Авиационная медицина – надежный защитник летного труда - Владимир Пономаренко

Приведу ответы трех летчиков на вопросы, представленные в анкете. Эти летчики служили в разных местах и друг друга не знают.

1. ВЫДЕРЖКИ ИЗ АНКЕТЫ Кто такой летчик? Это Личность изначально или ее таковой делает профессия?

«Летчик – это личность, которую делает профессия, безусловно, это человек, который должен быть влюблен в эту профессию. Очень важно, чтобы все будущие летчики проходили через психологический отбор при поступлении в училище, а также в последующем. Все они должны находиться под наблюдение врача-психолога. Это связано с тем, что отдельные летчики на определенном этапе теряют контакт „летчик—самолет“ по причине нехватки внимания и по другим причинам. Но не всегда он (летчик) из-за чувства ложного стыда признается командиру, а врачу-психологу, он скорее откроется по понятным причинам».

Командир эскадрильи В. А. Сидоров

«Нелегко ответить на этот вопрос однозначно. Прежде всего Ты (обращение ко мне. – В. П.) имеешь в виду летчика настоящего (выделено Н. Т.) Я всегда восхищался мастерским исполнением отдельных элементов полета. И тем самым стремился к этому. Мною руководило не самолюбие, а желание до тонкости, до „косточки“ чувствовать самолет, врасти в него. В своей жизни я не нашел летчика во всех отношениях безукоризненного. За 22 года летной работы я не помню ни одного полета, которым я был бы доволен полностью. Меня хвалили, но я один знал, в чем были изъяны. Я всегда стремился физически впитать в себя самолет, пальцами рук вместо крыльев чувствовать упругую струю воздуха и быть полнейшим хозяином воздушной среды. Это, наверное, то, что называется „изначало“. Откуда оно рождается? Из одержимости. И хотя эта фанатичность постепенно сглаживается, но она еще долго накладывает свой отпечаток на характер человека. Это и есть то, что летчика делает профессия. Профессия влюбленных в небо, причем беззаветно. Профессия стала массовой и не может быть заполнена только фанатами. Поэтому может быть более летчик или менее летчик. Поэтому есть фанатики, есть ремесленники, есть которые „обыкновеннизируются“. Есть ЗВЕЗДЫ, есть „кушать подано“».

Заместитель командира полка Н. Т. Теницкий

«Летчик – это профессионал, обученный управлению летательным аппаратом, как представитель профессии он может быть очень хорошим, средним или просто бездарным специалистом. Следовательно, летчиком может быть далеко не каждый желающий. Так же как и музыканту, летчику нужно призвание, талант. Чкалов, Громов, Стефановский были такими же талантами в авиации, как Репин, Мусоргский, Чайковский в искусстве. Причем талант и у летчика может открыться случайно. Летчик – это человек, имеющий способности, склонности, призвание к овладению этой профессией, он не сверхчеловек, но обладает именно теми качествами, которые выделяют его из массы других. В процессе своей летной работы я прослеживал свою жизнь и убеждался, что многие качества во мне выработала профессия летчика. Мои летные учителя привили мне любовь к полету, научили не бояться риска, сохранять выдержку, холодную голову в весьма горячих ситуациях. Это возможно, если летчиков растят, воспитывают и не водят за ручку. Только в самостоятельности летчик становиться личностью».

Командир полка В. Л. Хмелевский 2. Почему его (летчика) нежная, художественная натура так глубоко упрятана в складках грубого мужества?

«Совершенно согласен, что в подавляющем большинстве летчики имеют нежную художественную натуру, а прячут они ее в одежду мужества по причине компенсации тех необычных явлений, ощущений, ситуаций (иногда даже стрессовых) которые они испытывают в летной практике».

Командир эскадрильи В. А. Сидоров

«Артисты не стесняются где угодно и любыми нежными словами заявить о своей любви к искусству. У летчика все по-другому. Фанатизм (а это есть тончайшая, бескорыстная любовь к полету) может быть высмеян. Поэтому летчик за панцирем прячет слишком хрупкое и слишком дорогое ему чувство. Часто можно слышать: „Подумаешь, летчик! Петля, штопор“. Невольно хочется воскликнуть: „Что ты понимаешь в «петле», «штопоре»?“ Не в смысле техники пилотирования, а в смысле поэзии полета?»

Заместитель командира полка Н. Т. Теницкий

«Понятнее было бы сказать не столько „художественная натура“, сколько „человеческая натура“. Профессия летчика неотделима от риска. Чувство самосохранения безотчетно, присуще каждому человеку, а летчик, прежде всего, человек. В момент внезапного возникновения опасности охватывает испуг, затем начинается поиск выхода, затем действие, и страх отступает, уступая место порыву овладения машиной. Позже на земле иронизируешь над собой, но о том, что испугался, стараешься умалчивать. Когда случается летное происшествие (гибель), сильно волнуются семьи, слезы. В этих случаях летчики оценивают „грубые одежды фронды“. Летать-то надо. Катастрофы наносят моральный и психический урон, до некоторой степени деморализуют. Но жизнь есть жизнь, она продолжается, и сегодня надо кому-то продолжать дело того, кто погиб, кому не повезло. Трагедии из этого не делаются. Очень плохо, когда в летные дела вмешивается дилетант, не имеющий понятия о тонкостях этой профессии. Это характерно для тех периодов, когда авиацией командует пехота».

Командир полка В. Л. Хмелевский 3. Счастлив ли летчик, или это только социальная суть, а как человек где-то и несчастлив? (Подсознательное чувство страха, ожидание несчастья, какая-либо фатальность, постоянная обнаженность, незащищенность.) И не отсюда ли выпотрошенность всего-то за 20–25 лет?

«Большинство при списании с летной работы (даже если нет пенсии) не хотят оставаться на наземной работе (в армии). Как человек, где-то и страдает от возможных аварийных ситуаций в предстоящих полетах. Но они постоянно тренируют сознание опасности отодвигать на второй план, чтобы тревога за собственное благополучие не мешала принимать ему решение и действовать грамотно, хладнокровно и быстро. Нервы нормального человека никогда не остаются безразличными к опасности. За 30 лет летной службы я не считаю себя „выпотрошенным“. Единственное, что все пролетающие самолеты сопровождаешь поднятием головы вверх в направлении полета».

Командир эскадрильи В. А. Сидоров

«Счастье – это цель. Чем она больше и труднодостижимее, тем больше счастье. Цель достигнута, привлекательность теряется. Человек отыскивает другую цель и снова идет к ней.

Если летчик счастлив своей профессией, значит, в ней есть цель. А все неурядицы, семейные, служебные, воспринимаются как огорчительные препятствия. Что касается подсознания страха, ожидания несчастья – это для дилетантов. Это для тех, кто, словами Куприна, „взял да и притворился летчиком“.

Выпотрошенность „за какие-то 20 лет, не отсюда“. Это фактор не физический, а духовный, моральный. Дескать, вот и все. Что я умел, чем жил, окончилось. Спасет оптимизм и другие цели».

Заместитель командира полка Н. Т. Теницкий

«Да, счастлив, ибо удовлетворен тем, что ты делаешь. Для меня счастье не только сам полет, но все то, что с ним связано. Рост в должности тоже радует, если ты растешь без помощи „волосатых лап“, значит, ты действительно хороший летчик. Ибо, чтобы стать хорошим летчиком, нужен талант, любовь к профессии, умение извлекать всегда новое для себя. Насчет давящего чувства страха, фатальности, незащищенности… Я бы это назвал несколько по-другому, хотя и эта жесткая формулировка иногда верна. Лично я не испытывал страха в полете. Если попадал в нештатные ситуации, страх приходил потом, ночью, во сне. Когда думаешь, что было бы, если бы не справился. Чаще было чувство опасности, настороженность, ожидание отказа. Когда они, отказы, происходили, я был готов к ним, так как ждал их. Такое ожидание было во всех благополучных полетах и пропадало, когда надо было действовать, когда происходил отказ. Тут я работал. Эмоции были потом. Влияло ли это на мою изношенность, наверное, да.

Но я знаю случаи, когда чувство страха у летчика возникало с момента подхода к самолету, точнее с того момента, как планировали на полет. Один из молодых летчиков спустя месяц после катастрофы попросил меня списать его с летной работы, так как он откровенно стал бояться летать. Он мне сказал: „Меня все время преследует чувство страха в полете, я все время думаю о катапультировании, несколько раз в полете трогаю ручки катапульты. После полетов со страхом думаю, что надо летать на следующий день, если я погибну, как будут жить мои дети“. Износ летчика там, где несут дежурство. Долголетие обеспечивает физическая выносливость. Служить в Кубинке или в Ашхабаде не одно и то же. Но самое главное все же в старении летчика, его износ – это его работа».