Увидеть лицо - Мария Барышева

— Не вмешивайся! Я делаю правильно!

Хотя его голос был очень тихим, в нем прозвучали такие жуткие нотки, что Инга застыла, прижимая к губам дрожащие окровавленные пальцы и с ужасом глядя на его спокойное печальное лицо.

Виктор вскинулся в кресле, глядя вытаращенными глазами куда-то в стену, схватился за надфиль и выдернул его из своей шеи, и следом выплеснулся тугой поток темной крови. Он уронил инструмент на паркет, заляпанный влажными пятнами, дернулся из стороны в сторону, прижимая к шее прыгающую ладонь, потом пошел через кабинет пьяной, мотающейся походкой, налетая на мебель и на стены и оставляя за собой темную дорожку блестящих капель.

— …а!..а!..а!.. — летело вперемешку с бульканьем из его раззявленного рта.

Борис в несколько прыжков догнал его, потом подхватил с пола бронзовую статую, закряхтев от усилия, и обрушил ее на поникшую мотающуюся голову. Виктор свалился на пол и остался лежать, глядя затухающим взглядом в сторону окна. Его согнутые сжатые пальцы дробно, мелко застучали по паркету, словно он спрашивал разрешения войти. Челюсть несколько раз дернулась, выпустив последнее «а!» и застыла, но пальцы еще некоторое время продолжали свое движение, и рука вяло подпрыгивала. Под шеей и лицом стремительно растекалась атласная лужа крови цвета темного вина.

— Все… — тихо произнес Борис и повернулся к дивану, на котором сидела дрожащая Инга, издавая тонкие икающие звуки. — Теперь никто не стоит между нами. Все, Инга. Поехали домой. Теперь все будет, как прежде.

Он шагнул к ней, протянув руки, но Инга с жалобным стоном вжалась в спинку дивана, глядя на него с таким ужасом, что его руки упали.

— Не подходи! Сумасшедший! Не подходи ко мне! Не смей меня трогать!..

— Инга, ты что?! — спросил Лифман с неподдельным изумлением. — Иди скорей ко мне… Неужели ты не поняла, что он занял мое место? Я должен был быть твоим мужем! Ты должна была спать в моей постели!..

Он сделал к дивану еще несколько шагов, и тогда Инга спрыгнула на пол, проворно оббежала столы, зацепив один из стульев и опрокинув его, метнулась к мертвому мужу и, приподняв его и умостив голову и плечи Виктора у себя на коленях, завыла, уткнувшись лицом ему в волосы:

— Виитя!.. Витечкаа-а!..

Борис подошел к телу Субботина и остановился, с недоуменной болью глядя на нее сверху вниз. Его руки безвольно свисали вдоль бедер, лицо рассеклось глубокими морщинами.

— Инга, что ты делаешь? Он ведь украл тебя у меня, украл всю мою жизнь! Неужели ты забыла?! Вспомни, как мы жили… как мы ездили во Францию, на Мальдивы… Вспомни, как я делал для тебя все украшения… я всегда угадывал, потому что знаю все твои вкусы… знаю, что ты любишь носить кольца на пальцах ног, любишь черный шелк и духи «Живанши», комнатные цветы и классическую музыку… особенно Грига и Вивальди… Я все знаю…

— Сумасшедший ублюдок! — визгливо закричала Инга, поднимая голову. Ее прическа развалилась, вьющиеся пряди неряшливо торчали во все стороны, на лице темнели кровяные разводы вперемешку с подтекшей тушью. Карие глаза стали тусклыми, словно покрылись слоем пыли. — За что ты убил Витю?! За что ты убил моего мужа?! И меня тоже убьешь?!.. Сволочь, ненавижу!.. Что ты наделал?!.. Господи боже, что ты наделал?!..

— Инга… — потрясенно произнес Борис одними губами, потом склонил голову набок, словно приглядываясь к произнесенному имени, и внезапно понял, что это чудесное имя вдруг потеряло для него всякий смысл. Раньше ему нравилось даже просто ощущать его губами, чувствовать, как они шевелятся, выговаривая каждую букву — теперь это было просто бессмысленное движение, пустой звук, который не нес в себе ни жизни, ни любви — никчемный, как пустая мушиная шкурка. Он потер висок и его глаза забегали по сторонам, точно пытались отыскать нечто важное. Инга опустила голову, снова вжав лицо в волосы мужа, и хрипло зарыдала.

— Я понял, — Борис кивнул кому-то невидимому и ему же сказал: — Ты не настоящая. Моя Инга не стала бы себя так вести. Ты — всего лишь подделка. Иллюзия. Жора был прав… тогда… когда пересказывал мне свои теории… У тебя внутри пустота. Они подсунули мне фальшивку… этот Гершберг… и остальные… А моя Инга где-то в другом месте. Где-то в реальности… А это сон. И ты сон. Я должен проснуться. Я должен найти мою жену!..

В дверь уже осторожно, но требовательно стучали и дергали за ручку. Борис наклонился и, не глядя на отпрянувшую Ингу, обшарил карманы Виктора и достал увесистую связку ключей. Потом подошел к двери, отпер замок, приоткрыл ее и выскользнул в образовавшуюся щель, оттолкнув сбежавшихся коллег. Захлопнул дверь и запер на ключ.

— Борь, что там творится?! — спросил один из ювелиров. — В чем у тебя руки? Это что — кровь?!

Не ответив, он быстро пошел по коридору, оставив их толпиться возле дверей. Зайдя за угол, Борис побежал. На мгновение ему показалось, что где-то на улице, очень далеко отсюда кто-то выкрикнул его имя. Но это уже было совершенно не важно. Имена в снах не имеют значения.

Как и лица.

Добежав до тяжелой двойной железной двери, соединявшей пристройку «Камелии» с подъездом жилого дома, он отпер ее одним из ключей Виктора. Он отлично знал, какой ключ нужен. Этот призрак, этот лже-директор недооценивал его. Они все его недооценили.

Давно не открывавшаяся дверь поддалась с трудом, со скрежетом провернувшись на петлях. Лифман запер ее за собой, потом побежал вверх по лестнице. Уже на третьем этаже бежать стало тяжело, в правом подреберье заворочалась, заскрежетала зубами старая нелюбимая подруга — острая боль, но впервые Борис не обратил на нее внимания.

Добежав до пятого этажа, он взглянул на чердачный люк, но тот был надежно заперт на висячий замок. Борис растерянно огляделся, потом нажал на кнопку звонка у ближайшей двери.

Дверь открылась почти сразу же. На пороге стояла сонная молодая женщина в ярком махровом халате с расческой в руках, с зубьев которой свисали несколько светлых волосков.

— Боря? — удивленно произнесла она. — Привет. А ты что без звонка? У меня для тебя пока ничего нет.

Борис непонимающе взглянул на нее, потом вспомнил, что несколько раз чинил ей цепочки и серьги, а однажды делал на заказ кольцо.

Хотя, наверное, и это все тоже иллюзия.

— Можно мне войти?

— Зачем?

Борис зло оттолкнул ее в глубь квартиры, шагнул через порог и захлопнул за собой дверь.

Ему не терпелось проснуться.

— Лифман! — снова закричал Виталий запертой железной двери. — Борис Лифман! Он заходил?!

— Ну заходил, — раздраженно сказал охранник, потом отошел от двери и посмотрел на Виталия сквозь решетчатый забор. — Тебе-то что?! Посещения и телефонные звонки только в обеденное время. Через сорок минут. Так что…