Город над бездной - Алина Борисова

– Сохранились, и не только мои. Изобретение фотографии нас в свое время заинтересовало. Это человеческий способ создания изображений, мы им никогда не пользовались. Было любопытно и многие вампиры тогда соглашались позировать для человеческих фотографов. Хочешь посмотреть?

– Конечно!

– Я поищу, – улыбаясь кивает он.

Лестница выводит нас в коридор. Пара дверей направо, пара дверей налево. «Комнаты для гостей», – бросает про них Анхен не задерживаясь. А в гостиную двери нет, просто арочный проем в конце коридора. Комната просторная и светлая. Из нее ведет еще три двери. «Там кабинет, там моя спальня, а вот туда не ходи» – объясняет их назначение хозяин. В центре – пара мягких диванов по сторонам от низкого деревянного столика. В углу возле окна – камин, и еще один диван развернут прямо к нему.

– Анхен, а камин настоящий? – в домах с камином мне бывать еще не доводилось.

– Конечно. Хочешь, зажжем?

Я хочу, и забравшись с ногами на диван, смотрю, как он, потянувшись, отодвигает заслонку, а затем садится на корточки и начинает складывать в камин дрова. Его спина частично закрывает мне обзор, и я пропускаю момент, когда он зажигает огонь. Вроде только что клал в камин последнюю чурку, и тут он уже отходит, садится рядом со мной, а камин уже пылает, все дрова горят ровным ярким пламенем.

– Ой! А как это ты его так зажег?

– Сказал «Елочка гори!» – смеется вампир, обнимая меня одной рукой за плечи.

– А это елочка? – позволяю ему притянуть меня к себе и даже кладу голову ему на грудь. Хорошо мне с ним, уютно, ничего не могу с этим поделать.

– Нет, принцесса, это береза. Майский день же. Вернее вечер, – он легонько дует мне на волосы, затем целует в макушку. Я жмурюсь, глядя на языки пламени. День был долгий, почти бесконечный, и теперь навалилась усталость.

– Неправильный у тебя камин, – лениво замечаю я, – улицу греет.

– Да мне разве жалко? Пусть греет. Мне же не для тепла. Мне просто нравится смотреть сразу и на огонь в камине, и на ветер за окном. Да и труба посреди третьего этажа не торчит.

– А что у тебя на третьем этаже? Страшная вампирская тайна?

– Да нет. Там гараж. Единое помещение без внутренних перегородок, крыша раздвигается, чтоб можно было влетать-вылетать.

– Что, целый этаж гараж? Сколько ж у тебя машин?

– У меня немного. Но есть еще машины технической службы, есть еще машины моих гостей, которые временами меня навещают. Этот дом действительно используется в качестве резиденции, и порой здесь бывает очень много вампиров.

– Анхен, но если это резиденция, то ты тогда кто?

– Я? Хранитель огня в камине.

– Не смейся. Я же вижу. И слышу. То, что ты порой говоришь, то, как к тебе относятся другие вампиры. И еще этот дом… Не похоже на рядового куратора одного из факультетов.

– То есть пытаешься обвинить меня в несоответствии занимаемой должности?

– Смейся сколько хочешь. Не тот масштаб. Есть подозрение, что другая у тебя должность.

– Да? Я весь внимание. Какая же?

– Ну откуда же мне знать? Я у тебя хотела спросить.

– Ларис, но если б я рвался отвечать на этот вопрос, то наверное моя должность была бы указана на моей двери большими-пребольшими буквами.

– Но почему… она не указана?

– Видимо потому, что ваше почитание вампиров и так уже дошло до степени идолопоклонства. И я не знаю, какую проблему я не мог бы решить в качестве куратора одного из факультетов. А все остальное – это наша внутренняя иерархия, и людей она не касается.

– Ну меня-то трудно обвинить в идолопоклонстве…

– Да, и потому ты сейчас здесь, со мной, – он вновь поцеловал меня в макушку, затем обхватил рукой косу и потянул вниз, заставляя запрокидывать подбородок. Его губы дразняще коснулись моих и тут же отстранились. – И я готов рассказать тебе все, но лишь при одном условии, принцесса, – его глаза слишком близко, его губы шепчут в миллиметре от моих. Я нервно сглатываю, я чувствую, что готова на все, лишь бы он поцеловал меня.

– Что за условие?

– Кабальный контракт, принцесса. Ты подписываешь, и все мои тайны – твои.

– Не дождешься! – очарование уходит. Я отталкиваю его, отодвигаюсь в самый угол дивана.

– Я и так рассказал тебе уже слишком много. И это действительно не здорово, что у меня до сих пор нет от тебя этого документа. Пойми, ты все равно принадлежишь мне, и нам обоим будет спокойнее, если это будет оформлено официально.

– Никогда! И спокойнее мне будет, когда ты перестанешь уже требовать мою жизнь на блюдечке с голубой каемочкой!

– На бумаге с гербовой печатью тоже подойдет. Да пойми ж ты, мне не требуется ничье разрешение, чтобы убить тебя. Или кого-то другого, как ты могла сегодня убедиться. Подписав документ ты становишься членом моего Дома. Ты получаешь мое официальное покровительство.

– А кто спасет меня от тебя?

– Никто, и ты это знаешь. Неважно, подпишешь ты или нет. Ты все равно моя.

– С какого момента, очень хотелось бы знать?

– С тех пор, как я так решил.

– Ты полагаешь, этого достаточно?

– До сих пор хватало.

– А вот сейчас не хватает! – я решительно встала с дивана и отошла к окну. За окном зеленел парк. Деревья, деревья, деревья, сплошной стеной, сколько хватало глаз. – Я никогда не соглашусь быть твоей собственностью, что бы ты там себе не возомнил!

– Да? А кем ты согласишься быть, глупая ты девочка? – он тихонько подошел сзади, ласково беря меня за плечи, привлекая к себе. – Я же чувствую, что я тебе нравлюсь, тебе приятны мои прикосновения, мои поцелуи. Так оставайся со мной, Ларис. В моем доме. В моей спальне. В моей жизни.

– Ты предлагаешь мне стать твоей… любовницей?

– Смешное слово. Очень человеческое. Но оно предполагает равенство, которого между нами нет и быть не может. Я предлагаю тебе просто остаться, признав, наконец, мое право распоряжаться тобой.

– У тебя нет такого права! – я отстраняюсь, вновь отступая от него, от его ласковых рук, от его дыхания на моем плече. – Ну почему, ну почему ты все время все портишь?!

– Что я порчу, дурочка? Твои иллюзии? Я вампир, ты человек, по-другому не будет. Ты – моя, Лариса. Я чувствую это каждым кончиком нервов. И я не просто вижу – я чувствую, что тебя тянет ко мне. Перестань выдумывать слова. Просто признай, что ты моя и останься.

– Знаешь, что самое отвратительное? – печально отозвалась я, разглядывая деревья за окном. – Будь ты человеком, такими словами ты звал бы меня хозяйкой к себе в дом, женой, возлюбленной. А ты зовешь меня стать твоей рабыней, твоей собственностью, твоей вещью.