Сезон гроз - Анджей Сапковский

Головорез упал на колени, а ведьмак треснул его в правую почку. Треснутый завыл и вытянулся, и тогда ведьмак ударил его клепкой пониже уха, в нерв. Известный медикам как околоушное сплетение.

— Ой-ей, — сказал он, стоя над извивающимся, задыхающимся и давящимся от крика, — это должно быть больно.

Бандит в кожухе вытянул из-за пояса топорик, но не вставал с коленей, неуверенный, что ему делать. Геральт развеял его сомнения, врезав клепкой по шее.

К улочке, расталкивая толпящихся зевак, сбегались кнехты из городской стражи. Лютик успокаивал их, ссылаясь на связи, лихорадочно объяснял, кто был нападавшим, а кто действовал в целях самообороны. Ведьмак жестами подозвал барда.

— Проследи, — пояснил он, — чтобы этих сволочей связали. Повлияй на кузена инстигатора, чтобы как следует их прижал. Либо они сами причастны к краже мечей, либо кто-то их нанял. Они знали, что я безоружен, потому и отважились напасть. Клепку отдай бондарям.

— Я был вынужден купить эту клепку, — признался Лютик. — И как видно не зря. Неплохо, как я вижу, ты владеешь этой дощечкой. Тебе следует ее носить с собой.

— Я иду к чародейке. С визитом. Я должен к ней идти с клепкой?

— На чародейку, — поморщился бард, — понадобилось бы что-нибудь потяжелее, факт. Например, оглобля. Один мой знакомый философ говаривал: идя к женщине, не забудь взять с собой…

— Лютик.

— Ладно, ладно, я объясню тебе, как попасть к магичке. Но сперва, если я могу посоветовать…

— Ну?

— Посети баню. И цирюльника.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Берегитесь разочарований, ибо впечатления бывают ошибочны. Вещи редко бывают такими, какими кажутся. А женщины — никогда.

Вода в чаше фонтана завертелась и забурлила, разбрызгивая золотистые капельки. Литта Нейд, по прозвищу Коралл, чародейка, вытянула руку и произнесла стабилизирующее заклинание. Поверхность воды разгладилась, будто политая маслом, запульсировала вспышками. Образ, изначально нечеткий и туманный, приобрел резкость и перестал дрожать, стал ясным и отчетливым, несмотря на то, что был немного размыт движением воды. Коралл наклонилась. В воде она видела Рынок Специй — главную улицу города. И шагающего по улице беловолосого мужчину. Чародейка вгляделась. Она наблюдала. Искала подсказки. Какие-то подробности. Детали, которые позволили бы ей точно оценить происходящее. И предвидеть, что произойдет.

О том, что такое настоящий мужчина, Литта имела выработанное мнение, сформированное годами опыта. Она умела распознать истинного мужчину во множестве более или менее удачных имитаций. По крайней мере, ей не нужно было прибегать с этой целью к физическому контакту, каковой способ тестирования мужественности она, как и остальные чародейки, считала не только банальным, но и вводящим в заблуждение и ведущим по ложному пути. Непосредственная дегустация, как выяснила чародейка после серии опытов, может и является в какой-то мере пробой вкуса, но слишком часто оставляет неприятное послевкусие. Вызывает несварение. Изжогу. А иногда и рвоту.

Литта могла разглядеть настоящего мужчину издалека, на основании точных и, казалось бы, незначительных предпосылок. Настоящий мужчина, как выяснила на практике чародейка, обожает рыбалку, но исключительно на искусственную наживку. Собирает фигурки солдатиков, эротические рисунки и собственноручно сделанные модели парусников, в том числе и помещенные в бутылки, а в пустых бутылках из-под дорогих напитков в его хозяйстве никогда нет недостатка. Он умеет отлично готовить, у него получаются истинные шедевры кулинарного искусства. Ну и, в целом говоря, сам его вид вызывает желание.

Ведьмак Геральт, о котором чародейка много слышала, о котором получила кучу информации, и которого, собственно, видела в воде бассейна соответствовал, как ей казалось, только одному из вышеупомянутых условий.

— Мозаик!

— Я здесь, госпожа магистр.

— У нас будет гость. Чтобы мне все было готово, и на уровне. Но сначала принеси мне платье.

— Цвета чайной розы? Или морской воды?

— Белое. Он носит черное, устроим ему инь и ян. И туфельки, выбери что-нибудь под цвет платья, но не менее, чем с четырехдюймовой шпилькой. Не могу позволить, чтобы он смотрел на меня слишком свысока.

— Госпожа магистр… То белое платье…

— Ну?

— Оно такое…

— Скромное? Без украшений и рюшечек? Эх, Мозаик, Мозаик. Неужели ты никогда не научишься?

При входе его молча встретил грузный и пузатый верзила со сломанным носом и маленькими поросячьими глазками. Он оглядел Геральта с головы до ног и еще раз в обратном направлении. После чего отошел в сторону, давая знак, что можно войти.

В прихожей ждала девушка с гладко зачесанными, даже прилизанными волосами. Без слов, одним жестом она пригласила его внутрь.

Геральт вошел в поросший цветами внутренний дворик с плещущимся фонтаном внутри. В центре фонтана стояла мраморная статуэтка, изображающая обнаженную танцующую девушку, даже скорее девочку, учитывая малоразвитые вторичные половые признаки. Кроме того, что она вышла из-под резца мастера, статуэтка обращала на себя внимание еще одной деталью: с цоколем ее соединяла только одна точка — большой палец ноги. Никоим образом, оценил ведьмак, эту конструкцию не удалось бы сделать устойчивой без помощи магии.

— Геральт из Ривии. Здравствуй. Прошу.

Для того чтобы считаться классически красивой, чародейка Литта Нейд имела слишком резкие черты лица. Румяна персикового цвета, которыми были слегка покрыты ее скулы, сглаживали эту остроту, но не скрывали ее. Подчеркнутые коралловой помадой губы имели идеальную форму. Даже слишком идеальную. Но дело было не в этом.

Литта Нейд была рыжая. Классически и натурально рыжая.

Богатая оттенками, светло-ржавая рыжина ее волос, вызывала ассоциации с летним мехом лисы. Геральт был полностью убежден, что если поймать рыжую лису и посадить рядом с Литтой, обе были бы одной масти и их невозможно было бы различить. А когда чародейка двигала головой, в рыжине вспыхивали более светлые, желтоватые акценты, точно как в лисьей шерсти. Рыжина этого типа, как правило, сопровождалась веснушками, и, как правило, веснушек этих было в избытке. Однако, у Литты их не было вообще.

Геральт ощутил беспокойство, забытое и уснувшее было, но внезапно просыпающееся где-то в глубине души. Странная и труднообъяснимая склонность к рыжеволосым женщинам была в его природе и пару раз этот цвет волос уже подтолкнул его к совершению глупостей. Посему следовало остерегаться, и ведьмак твердо решил так и делать. Впрочем, задача была для него несложной. Прошел год с того времени, как совершение глупостей подобного рода перестало его искушать.