Баллады о Боре-Робингуде - Кирилл Еськов

– Хрен гну! – сплевывает кровь полковник; чувствуется, что он не трус, и к наездам (а в том, что это именно наезд, сомневаться не приходится) всегда готов. – Даже если б ту «Иглу» и в самом деле толканул чеченам я – а я это отрицаю, категорически! – довесить мне еще и те трупы, даже на уровне соучастия, у вас хрен выйдет. В юридических терминах, товарищ чекист, – кстати, вы не представились! – это называется «объективное вменение», такие штучки проходили только в сталинские времена…

– Точно, это было «объективное вменение», – нехорошо улыбается очкастый, приставляя пистолет к голове полковника. – А сейчас будет – «неосторожное обращение с огнестрельным оружием». На глазах у четверых свидетелей, – кивает он в сторону безмолвных мордоворотов из группы захвата и сочувственно-индифферентного Тараращенко. – Считаю до ста: девяносто восемь, девяносто девять!..

Чекист внезапным движением снимает очки, и тут во взгляде Манаткина появляется вдруг непритворный ужас. Безошибочное чутье подсказало рожденному хватом : что-то, похоже, ворохнулось в высоких сферах и кто-то зачем-то спустил с поводка очкастого контр-коррупционера, просто-напросто позволив сделать то, о чем тот и сам мечтает … «Не-е-ет!!» – отчаянно дергается полковник, но – поздно: звучит выстрел, и по прошествии пары секунд непривычного к виду крови и могзов на стенке паркетного генерала Баблищева выташнивает прямо на тот самый паркет и на собственные колени, на форменные портки с лампасами…

– А щас будет еще одно «неосторожное обращение с огнестрельным оружием», на бис… – объявляет чекакиллер, которому уже по фигу мороз, и направляет пистолет в лоб генерала. – Или – во, придумал! – это будет ссора Кота Базилио и Лисы Алисы на почве распила отката. Перестреляли друг дружку, понимаешь…

– Не-е-ет! Не на-а-адо!! Я готов сотрудничать со следствием! Все, что скажете…

– Робингуд!..

– Да! Он был тут! Дела он вел с покойником… в смысле – с полковником, но я слыхал, будто…

(Нота Бени: Нет, полковника, конечно, не жалко ни капельки – в точности как того Фердинанда; и свои мозги на стенке он заслужил – без вопроса. Вот только – почему об общеизвестных в общем-то подвигах подобных персон российская власть вспоминает как-то крайне избирательно, к случаю, и причем исключительно по поводам, не имеющим отношения к… Все – умолкаю! и впредь буду – очень молчаливым привидением…)

100

Штаб Заговора.

Григорий: …Итак, в их распоряжении оказался зенитно-ракетный комплекс С-300. Он развернут сейчас в урочище Каламат-Шутфа – это как раз на границе между Эмиратами и Аравией…

Сайрус: На границе?

Григорий: Ну какая там граница… условная линия на карте. Но это – нейтральная зона, и послать туда войска не может ни король, ни эмир…

Сайрус: Я не о том! И не надо обкладывать меня ватой, Грегори! С той позиции… они – достают?..

Григорий (неохотно): Ну, если говорить о дальности – да. На пределе, но достают.

Сайрус: То есть они могут перехватить ваш хваленый «Гранит»?

Григорий: Ты от меня чего ждешь – утешений или правды?! Никто и никогда еще не пробовал сбивать «Гранит» из С-300!! Но С-300 – лучший в мире многоцелевой зенитный комплекс, а операторы, сидящие сейчас за его пультами (мы уже подняли их досье), могут творить чудеса – настоящие чудеса, без дураков… Во всяком случае – я не могу положить голову на рельсы, что они НЕ СУМЕЮТ этого сделать… Думаю, Сайрус, самое время подключаться вам.

Сайрус: Что такое, Грегори?

Григорий: Идея вот в чем. С той позиции у Каламат-Шутфы ракеты С-300 перекрывают, да и то на самом пределе дальности, лишь срединную треть траектории «Гранита» – Сокотра-Мекка. Отдайте приказ на «Крестоносец»: пускай немедленно подымают якорь и идут на всех парах обратно на запад, к Баб-эль-Мандебскому проливу. Утром они приблизятся к траверзу Адена – вот оттуда, ровно с юга, пусть и стреляют; мы уже прикинули – траектория «Аден-Мекка» от Каламат-Шутфы достаточно удалена и недоставаема ни при каких раскладах… Надеюсь, вашим компьютерщикам на «Крестоносце» хватит времени до утра, чтоб перепрограммировать навигационную систему «Гранита»?

Сайрус: Не в навигационной системе дело… Боюсь, ваш замечательный план, Грегори, невыполним: в силу ряда обстоятельств «Крестоносец» не может покинуть якорную стоянку у Сокотры…

Григорий (резко): Что такое? Кончайте финтить, Сайрус, – что там творится в вашей епархии? И почему мы узнаем о проблемах такого уровня только постфактум?

Сайрус (неохотно): Потому что это мои проблемы, а не ваши. К тому же они уже решены – пуск будет произведен ровно в назначенный срок, минута в минуту. Но – от Сокотры. Сменить район пуска уже невозможно – примите это как факт. Сорри.

Григорий: Мать-перемать!.. А ты мог бы дать команду – стрелять немедля, прямо сейчас?

Сайрус: Могу – но хрена ли в том проку? Если они уже развернули комплекс, это ничего не меняет…

Саид (включаясь): Джентльмены, вы и́щите проблемы там, где их нет. Мы – хвала Аллаху – наконец-то знаем точно, где находится Робингуд со своими людьми: в Каламат-Шутфе. Деться им оттуда некуда. К утру в том урочище не останется живых – ни единого человека. Я проведу эту зачистку сам, лично…

Григорий: Саид, не лезь в бутылку! Они ждут этой атаки и готовы к ней…

Саид: Григорий, ты, похоже, все еще не въехал, что мы с вами сейчас играем в очень разные игры. Для вас с Сайрусом в этой истории – «Nothing personal », а для меня – все как раз очень даже личное. Нас с Робингудом связывают… скажем так – кое-какие общие воспоминания. Верно говорят: «Месть – это напиток, который следует пить охлажденным»; моя – отстаивалась двадцать лет, так что напиток вышел вполне коллекционных достоинств.

И мне очень смешно, когда я слышу о нем: «Лучший стрелок спецназа, лучший стрелок спецназа!..» Да, верно: он был таким – двадцать лет назад! А с той поры много чего поменялось в этом мире, и есть куча снайперов – ну никак не хуже… Так что нынче ночью я продырявлю ему башку – сам, лично! – а поутру пришлю ее вам в коробке из-под торта. Чтоб раз и навсегда внести ясность – кто какой стрелок!

Григорий: Что ж, не станем тебе мешать… А помочь – мы чем-нибудь можем?

Саид: Да. Что там у них есть из оружия?

Григорий: Крупнокалиберные пулеметы «Корд», автоматические гранатометы АГС-30, противотанковые ракеты «Корнет». С воздуха они прикрыты установкой «Сосна» и «Иглами»… Да, вот еще! У них есть «надувнушка» – имитатор развернутого ракетного комплекса; ее они наверняка выставят напоказ, как ложную цель, а настоящий комплекс будет хорошо замаскирован где-то поодаль…

Саид: О-кей. Мы их сделаем. Единственное, что мне от вас нужно: под утро, часа в четыре, организуйте воздушную атаку на позиции Робингуда.

Григорий: Саид, они хорошо подготовились к такой атаке – «Иглы» и все такое… Собьют…

Саид: Неважно, пусть сбивают. Мне это нужно как отвлекающая операция. Обеспечите?..

Григорий: Сайрус! Это к тебе вопрос, между прочим…

Сайрус: Я не могу задействовать напрямую американские Эйр-Форсиз, вы что, схренели? Может, вам еще и тактическое ядерное оружие передать под ключ?!

Саид: Вот так всегда…

Григорий: Погоди, Саид… Сайрус, у нас есть люди, способные захватить американские боевые вертолеты. Им надо всего лишь пройти на территорию американской авиабазы в Аравии… ну, скажем, в Табуке или в Эль-Джубайле. Это – сможете обеспечить?

Сайрус: «Всего лишь!..» Грегори, после 11-го сентября охрана всех наших баз в зоне Залива глядит в оба, все ждут атаки исламских террористов… Кстати, эти ваши люди… они – э-э-э… белые?

Григорий (со странным смешком): Белее не бывает!

101

В кабинете Марка Вульфсона звучит зуммер спутникового телефона. Генерал – может быть, чуть более поспешно, чем привык – снимает трубку:

– Вульфсон здесь!

– Здравствуй, Миша! – доносится приглушенный голос Григория. – Прости, но у нас проблемы…

– Робингуд?..

– Да. Робингуд.

– Черт побери!.. Я ведь вас еще тогда предупреждал – лучше не трогайте Робингуда с Подполковником! Что – трудно было подыскать на эту роль других рашен-мафиозо, поплоше мозгами?

– Миша, ты не представляешь, с какого уровня была дана команда: по ходу «Ассасина» подставлять именно Робингуда… Крепко он, видать, насолил… не буду говорить – кому. И не только в России.

– Ай-яй-яй, Гриша… Ну дети, чисто дети! Интересно, к какому возрасту ребенок должен усваивать смысл выражения «Nothing personal »?

Тут возникает внезапная пауза.

– Почему ты спросил?.. Ну, насчет «Nothing personal »? – каким-то надтреснутым голосом откликается Григорий.

– Потому что когда фигуранта вводят в стратегическую комбинацию в качестве «невозвратимого агента», руководствуясь при этом не соображениями дела, а личной к нему неприязнью, это называется – коррупция. Точно такая же, как – возить жену на лечение в Швейцарию за деньги налогоплательщиков; впрочем у вас, в России, даже и это за коррупцию не считается, нет?.. Ладно, чего теперь говорить. Чем могу помочь, насчет Робингуда?..