Предания о самураях - Джеймс С. Бенневиль

Перед отправлением в путь Сукэсигэ захотел проверить полноту восстановления его сил. Тэрутэ вполне устраивало состояние его здоровья, а как он сам себя чувствовал? Дорогу в деревню преграждал тяжелый камень, достойный усилий десятка мужчин. Он скатился вниз во время недавнего дождя, и теперь кули потели от беспомощной попытки столкнуть или скатить его с пути. Сукэсигэ в компании с группой молодых жрецов предпринял попытку пройти в этом месте. «Вот и повод проверить, – рассмеялся он, – целебные свойства вод Юноминэ, а также чудесную помощь нашего светлейшего бога». Взявшись за веревку, он взвалил этот камень себе на плечи. Жрецы, задыхаясь и веселясь, с трудом полезли на холм вслед за ним. Спорым шагом Сукэсигэ возглавил шествие. Рядом с вершиной он обернулся: «Пусть это послужит будущим поколениям знаком великодушия и всемогущества Якуси Нёраи. Никто не посмеет его стронуть, и будет этот камень стоять здесь всегда». Эта реликвия сегодня стоит на том же месте, где его оставил Сукэсигэ, и ему поклоняются все проходящие мимо паломники. Потом он сходил на поле рядом с деревней. Здесь Тэрутэ каждый день сыпала варасибэ (стебельки риса), которые ложились на его брови и обеспечивали постоянное обтекание потоком его лица. Он молитвенно сложил руки: «Пусть Якуси Нёраи обеспечит владельцу данного поля урожай риса без высадки рассады на вечные времена или до тех пор, пока вера пребывает в душе мужчины, достойного такого дара». Увы и ах! Сегодня это поле существует, но дар его утрачен на протяжении последних поколений, хотя о нем прекрасно знают прадеды земледельцев наших дней. После этого в соответствии с инструкциями Тэрутэ тележку Сукэсигэ доставили на вершину горной дороги и похоронили на ближайшем скате холм, как приказал бог; а на месте курума-дзука водрузили камень для напоминания прохожим о ней. Здесь до сих пор сохраняется могила, хотя камень над ней уже много раз поменяли.

В храме Когэна из Хонгу наши супруги молились долго и усердно. В доме сёгуна господина и госпожу, восстановленных в правах, встретили с большой теплотой. Доход Сукэ сигэ оставался все еще весьма скромным, но перспективы вложений представлялись благоприятными. В славные дни пятого месяца (июня) уровень мощной реки Куманогавы в ее нижнем течении понизился. Воздух наполнился ароматом диких лилий, их прекрасная белизна в центре соцветия переходила в карминовый цвет. По горным склонам кроваво-красными пятнами расплескалась азалия, ее отражение в спокойных водах реки выглядело величаво. Миновав нависавшие зубчатые стены Симокузана, спустившись к водам с судами, увенчанными треугольными парусами, они дошли до Сингу. Завершив должным образом молитву здесь, они отправились на гору Нати, чтобы принести искреннюю благодарность Деве Милосердия. Ах, Каннон Сама! Каннон Сама! Крик этот прозвучал не предсмертным, а победным воззванием, наконец-то означавшим, что страдания навсегда покинули Сукэсигэ и Тэрутэ. В Кацуре наняли лодку до Маидзаки, расположенной рядом с озером Хамана. Таким образом, они высадились в Тотоми, чтобы продолжить путь на гору Кумабусэ для встречи с рото в Хираоке.[75]

Часть четвертая

Свершение кровной мести

Не высоко в небесах, не среди океана,Не в самой уединенной горной расселине,Не в этом огромном мире найдено место,Где некто стоящий на ногах мог бы избежать смерти.

Глава 19

Онти Таро и Рото Огури

Разлучение рото Огури с их господином и друг с другом произошло согласно условиям, на которых началась знаменитая битва у Яхаги. Советом было принято решение о том, чтобы вылазку провести в сумерках после того, как Имагава покинут рубеж поражения стрелой и добротно обоснуются на ночь. Во главе своего отряда рото Сукэсигэ должен был устроить неразбериху в лагере противника, совершив нападение на руководство Имагава. Братьям Асукэ поручалось завладение переправой и обеспечение спокойного отхода дворцового гарнизона. Тем не менее до назначенного срока осуществления намеченного плана оставалось несколько часов. А пока предстояло отразить штурм противника. Поскольку налицо были все признаки его возобновления, командиры отрядов разошлись по своим местам на стене. Среди всех остальных защитников дворца самыми стойкими проявили себя рото Огури, и никто не мог лучше их справиться с поставленной задачей. Сукэсигэ с братьями Асукэ поскакал к главным воротам в сопровождении Мито-но Котаро. Братья Казама, Танабэ, Гото, Катаока по парам отправились на назначенные для них позиции. Едва они до них добрались, как вспыхнул пожар. Во дворце возникла полная неразбериха. Противник ринулся в наступление. Вылазка получилась беспорядочная, то есть скомканная и безнадежная схватка началась при подавляющей инициативе Имагава.

На долю Икэно Сёдзи выпала оборона участка, где штурм противника ожидался яростным и упорным – дворцовая стена, просматривавшаяся с небольшой возвышенности ближайших холмов. По поведению противника можно было предположить, что именно здесь он приложит главные усилия, так как на этой стороне находился его крупный отряд. Наш достойный витязь не терял понапрасну времени. Сражался он мужественно. Но его людей рубили безжалостно с фронта и тыла, изнутри замка и со стен, на которые теперь карабкались враги. В этом сражении они потерпели полное поражение. Никто не посмел встать на пути громадного мужчины, когда тот бесновался на поле боя в поисках своего господина или кого-нибудь из Имагава – отца и сына, чтобы спасти первого и убить второго. Нагатада вздохнул с удовольствием и сожалением, когда в окружении своих надежных рото наблюдал за этим богатырем, сметающим противника огромным железным шестом, принесенным специально для этой смертельной схватки. Потом он отъехал на коне в другую часть поля боя. Сёдзи не мог служить у него самураем, поэтому его мало волновал вид того, как судьба этого храбреца решается превосходящими силами врага. Сам он готов был сразиться с владыкой Огури, а не с кем-то из его рото.

Лишенные побудительного мотива, состоявшего в обеспечении безопасности своего господина и подпитываемого его суровым взглядом, зато находящиеся в опасной ситуации, рото Имагава ослабили наступательный порыв. Потихоньку они разбежались. В замке началось разграбление. Всем хотелось завладеть своей долей богатства. Погоня за Сёдзи не смогла отвлечь мародеров от любимого занятия. К тому же получалось так, что голова весьма надежно держится на его плечах. Смельчаков, жаждущих похвалы от своего господина и достойной награды, оказалось совсем немного. На двадцать мародеров приходился всего лишь один такой смелый воин. В скором времени на склоне холма остался только сам сёгун. В сумерках внизу на поле можно было наблюдать сплошное море развевающихся знамен и массу несших их рото. Естественно, что представители домов Огури и Асукэ ушли до прихода орды его храбрецов. Сёдзи слишком устал, чтобы пытаться продолжать схватку. И надо было жить дальше, чтобы дождаться известий о судьбе своего господина, а также его соратников. Кровную месть еще предстояло совершить, пусть даже его руками, как единственного оставшегося от целого отряда бойца. Он поскакал прочь по долине к горам, находящимся на некотором удалении. Потом он начал карабкаться на склон холма к торчащему выступу, с которого открывался широкий обзор сельской местности. Там он прилег отдохнуть. В наступившей темноте все еще можно было кое-что рассмотреть: луна только-только поднималась, расплывчатые контуры гор и тень долины казались так же далеко, как рай Амида. Тут сон совсем сморил его.