Кажется. Но ваши методы — это слишком. Он не подарок, я знаю, но не хочу, чтобы его жизнь пошла под откос из-за всей этой ситуации.

Ей все сложнее держать лицо. Она явно уже готова разреветься и умолять, но не делает этого. Гордячка. Таких видно за километр. Ничего хорошего с ними не бывает. Барахтаются, пыжатся, но не помощи не просят. И эта такая же. Пойдет на все, лишь бы не признаваться, что уже проиграла. Вот только мы то играть еще начали.

— Согласен. Не стоит пускать жизнь мальчика под откос. Поэтому предлагаю сделку.

— Какую сделку? — слегка насторожилась, но уже не кидается молниями, как секунду назад. — Надеюсь ничего неприличного.

— Ну это смотря что ты считаешь приличным, а что нет.

— Уверена, у нас с вами разные представления о приличиях. В любом случае готова выслушать и обсудить.

— Я дам тебе шанс помочь брату, раз уж ты так сильно этого хочешь. Уверена, что справишься?

— Чего вы хотите? — Вижу по глазам, уверена, что речь пойдет о деньгах. — Я все выплачу, только дайте время.

— Деньги мне не нужны. У меня их хватает.

— Тогда что? — напряглась всем телом, ожидая подвоха.

— Пять желаний. И конфликт исчерпан.

— Вы с ума сошли? — Алина была в ужасе, ее и без того большие и черные глаза увеличились в размере раза в два. А то и в три. Как большая черная космическая дыра — падаешь в нее и попадаешь в другое измерение.

— Выбирай. — Я, не отрываясь смотрел на нее. Назад пути у меня уже не было. — Или ты исполняешь пять моих желаний, или твой братец отправляется в колонию для трудных подростков. Уголовный кодекс штука серьезная.

— Извращенец! — буквально выплюнула. Но меня это уже не остановит. Мне было необходимо иметь возможность находится с ней как можно больше. Пока.

— Я знаю. Мне уже сегодня говорили.

А у нее с моим другом много общего по ходу. Даже повеселило это немного.

И тут эта ведьмочка резко встает и быстро направляется к выходу. Не останавливаю, понимаю что нужно время переварить и смириться с безнадежностью ситуации. Уверен, ради брата она пойдет на все. А мне это и нужно.

Хлоп! И захлопнулась мышеловка! И никуда ты Осипова Алина Витальевна не денешься!

Глава 8 Алина

Вот чертов придурок! Извращенец! Как вообще можно было додуматься до подобного? Этот идиот или фильмов сопливых пересмотрел, или романов женских перечитал. А может вообще плотно сидит на чем-то. Ибо в трезвом уме подобное предлагать — это вообще за гранью. По крайней мере, за гранью моего понимания.

Я в считанные минуты дотопала до дома, поднялась в квартиру. Бежала так, как будто он может меня догнать, хотя прекрасно понимала, что никто не бежит за мной. Тем более буржуй. Такие как он никогда ни за кем не бегают, а совсем наоборот. Уже закрывая дверь, осознала, что я сбежала из кафе как последняя трусиха. Даже не попрощалась. Хотя ему не «До свидания» говорить надо было, а послать куда-нибудь, в эротическое путешествие, например. Хотя со стороны это выглядело глупо. Я выглядела глупо. И это злило.

Злость переполняла меня. Такой взбешенной я не была очень давно. Даже Стасу с его оригинальными выходками не удавалось довести меня до подобного состояния. Такое вообще никому не удавалось, разве что бывшему мужу, и то однажды. Когда я узнала, что он мне изменяет. Тогда у меня разлетелись в дребезги мои иллюзии и рухнул мой идеальный мир розовых пони. А сейчас? Снова рухнул мир? Нет. Я довно уже не витала в облаках а вполне реально воспринимала этот жесткий мир. Так почему же так обидно? Да потому что меня еще никогда раньше не принимали за проститутку, за продажную курву, которая пойдет на все, лишь бы получить желаемое.

Я решительно прошла на кухню, сопровождая все свои движения громкими вздохами и ругательствами. Шумела так, как будто готова была разносить все вокруг в пух и прах. На шум вышел братец:

— Ты что делаешь? Совсем больная? Люди вообще-то тут отдыхать пытаются.

— Кто? Ты? — вот он сейчас вообще зря со мной в таком тоне разговаривает. — Так вали в свою комнату и отдыхай.

Видимо мой разъяренный вид немного поумерил пыл братца. По крайней мере, возбухать дальше он не стал.

— Да я бы с удовольствием, вот только разнос, который тут устроила, не дает.

— А еще ничего не устраивала. Пока.

Разговаривать у мне не было никакого желания. Я была настолько зла. Что могла наговорить ему лишнего. Этого крайне не хотелось. Наши отношения и так не фонтан, ни к чему еще больше их ухудшать.

Но Стас как будто специально меня бесил еще больше.

— Что случилось-то? Ты на фурию похожа.

— А ничего, мой дорогой брат. Причем дорогой во всех смыслах. Разве что твои развлечения, которые становятся все более оригинальными и приносят все больше проблем. Причем мне, а не тебе.

— А тебя никто не заставлял брать опеку. — выкрысился на меня родственник. Вот застранец, еще совести хватает так себя вести. — Ты сама! Могла бы