Кречет. Книга I - Жюльетта Бенцони

Маркиз бросил все свое войско вдогонку за англичанами, вынудив их укрыться в поселке Йорктаун, в устье реки Йорк, впадавшей в этом месте в Чесапикский залив. В то же время он послал умоляющее письмо Вашингтону: пусть генерал разрешит присоединиться к нему или хотя бы укажет, что делать.

Стояла изнуряющая жара, москиты были невыносимы, и, несмотря на прибытие пенсильванского батальона, Лафайет не знал, как поступить. Корнуоллис укреплял Йорктаун, как будто собирался оставаться там всю жизнь… Лето подходило уже к концу, но до сих пор не состоялось еще ни одного крупного сражения…

Как гром среди ясного неба грянул ответ Вашингтона, привезенный французским офицером, генералом дю Портайлем: Вашингтон приказывал своему дорогому маркизу не двигаться с места и просто наблюдать за Корнуоллисом, так как, согласившись в конце концов с Рошамбо, который не одобрял сражения за Нью-Йорк, он пришел к убеждению, что решающая битва произойдет в Виргинии.

Вне себя от радости, Лафайет собрал всех своих офицеров и сообщил им последние известия: войска Рошамбо покинули Ньюпорт, соединились под Филиппсбергом с Вашингтоном и в идеальном порядке, вызывая восхищение американцев, спускались к Виргинии. Флот адмирала де Грасса скоро должен стать на якорь в устье Чесапика, а Баррас, удерживая Клинтона под Нью-Йорком, продолжал обманывать его насчет подлинных намерений американцев.

— Господа! — прокричал Лафайет своим тонким голосом. — Нам надо во что бы то ни стало удержать Корнуоллиса в Йорктауне, пока не подойдут наши. Пусть вас всех убьют, но не упустите ни одного англичанина! Да здравствуют Соединенные Штаты Америки, да здравствует генерал Вашингтон и да здравствует Франция!..

Могучее «да здравствует Лафайет!» было ему ответом и наградой. И снова появилась надежда.

Все эти измотанные люди, которые уже много месяцев яростно сражались в опустошенной стране, дошли до того, что даже не могли вообразить себе, что все это когда-нибудь кончится. Им казалось, что о них забыли, что они обречены на второстепенную роль сторожевых псов, а теперь они окажутся в самом центре событий, станут необходимыми! Отныне они были уверены, что не погибнут зря. В этот вечер больных меньше лихорадило, а умирающие уснули с улыбкой…

— Одного не понимаю, — сказал Тим, почесывая затылок, — на что надеется Корнуоллис, сидя в таком маленьком форте, как Йорктаун? Со стратегической точки зрения это не очень-то важный участок. Тогда почему он теряет время, укрепляя свои позиции, вместо того чтобы двигаться дальше?

— Потому что, если только не делать огромный крюк, который сделали мы сами, ему нужно переправиться через залив. А для этого он ждет флот адмирала Роднея, он должен отвезти его солдат под Нью-Йорк. Будем надеяться, что генерал де Грасс прибудет раньше него…

Итак, жребий был брошен. Зимние операции, обмен письмами, бесчисленные тайные совещания, кропотливая работа шпионов наконец-то соединились вместе, чтобы час судьбы пробил на часах Америки. Надо было победить под Йорктауном или навсегда отказаться от прекрасной мечты о Независимости…

НАВСТРЕЧУ СУДЬБЕ

Йорктаун!.. Крепость под красными и синими полосами развевающегося «Юнион Джека» — ощетинившаяся орудиями крепость из бревен, воздвигнутая на косе, вдающейся в реку Йорк, и защищенная двумя крепкими редутами. Низкие серые деревянные дома, сторожевые башни, хрупкая колокольня маленькой церкви… А вокруг — болота, камыши, прибрежные сосны, несколько желтых холмов, покрытых лесом и вполне подходящих для того, чтобы служить наблюдательными постами, и, наконец, к востоку, огромная впадина Чесапикского залива, открывающаяся в необъятный океан…

Прислонившись к одному из деревьев, под которыми расположился его отряд, скрестив на груди руки, лейтенант Гоэло в задумчивости обозревал гигантские декорации, установленные Провидением; среди этих сосен и будет разыгран спектакль, который определит судьбу народа.

Все было расставлено по местам для финального концерта. С одного берега косы до другого, на самом острие которой был расположен город, главное командование, единое в своих устремлениях, создало настоящий железный заслон. Начиная от ручья Уормлейс-Крик стояли войска генерала Грина, пополненные Каролинской кавалерией, войска Лафайета, части генерала Линкольна, расположившиеся под прикрытием тяжелых пушек американской артиллерии, установленных по соседству со ставками Рошамбо и Вашингтона, которые находились вблизи друг от друга, а перед ними стояла часть французской артиллерии. Далее, ближе к реке, размещались французские полки барона де Вьомениля, его брата, виконта де Вьомениля, и, наконец, три тысячи человек под командованием маркиза де Сен-Симона, из Гатимейского, Аженейского и Туренского полков, которые прибыли с Антильских островов на кораблях эскадры адмирала де Грасса…

А вдали, перегораживая устье от мыса Генри до мыса Чарльз, виднелись белые пирамиды кораблей французского флота, которые с частично убранными парусами окружали «Город Париж», огромный сточетырехпушечный корабль под вымпелом графа де Грасса. Флот почивал на лаврах своей недавней победы над адмиралами Грейвсом и Гудом, которые уплыли зализывать свои раны под Нью-Йорк. Однако корабли оставались в состоянии боевой готовности. Как знать, возможно, грозный Родней нападет на них, чтобы попытаться прорваться в Чесапикский залив и выручить лорда Корнуоллиса. Но пока что легендарный де Грасс стоял на посту, овеянный славой не только своей победы, но и огромного успеха, который он снискал в армии, когда во время первой встречи с Вашингтоном бросился ему на шею, называя его «мой дорогой генерал».

— После всех этих перестрелок приятно наконец, увидеть настоящее сражение, — пробормотал Тим, подойдя к своему другу. — Надо сознаться, что это довольно впечатляющее зрелище…

— Битва? Но она еще не началась!

— Правда? А я уж было подумал… — во всю глотку гаркнул Тим, стараясь перекричать грохот канонады.

И в самом деле, вот уже четыре дня и четыре ночи орудия беспрестанно гремели, окутывая равнину и болота белым дымом, пробивая бреши, которые сразу же заделывались, в то время как саперы генерала де Портайля методично и неуклонно пробивались к осажденному городу, роя подкопы и траншеи. Настоящее сражение, конечно же, начнется только тогда, когда будет отдан приказ идти на штурм. Однако уже сейчас были убитые, а полевой госпиталь, находившийся восточное, на Уильямсбергской дороге, стал уже слишком тесным для множества раненых.

Жиль со вздохом пожал плечами:

— Сегодня еще ничего не будет…