Сожженные мосты - Александр Маркьянов

Вслед за сербом, сотник Велехов прошел обратно в кузню, где Радован, не обращая внимания на притихшего Славомира достал что-то с верхних полок.

— На, поглянь, пан коммандер.

В руках у сотника оказалось странного вида оружие — что-то типа перчатки, но с загнутым, довольно длинным обоюдоострым клинком. Непривычное — рука казака привычна к простому ножу и к шашке — но если приноровиться — очень эффективное оружие.

— Что это?

— Это сербосек. Тех, кто остался, в конце концов разоружили и согнали в Пожаревац. Усташи заказали себе такие ножи — патронов было немного и они не хотели тратить патроны. А потом они начали вырезать сербов этими самыми сербосеками. Нас убивали за то что мы сербы, без разбора, всех мужчин, женщин, детей, стариков, раненых — всех кто серб. Таким ножом, пан коммандер, вырезали почти всех, кто остался. Павелич тогда еще не был министром-президентом — но никто не сказал ему ни слова, когда он вырезал сербов. Остались только мы, те кто сохранил жизнь, потеряв родину. Поэтому мы и ходим туда — поклониться родной земле…

Сотник покачал головой.

— Давай, выйдем на воздух, друже…

Вышли. С севера подувал прохладный ветерок, деловито кудахтая, в земле барахтались куры под присмотром голенастого, старого петуха. За мячом бежали, весело крича что-то на смеси польского, русского и сербского дети, словно утверждая господство жизни над политическим и религиозным безумием, моровым ветром выветрившим некогда благодатный край…

— Ты сам говорил друже… беда собирается. Вот я и хочу знать, чего ждать. По ту сторону границы — что делается?

— По ту сторону… По ту сторону спокойно никогда не было. Несколько лет назад сделали настоящую полосу отчуждения. Датчиков понапихали. Патрулируют.

— Как же вы проходите? — сотник сам был разведчиком-пластуном и знал толк в прохождении подобного рода полос отчуждения. Но он был именно что профессионалом, специально подготовленным к инфильтирации на территорию противника при максимальном уровне противодействия — так это называлось. В армии их учили жестко, даже жестоко — например выбрасывали в незнакомой местности и давали задание пройти к определенному пункту за определенное время. А чтобы веселее было идти — давали ориентировку на сбежавших особо опасных каторжников. Или давали задание проникнуть на сильно охраняемый объект — а охрану не предупреждали. Но как та же Драганка пройдет такую вот полосу… сотник просто себе не представлял.

— Я не за то. Там, в пограничной зоне концентрация крупных сил противника наблюдается? Бронетехника? В последнее время есть усиление?

— И усиление есть. Сейчас каких то наемников к границе подтянули… на нас охотиться. Дюже злые… Лихих людей хватает, если усташей власть в стране.

— Усташей?

— А то. В армии — усташи сплошные. В полиции — тоже. Половина армии даже больше — из Хорватии, офицерский состав — на три четверти.

— Усташей же запретили.

— То на бумаге, друже. Национал-прогрессивная партия Австро-Венгрии — думаешь, это что такое? Это они и есть. Просто под вывеской другой.

Сотник никак не мог нащупать нить разговора.

— Слухай, друже… Вместе сработаем?

— Смотря чего.

— Того. Я матчасть получил новую — заглядение. Но тебе сразу говорю — ничего не дам, и не проси — все на мне записано, отчитываться надо. Сделаем вот как. У меня машина есть… бронетранспортер для работы ночью… спецприцел там, ночью, днем, за стенами, за деревьями — везде сечет. И пулемет — что такое КПВТ знаешь?

Серб кивнул.

— Сам служил, знаю.

— Дом развалит, в лесу любой ствол прошибет. Вот там — как раз такой, это тебе не ДШК. И… ты ведь с подъесаулом Черновым знаешься?

— Знаешься? — озадаченно спросил серб.

— Ну, знаешь его хорошо? Хороший человек?

— Да, добре человек…

Сотник хлопнул кулаком по ладони.

— Казаки все добрые пока спят зубами к стенке… Ну так вот. Сколачиваем группу быстрого реагирования. Мы четверо, подъесаул еще казаков подкинет. Два БТР. Даем тебе раций… пару, связь на нашей частоте… — Велехов подумал и решился — ладно, дам приставку ЗАС…[234] но не дай тебе Бог ее на боевые списать, понял? За потерю приставки ЗАС все будут пятый угол в комнате искать. И работаем. Ты все равно по ночам по лесам шарахаешься. Если увидишь чего интересного с нашей стороны… ты дай нам знать. Неважно контрабандисты или кто — но если тех самых, что в черном ходят зацепишь, тебе особая благодарность выйдет. Ну и… в долгу не останемся. Ежели так удастся спирт захомутать — половина тебе. Казна по пять рубликов за литр принимает, с очень хорошей акции можно каждому по машине справить. А если те что в черном ходят… оружие все что с них — себе забираешь. Тебе оружие лишним не будет?

Серб потер небритый подбородок, размышляя…

— Говоришь складно… пан коммандер. Только я тебе что скажу… За контрабандистов — не проси. Мы тут живем, на нас и так вуйком… волком смотрят. Спалят всех и все. Тут все этим живут… не работают… А вот если кого в черном заметим… тех что с оружием… или кого еще с оружием… сообщим по чести, пан коммандер. Они мне кровники, они наших побили. Вот так скажу…

Сотник протянул руку, серб крепко пожал ее.

— К вечеру засылай людей за рациями. Кого потолковее.

— Божедара пошлю.

— Оружия хватает?

— Запасли, хвала Богородице.

— Тогда по рукам.

Подъесаул Чернов, выслушав гениальный план своего подчиненного, как и подобает опытному командиру с ходу принимать его не стал. Но и посылать инициативного подчиненного по известному адресу — тоже не стал. Приглаживая пальцем аккуратные офицерские усики прошелся по модулю, в котором никого кроме них двоих не было.

— С кем-то гутарил за это?

— Нет — коротко ответил сотник.

— Почему?

Велехов недобро улыбнулся.

— Совпадений много. И обстрел этот мне не понравился… заметили, как точно по мехпарку вложили? Все масксетями закрыто, это должен был быть кто-то, кто не раз здесь бывал и ориентируется даже ночью.

— А Радован?

— А что ему… Увидел — сообщил. С нашего дела — стволами разжился. Я ему рации пообещал, с ЗАС — сказал Велехов и внутренне приготовился к вспышке начальственного гнева.

Которой не последовало. И это еще больше убедило сотника Велехова, что все предельно серьезно, возможно даже Чернов знает что-то такое, что не знает он сам.

— Добре. Еще что тебе надо?

— Экипаж на оба бэтра. Я уж буду бэтром звать, они и впрямь как бэтры. Толковые экипажи обстрелянные. И тревожную группу… не больше отделения.

— Будет.

— Еще бы вертолет… мечтательно проговорил Велехов — боевой…

— От чего нету — того нету…

И тут сотнику пришла в голову идея.

— А и не надо… Достану сам.

— Как?

— Нормально. Выпрошу, а если не выпрошу — то выпляшу. Только результат сначала надо дать, реальный результат…

16 июня 2002 года

Герат, Афганистан

Громыхнуло — в замкнутом пространстве дувалов взрыв получился еще более сильным. Словно какой-то великан ударил молотом по наковальне — Рахимутдин-хан родился в кишлаке, где был кузнец, в детстве подрабатывал в кузнице, слышал, как молот бьет по наковальне. Так же было и тут — только так громко, что ехавший во второй машине Рахимутдин-хан чуть не оглох…

— Аллах всемогущий! — изумленно выдохнул кто-то из штабных офицеров, набившихся как кильки в тесное пространство бронетранспортера.

Громыхнуло еще раз — это взорвались боеприпасы. Сарацин был пушечным — вооруженный старой, еще пятидесятых годов выпуска семнадцатифунтовой британской пушкой. Его борта защищали худо-бедно от пулемета — но даже с дополнительным бронированием не смогли противостоять гранате ПГ-7В, выпущенной из противотанкового гранатомета с расстояния около пятидесяти метров. Почти сразу же взорвался боекомплект — и башню лидера колонны взрыв отбросил на несколько метров, а густой дым заволок все вокруг…

Почти сразу после этого — горохом по броне сыпанули пули. Колонна попала в засаду.

— О Аллах!

Генерал ткнул кулаком в затылок водителя штабного бронетранспортера.

— Назад! Назад! Вывози нас отсюда, сын ишака!

Как только он выберется отсюда — то возьмет местного полицейского начальника и всех его подчиненных и прикажет их распять на крестах. Да, так он и сделает. Этот жирный урод сказал, что в городе тихо, нет ни душманов, ни моджахедов ни пуштунских повстанцев. И он, поверил этой жирной свинье — вошел с бронетехникой в город, чтобы блокировать район операции. И теперь — сидит под огнем в узком проулке…

БТР взревел двигателем, сдал назад, что-то грохнуло — и он остановился. На несколько голосов застучали пулеметы, судя по звуку — не русские, британские Виккерсы. Значит, кто-то в колонне отбивается.