За все надо платить (СИ) - Наталья Чеботок

Закончив, Егор и Геля отодвинули от себя посуду.

— Большое спасибо, — поблагодарили они хозяйку.

Старушка улыбнулась:

— Давайте знакомиться. Меня зовут Лукерья Никифоровна, можно просто бабушка Лукерья. А вас?

Спиридонов представился первым:

— Я Егор.

Соболевская только открыла рот, как хозяйка опередила её.

— А ты Ангел, так тебя зовет возлюбленный. — Лукерья Никифоровна кивнула в сторону Спиридонова, сидевшего в шоке от слов старушки.

— Меня зовут Ангелина, — поправила хозяйку дома девушка. — А он мне не возлюбленный. — Блеснула глазами Геля.

Лукерья Никифоровна провела пальцем по столу, рисуя какой-то узор.

— Вас давно связывает одна нить — любовная.

— Мы встречались раньше, но давно расстались. — Пояснила Геля, не понимая, зачем старушка завела этот разговор.

— Нить, связавшая вас, до сих пор не разорвана. — Старушка внимательно рассматривала молодых людей. Ангелина упрямо вздёрнула подбородок, а в глазах Егора появился довольный блеск. Слова бабушки Лукерьи приободрили его.

Хозяйка дома поманила девушку за собой. Ангелина, чуть поколебавшись, направилась следом. Во второй комнате пахло травами, пучки разных соцветий висели на стенах. Лежали на подоконниках и столе. Заварив чай, старушка подала кружку девушке.

— Выпей, и давай поговорим. — Предложила она.

— Ну, давайте. — Пожала плечами девушка и села на кровать. Стульев в комнате не было.

— Твое сердце переполнено обидой, девочка. — Начала свою речь старушка. Геля в изумлении подняла голову от кружки.

— Откуда вы знаете?

— Я это вижу. — Непонятно пояснила Лукерья Никифоровна. — Обида на мужской пол мешает тебе. Отец предал тебя, но так было нужно.

— Кому нужно? — вырвалось у девушки.

— Судьбе, — слегка улыбнулась старушка. — Предательство отца было послано тебе, чтобы стать сильнее. Если бы не оно, ты бы не достигла тех вершин, которые у тебя сейчас есть, но… — Умолкла хозяйка дома.

— Но? — вскинулась Ангелина.

— Пришло время отпустить обиду. Она разъедает тебя изнутри, действуя, словно ржавчина на металл. Ты должна простить отца.

— Не могу, — упрямо замотала головой Геля. — После всего, что он сделал вместе со своей дрянью… — Злость моментально заполнила каждую клеточку тела Гели.

— Тихо-тихо, девочка. — Старушка опустила ладонь на голову девушки. — Твой отец сам наказал себя. В нашу жизнь приходят люди, которые учат нас чему-то новому. Всегда так бывает. Или они приносят положительный опыт или отрицательный. Твой отец сделал СВОЙ выбор, и его жизнь покатилась под откос, как автомобиль, потерявший тормоза. Это было предопределено заранее. Потеряв семью, он идёт по жизни дальше без Ангела-Хранителя, который оберегал его раньше. Он мог выбрать вас, не давая себе поддаться чарам той женщины, тогда бы всё сложилось иначе, но…. Он не смог отказаться от той пагубной привычки.

Ангелина залпом выпила чай и отставила кружку в сторону.

— Лукерья Никифоровна, — голос девушки сорвался.

— Можешь меня называть бабушка Лукерья, — предложила хозяйка дома.

Геля машинально кивнула:

— Хорошо. Бабушка Лукерья, дело в том, что я не могу простить отцу смерть брата. Если бы не было этой трагедии, мне было бы больно и обидно, что он ушёл к другой, но смирилась бы, это и правда была ЕГО жизнь и только ЕГО выбор, но…. Но они вдвоём убили невинного младенца! — слёзы хлынули из глаз потоком, рыдания вырывалось из горла девушки. Как всегда, стоило ей вспомнить маленького Матвея, Геля утопала в слезах.

Лукерья Никифоровна обняла девушку, привлекая её к себе.

— Поплачь, девочка… Не держи в себе эту боль, пусть она выйдет. То, что ты держишься, показывая себя сильной — лишь вредит тебе. Позволь побыть себе слабой, не стесняйся этого.

— Нет, — рыдала девушка, которую доброта хозяйки дома обескуражила. — Я не имею права быть слабой. Иначе я не смогу отомстить им.

— А зачем? — вопрос старушки прозвучал неожиданно.

Ангелина отстранилась от старушки и с укором взглянула на Лукерью.

— Как зачем? Чтобы они знали, что не все их действия могут остаться безнаказанными. За всё надо платить!

Старушка погладила девушку по руке, успокаивая её:

— Жизнь уже предъявила им счёт, Ангел. С твоим появлением запустился механизм, который уже никто не в силах остановить. Даже если ты не захочешь мстить и уедешь, грядут серьёзные перемены и не все они будут приятными.

— О чём вы говорите? — девушка тревожно смотрела на хозяйку дома.

— Тебя ждут испытания, девочка.

— Ещё? — недоверчиво спросила Геля. — Сколько же можно?

Лукерья Никифоровна налила ещё чая и добавила щепотку какой-то травы туда:

— Ты всё выдержишь. Просто прими себя, всех тех, кто тебя окружает. За твоё сердце ведут борьбу трое мужчин, но сейчас ты не готова подарить свою любовь кому-либо из них, пока не избавишься от обиды, боли и недоверия к мужчинам.

Ангелина сделала несколько глотков из кружки, в голове шумело.

— Откуда взялись трое мужчин? Ничего не понимаю. — Растерянно бормотала девушка. — Димка, Егор, а третий-то кто?

Лукерья лишь усмехалась, слушая Ангелину.

— Не все мужчины предатели. Но ты должна искренне, всем сердцем поверить в это. Есть и хорошие и верные мужчины, и ты знаешь таких.

— Я никому не могу верить. Больше никому, превышен кредит моего доверия. — Упрямо сказала Ангелина, кривя губы в усмешке.

— Неправда, — Лукерья разбивала все доводы девушки. — А как же твой муж? Ему же ты веришь?

— Да, — искренняя улыбка озарила лицо девушки, коснувшись и глаз. — Он самый лучший в этом мире, никогда не предаст.

Старушка только негромко засмеялась:

— Но ведь он мужчина.

— Он особенный, — возразила Ангелина. — Мы с Димкой познакомились давно, тогда я была озлоблена на всех мужчин, но он один сумел пробиться, достучаться до меня. И я ему поверила.

— А почему? — спросила хозяйка дома.

— Почему? — вслух размышляла девушка. — У меня нет ответа на этот вопрос. Я всем сердцем почувствовала, что Диме можно верить.

— Ты его любишь? — допытывалась старушка.

— Не знаю, — беспомощно пожала плечами Ангелина. — Я уже ничего не понимаю в этой жизни. Кого люблю, а кого ненавижу.

Лукерья Никифоровна сцепила руки перед собой.

— А теперь давай поговорим об этом подробнее. Я не вижу в тебе ненависти, девочка. Обиду, злость, боль — да, это всё есть. А вот ненависть… Её нет.

— Есть!