"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Поляков Влад

Не пользуюсь транспортом, ни наземным, ни подземным. Хочется пройтись.

Гуляю бесцельно несколько часов. Смотрю на людей, здания, машины и флайеры. Обычная столичная суета в будний день.

У людей здесь свои проблемы: неоплаченный кредит, важная встреча по работе, увольнение, собеседование, расставание и встреча влюбленных. Тут тоже умирают. Гибнут. Болеют. Падают на ровном месте и разбивают коленки. Ломают конечности. Попадают в аварии. Но все это является элементом внезапности. Исключение из гладкого течения жизни, а не норма.

В Нижнем Мире нормой является голод и холод, боль и насилие.

Вглядываюсь в лица горожан, спешащих по своим делам. Не их вина, что в часе полета флайера замерзают дети. Они ни то что не задумываются, им ничего об этом неизвестно. СМИ, которые так любят раздувать скандалы из ничего, в данном случае молчат. Для Верхнего мира Нижнего будто не существует.

У меня настроение для фантазий. Что будет, если каким-то чудом все удастся, и мне больше не придется возвращаться “вниз”? Смогу ли жить ЗДЕСЬ, зная, что происходит ТАМ?

Долго думать нет смысла. Ответ мне известен — не смогу. Каждый раз, когда мне понадобится купить дешевую лампочку, буду вспоминать завод, на котором их изготавливают. Двенадцатилетнего мальчишку, жившего со мной на одном этаже в общежитии, которому оторвало конвейером кисть руки. Мы изготавливали те самые лампочки…

Не знаю, что случилось с тем мальчиком. Его увезли. Кричащего и плачущего. Прижимающего к себе кровоточащий обрубок. А кисть просто выкинули в мусорную трубу. Кисть, которую можно было бы пришить в два счета, так, что не осталось бы даже шрама. Будь мы в Верхнем мире, разумеется.

Сколько таких случаев на моей памяти? Считать нет смысла. Потому что, когда думаю об этом, начинаю симпатизировать террористам. Не знаю, кто они и чего добиваются. Но мне хочется подорвать Верхний мир с его красотой и золотом к чертям собачьим.

Глупо.

Если вдуматься, никому не желаю зла. Просто обидно.

Ежусь и поднимаю воротник. С неба начинают лететь редкие снежинки. На дороги уже выехала снегоуборочная техника. Здесь не бывает сугробов.

Если случится чудо, и мы выживем, никогда не вернусь в Нижний мир, но и не смогу жить в Верхнем. Бежать с Аквилона. Подальше и без оглядки. Когда не можешь ничего изменить, хотя бы не участвуй.

За невеселыми мыслями совсем не замечаю, куда иду. А когда поднимаю голову, понимаю, что стою перед высоким офисным зданием. В его зеркальных стенах отражается солнце, а сотня этажей уходит далеко в небо.

Они оставили флайер на подземной парковке, и теперь идут к зданию. Мужчина и его шестилетняя дочь. Маленькая ладошка девочки в теплой и надежной ладони отца.

— Почему ты раньше никогда не брал меня с собой? — спрашивает девочка. Ее глаза горят от восторга. Она ни разу не была в деловом центре столицы. Здесь только небоскребы, огромные и величественные. Ничего общего с тихим районом, в котором живет ее семья.

— Я бы и сейчас не брал, если бы мама не была занята, — вздыхает отец. — Нечего тебе делать среди этих акул.

— Почему акул? — тут же цепляется девочка. — Ты же не в зоопарке работаешь.

— Акулы не в зоопарке, а в океанариуме, — смеется папа. Ласково треплет дочь по волосам. Сегодня тепло, и она без шапки. — А про моих акул — вырастешь, поймешь.

Девочка морщит лоб, пытаясь сообразить.

— Гадкие, да?

— Опасные, если зазеваться, — поправляет отец.

— Ну, так ты не зевай на работе, — серьезно советует девочка. — Мама говорит, если с утра выпьет кофе, тут же перестает зевать. А ты пил сегодня кофе?

— Пил-пил, — смеется мужчина.

— Ух ты! — они подходят к зданию, и девочка замирает в восхищении. — Тысяча этажей!

— Сто четырнадцать, — поправляет отец. — В столице нет зданий, выше ста четырнадцати этажей.

— Почему? — девочка умеет считать, но для нее нет большой разницы сто или тысяча. Это все равно ужас как много.

— Потому, что тогда они будут мешать транспортной сети.

Отец указывает вверх, и девочка послушно задирает голову, следуя взглядом за его жестом. В небе несутся флайеры. Сверкающие. Быстрые…

Они и сейчас несутся над головой в транспортном потоке. В этом районе их посадка строго ограничена, и если нет специального разрешения, садись на окраине города и добирайся оттуда по земле или под ней.

Щурюсь и вглядываюсь в сияющую на солнце табличку справа от входа: “Строй-Феррис”. Надо же, фирма функционирует и даже сохранила свое название. Сумел ли дядя ее спасти, или теперь она в руках не связанных с нашей семьей людей?

И все же улыбаюсь. Дело всей жизни моего отца не погибло в его отсутствие.

— Эй, парень, чего тебе? — окликает меня высоченный охранник, прохаживающийся у стеклянных дверей.

Это Патрик. Помню, как папа нанимал его. Тогда он был еще совсем мальчишкой. Тонким и долговязым. Дядя был против, а отец утверждал, что из парня выйдет толк, и настаивал, что верных людей надо растить смолоду.

Качаю головой. Отступаю.

— Ничего.

Патрик щурится на солнце. Пытается разглядеть мое лицо.

— Парень, а я тебя знаю? — его собственное лицо принимает задумчивое выражение. Что-то во мне показалось ему знакомым.

— Нет, — пожимаю плечами, не вынимая рук из карманов, — извини.

Разворачиваюсь и иду прочь. Быстро и не оглядываясь.

Патрик ошибся. Мы никогда раньше с ним не встречались. Потому что мне всего четыре года отроду. Юный в то время охранник был знаком с хозяйской дочерью. Но она давно умерла.

***

Прихожу на место встречи раньше других и прибываю в совершенно растрепанных чувствах. Патрик, Патрик, к черту твою наблюдательность.

К моему облегчению Проклятые возвращаются в полном составе. Сначала оказавшийся самым примерным Брэдли Попс. За ним близнецы. Затем Олаф. И самым последним — Курт. Все вполне веселы и довольны собой. Значит, все прошло гладко.

— Как так? — рассуждает Брэд, устроившись возле меня на скамейке. — Люди живут в раю и не понимают это.

— А ты понимал, в каком аду жил, пока не увидел Верхний мир? — бурчит Курт.

Как ни странно, Попс не спешит соглашаться.

— Мы нормально жили. А они в раю. Вот до банды было плохо.

Помню историю Брэда. Его семья по-настоящему голодала. А потом его отец обезумил от отчаяния и убил мать Рыжего и двух его маленьких сестренок. Самому Попсу чудом удалось сбежать. И он прибился к Смирроу.

— Ну, это с Джеком нормально жили, — вставляет Рид, намекая на террор Коэна.

Молчу. Болтаю ногой в воздухе, сидя на скамейке. Не вмешиваюсь. У нас с Брэдом разное понимание нормальности. Нет “нормальной” жизни в Нижнем мире.

— Вон, наш! — Олаф первым замечает серебристый флайер, идущий на посадку.

“Наш”. Не наш, а загадочного шефа.

Мне вдруг становится стыдно за себя. И как мне сегодня могло прийти в голову, что террористы правы?

— Пойдемте, — командую, а то так и будут пялиться на флайер.

К чудесам Верхнего мира они так и не привыкли.

44.

Сижу на подоконнике. Не обгрызанным остался последний ноготь. Что же так долго?!

Нервы на пределе. Прямо сейчас все может закончиться, и нам уже не спастись. Или же мы приблизимся к цели еще на один шаг. Самый значимый шаг.

Прошло еще несколько дней. Проклятые изучили маршруты. Гил доволен, и то, что счет пошел на дни, ясно всем.

Единственное, что радует, это то, что Райан идет на поправку. То ли дело в чудо-средствах из аптечки, то ли он просто крепкий парень, как выразился Гил.

Зато сейчас жизнь Кесседи находится в еще большей опасности, чем когда его догнала пуля полицейского. Прямо сейчас. И если тогда у меня был хотя бы шанс ему помочь, теперь могу лишь ждать и грызть ногти. Черт.

Райан ушел к Гилу больше часа назад. Если террорист поймет, что Кесседи неспроста добивается встречи с шефом, это конец. Пусть у Гила и не будет доказательств, хватит и подозрения, чтобы он решил разделаться с беспризорниками из Нижнего мира. Так, на всякий случай.