Увидеть лицо - Мария Барышева

Олег усмехнулся и отъехал вместе со стулом назад. Жора сунул Гершбергу в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. Тот затянулся, потом пожаловался, что ему будет тяжело курить без помощи руки.

— А мне на это наплевать! — благодушно ответил Вершинин. — Я не…

Он повернул голову, услышав, как перед домом затормозила машина, потом широко улыбнулся.

— Мужики вернулись! — радостно сказал Олег, сдвигая кепку на затылок. — Ну, Гершберг, готовься! Ты про пытки внимательно слушал? Ничего не упустил?

Тот скривился, щурясь от лезущего в глаза сигаретного дыма.

Открылась и закрылась не видимая из комнаты железная дверь, раздались шаги, и в дверном проеме появился Воробьев. Его застывшее лицо казалось очень старым, глаза смотрели тускло, устало.

— А где Борька? — недоуменно спросил Олег. — Ты его не нашел?

Виталий, не ответив, медленно пошел через комнату. Он шел уверенно и целеустремленно, и строительный мусор хрустел у него под ногами. Немигающий взгляд уперся Гершбергу в переносицу. Казалось, кроме него, он сейчас не видит никого и ничего вокруг. Оказавшись возле Григория Даниловича, он, наклонившись, схватил его за горло, с силой впечатал затылком и спинкой стула в стену и сжал пальцы, и тот захрипел, дергая стремительно синеющими губами.

— Ты что?! — закричал Олег, вскакивая. — Отпусти!..

Жора, Алексей и Петр вцепились в Виталия, пытаясь оттащить его от Гершберга, но сделать им это удалось далеко не сразу и с большим трудом. Виталий не пытался отбиваться и не выворачивался, он просто тянулся к Григорию Даниловичу с бесконечным упорством зомби, и пальцы его вытянутой руки висели в воздухе, силясь снова ухватиться за горло, от которого их отделяло всего несколько сантиметров. Постепенно расстояние становилось все больше, и наконец им удалось оттащить Воробьева почти на метр.

— Ты что, ополоумел?! — вопросил Алексей. Виталий тряхнул плечами.

— Пустите меня! Пустите, ну! Я ему ничего не сделаю! Все, все!..

Они отпустили его, и Виталий тут же нарушил свои слова, снова метнувшись вперед. На этот раз он не стал хватать Гершберга за горло, а ударил его кулаком в нос, и тот закинулся назад, воя от боли и хлюпая хлынувшей из носа кровью.

— Борис умер! — хрипло произнес Виталий, сжимая и разжимая испачканный кровью кулак. — Нравится тебе твой эксперимент?! Нравится, сука?! Это и есть твоя наука?! Он убил своего директора и выбросился с пятого этажа! Это так он приблизился к своей заветной мечте?! Да?!

— Что ты говоришь?! — заорал Жора. Виталий холодно, почти с ненавистью взглянул на него, потом опустился на стул, опустил голову и вцепился пальцами себе в волосы.

— Ты слышал.

— Господи… — прошептала Алина и прижала дрожащую ладонь к губам. Кристина задрожала, жалобно оглядываясь, и ключи тонко забренчали в ее трясущихся пальцах. Ольга откинулась на спинку стула, глядя в потолок суженными глазами. Взгляды остальных вонзились в лицо Гершберга, но тот не видел их — он был слишком занят, он дышал.

— Борька… убил человека? — наконец, потрясенно произнес Олег и дернул побелевшими губами. — Борька… умер?

— Зачем вы его нашли?! — вдруг вскричала Марина, вскакивая. — Зачем вы всех нас нашли?! Зачем вам это надо было?! Если самые… самые тихие и слабые… если они сотворили такое, то что…

Олег резко развернулся и, взмахнув рукой, закричал страшным голосом:

— Убью сейчас, тварь!

Рощина упала обратно на стул и втянула голову в плечи, глядя на него с ненавистью. Виталий поднял голову и, ни на кого не глядя, сказал:

— Леха, перекинь-ка мне свой ножичек.

Алексей послушно положил свой нож, уже раскрытый, в протянутую ладонь, и Виталий встал, сжав пальцы на рукоятке.

— Что ты хочешь сделать? — встревоженно спросил Жора. — Мы же еще ничего не узнали… Ведь мы должны… — он замолчал и уставился на свои дрожащие руки, вспомнив жалобный шепот Бориса.

Я хочу проснуться! Верните мне мою жизнь!

Виталий подошел к сидящему на стуле Гершбергу, держа в руке нож, и тот, съежившись, вжался в спинку стула, глядя на него затравленными глазами, но губы его сложились в ироничную улыбку.

— Вы что же… Нечего меня запугивать! Вы думаете, я поверю…

Воробьев наклонился и быстро перерезал ремни, притягивавшие руки Григория Даниловича к батарее, потом сложил нож и бросил его Евсигнееву, едва-едва успевшему среагировать.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросил он. — Зачем ты его освободил?

— Я не убиваю людей со связанными руками, — ровно ответил Виталий и отступил на шаг. Гершберг недоуменно посмотрел на него снизу вверх, растирая запястья и одновременно утирая струящуюся из носа кровь.

— Вы что? Вы соображаете?! Да вы…

— Никто не знает, где ты, — произнес Виталий свистящим шепотом и чуть склонился к нему. — Никто тебя не найдет. Никогда. Посмотри на меня, Гершберг. Ты сказал, что все о нас знаешь? Значит, ты знаешь, кто я? Знаешь, на что я способен? И знаешь, что слов я на ветер не бросаю? Вставай! Я не собираюсь тебя запугивать. Я собираюсь тебя убить.

— Подождите! — воскликнул Григорий Данилович, побелев и выкатив глаза, потом огляделся, натыкаясь на холодные, выжидающие взгляды. — Вы не можете!..

— Правда?

Гершберг вытер лицо рукавом плаща, потом потерянно покачал головой.

— Ладно, я все расскажу! Ты прав, я знаю, на что ты способен. Именно поэтому они считали тебя одним из лучших претендентов на роль убийцы. Маленькая подсказка, несколько импульсов, еще одна крошечная контрабуляция — и все. Ты бы даже не вспомнил…

— Вы хотели заставить его убить кого-то из нас?! — потрясенно спросила Алина, нервно теребя в пальцах прядь волос.

— Не я! — Гершберг ткнул в ее сторону указательным пальцем. — Давайте сразу же расставим все точки над «и»! Не я разрабатывал программу! Не я отбирал претендентов! Я всего лишь ассистент! Лаборант, черт подери!

— Значит, убийства все-таки были задуманы? — Жора покосился на Алексея. — Значит, даже если б не Лешка, вы все равно бы…

— Все зависело от того, как будет протекать сновидение, как будут складываться обстоятельства… — Гершберг замотал головой, потом всполошенно всплеснул в воздухе руками. — Нет, ну я не могу так… с середины… я совсем запутаюсь! Я и так запутался! Дайте мне сигарету, пожалуйста! Я все расскажу, только… обещайте больше меня не бить!

— Честное пионерское! — мрачно сказал Виталий, сел на стул и, сгорбившись, уставился на свою правую руку. — Только для начала скажи, кто ты вообще такой?

На лице Гершберга неожиданно появилось облегчение, словно у студента, которому на экзамене попался именно тот билет, который он успел выучить.