Волкодав - Мария Васильевна Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сама Елень Глуздовна вдвоём с Эртан расположилась у костра. Кнесинка и воительница играли в ножички, и Волкодав обратил внимание: Эртан, судя по её лицу, выигрывала далеко не с таким перевесом, какого ожидала вначале. Сердилась и кнесинка – ей всё казалось, будто соперница поддаётся. Обе девушки сидели прямо на земле, по-вельхски поджав скрещённые ноги. Старая нянька, конечно, не могла пережить подобного безобразия и стояла над душой у «дитятка» с войлочной подушкой, уговаривая поберечься. Кнесинка, завидовавшая отменной закалке Эртан, упрямо отмахивалась.
Ну вот и добро, сказал себе Волкодав. Всем весело, никто друг на дружку пустых страхов не навевает. Но случись нехорошее – всякий знает, что делать.
Мыш слетел с его плеча, хотел сесть на руку кнесинке, но убоялся собственной дерзости и вспорхнул, только прикоснувшись шелковистым крылом. Кнесинка не вздрогнула, просто подняла глаза и посмотрела на телохранителя.
– Государыня, – опускаясь рядом на корточки, тихо сказал Волкодав. – Прошу тебя, станешь ложиться, не раздевайся. И ещё, сделай милость, кольчугу под свиту надень.
Елень Глуздовна нахмурилась и раскрыла рот возражать, но на помощь подоспела Эртан:
– Надевай прямо сейчас, бан-риона. Потом хвастаться станешь, из кольчуги, мол, днём и ночью не вылезала. Даже спала в ней!
Кнесинка молча поднялась и скрылась за дверной занавеской. Хайгал немедленно водворила подушку на то место, где она только что сидела, и поспешила следом за хозяйкой.
– Ты бы тоже… – обращаясь к Эртан, посоветовал Волкодав. – Кольчугу. Мало ли…
Воительница вскинула голову и в упор, почти враждебно посмотрела на венна.
– Я никогда не надеваю броню, – выговорила она раздельно.
Волкодав на своём веку повидал всякого. В том числе воинов, презиравших доспехи. И даже таких, что шли в бой в первозданной наготе, любимой Богами. Он не стал спорить с Эртан, полагая, что это всё равно бесполезно. Только пожал плечами и буркнул:
– Была охота… от случайной стрелы…
Эртан вдруг цепко ухватила его за плечо, и он отметил про себя, какие сильные у неё руки. Серые глаза сделались беспощадными, губы свело в одну черту:
– Ты что, думаешь, я такая уж девочка? Вроде?.. – Она мотнула головой в сторону шатра, где скрылась кнесинка. – Мне двадцать восемь лет, Волкодав! Я была в битве у Трёх Холмов и видела, как умирал мой жених. Он умер у меня на руках. Он ждёт меня там, чтобы вместе пойти к Трёхрогому, на остров Ойлен Уль. Там, у него, нет времени, но каково мне? Случайная стрела!.. Ха! Да я того, кто б её выпустил, загодя расцелую!..
Из фиолетовых сумерек, сопровождаемый Канаоном и Плишкой, возник Лучезар.
– Это что ещё за посиделки? – сейчас же напустился он на молодёжь. – Сестры моей служанок лапать взялись? Так-то здесь честь кнесову берегут! А ну, духу чтоб вашего…
Парни смутились, стали оглядываться на Волкодава. Венн ни под каким видом не собирался их отпускать. Он успел подумать, что окончательной сшибки, видно, уже не минуть. А чего доброго, и драки с двоими громилами.
Но тут со своего кожаного ящика подал голос Иллад.
– Во имя Лунного Неба, не шумел бы ты, Лучезар, – досадливо поморщился халисунец. – Госпожа кнесинка радовалась, на них глядя. Она сама им разрешила прийти.
Это было истинной правдой; мудрый Иллад умолчал лишь о том, что разрешение молодцам выхлопотал Волкодав. Лекарь, пользовавший отца и мать государыни, мог не страшиться боярской немилости. Равно как и кулаков Лучезаровых приближённых.
– Правильно, – выходя из шатра, сказала кнесинка Елень. – Я позволила. Пускай мои девушки повеселятся.
Она вправду надела кольчугу под свиту, так что броня была незаметна. Волкодав и тот догадался о ней только по чуть стеснённым движениям кнесинки. Нацепив на себя четверть пуда железа, человек всё же двигается иначе.
– А-а, вот как, – протянул Левый. – Ну, пускай веселятся… Спокойной ночи, сестра.
И боярин ушёл обратно в густевшую темноту, а Волкодав остался раздумывать, не было ли в его словах какого скрытого смысла.
Постепенно смерклось совсем, и в небе высыпали звёзды. Было как раз новолуние: ночь обещала быть тёмной. Волкодав бродил вокруг шатра кнесинки, кутаясь в плащ. После заката поднялся ветер. Не особенно сильный, он тем не менее запускал ледяные щупальца под одежду, и сидеть на одном месте было попросту холодно.
Проводив счастливых и взволнованных девушек спать, молодые сегваны, как и было уговорено, не пошли прочь. Они жгли костёр, варили в котелке резаные яблоки с мёдом и переговаривались вполголоса, чтобы не разбудить госпожу. Их был там целый десяток, и Волкодав временами отлучался на каменистый бугор, чтобы посмотреть на болото. Человек с обычным зрением вряд ли распознал бы в той стороне землю от неба. Волкодав различал воду, границу качавшихся и шуршавших на ветру камышей и плавучие острова. Мыш носился где-то со своими сородичами, ещё не впавшими в спячку. Венну было без него слегка неуютно.
Он долго стоял, слушая шорох и посвист ветра, потом вернулся к костру. Когда же он снова выбрался на бугор, то посмотрел вдаль и увидел, что плавучих островов сделалось больше. И они передвинулись, приблизившись к берегу.
Между тем как ветер отчётливо тянул от берега прочь…
Волкодав едва успел осознать это, как на плечо ему с истошными криками свалился Мыш. Вцепившись в замшу плаща, чёрный зверёк принялся щёлкать зубами, шипеть и тревожно взмахивать крыльями.
Точно так, как весной на лесной дороге, перед нападением шайки Жадобы…
Напрягая зрение, Волкодав присмотрелся к ближайшему из плавучих островов. Сердце в груди уже колотилось чаще обычного, и он знал, что потом, очень может быть, станет корить себя за промедление. Но что, если острова движет неведомая стремнина, а Мышу попросту начесал холку досужий лесной самец?..
Совсем рядом с ними вправду пронеслось несколько ночных летунов. Волкодав мог бы поклясться: они кричали Мышу нечто осмысленное. Плавучий же остров выглядел самым обычным комом торфа, коряг и переплетённых корней. На нём росли кусты и даже два небольших
