Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

— Отвратительный тип, — откликнулась Сильвия. — Ничего удивительного, что он сделал это. — И все же она чувствовала, как ее охватывает ужас. Невозможно поверить!.. — С четырьмя детьми — он оставил ее одну с четырьмя детьми. Разве это не ужасно? Что теперь с ними будет? Они же совершенно беспомощны.

— Я слышала, он вел дела на черном рынке, — заметила Джун. — Ты знала? Может, его вынудили.

— Пойду, пожалуй, домой, наверное, миссис Стайнер требуется помощь, — сказала Сильвия. — Может, надо присмотреть за детьми.

«Неужели в этом виновата я? — спрашивала она себя. — Неужели он сделал это из-за того, что я отказалась дать им сегодня утром воды? Очень может быть, ведь он еще не уехал на работу и был дома. Так что, возможно, виноваты мы, наше отношение к ним… разве кто-нибудь из нас относился к ним по-настоящему хорошо? Но они всегда так противно скулили, всегда просили помочь, попрошайничали, брали в долг… как можно было их уважать?»

Войдя в дом, Сильвия переоделась в спальне, натянув брюки и футболку. Джун Хинесси последовала за ней.

— Да, ты права, — согласилась Джун, — мы все должны им помочь. Интересно, останутся они здесь или вернутся на Землю. Я бы вернулась. Я и сейчас готова вернуться, здесь так скучно.

Взяв сумку и сигареты, Сильвия попрощалась с Джун и поспешила вдоль канала к своему дому.

Задыхаясь, она примчалась как раз в тот момент, когда на горизонте исчезал полицейский вертолет. «Это они поставили ее в известность». На заднем дворе Дэвид играл с четырьмя девочками.

— Они забрали миссис Стайнер с собой? — крикнула она ему.

Мальчик тут же вскочил на ноги и в возбуждении подбежал к ней.

— Мама, она улетела. А я приглядываю за девочками.

«Этого-то я и боялась», — подумала Сильвия.

Девочки медленно и вяло копались в мокрой жиже, никто из них не поднял глаз и не поздоровался с ней. Они казались пришибленными — несомненно, это было следствием шока, который вызвало известие о смерти их отца. Только младшая проявляла какую-то оживленность, но она, вероятно, и не могла понять, что произошло. «Смерть этого человека уже затронула окружающих, — подумала Сильвия, — и холодок ее распространяется. — Она почувствовала его и в собственном сердце. — А ведь мне он даже не нравился».

Вид четырех девочек поверг ее в дрожь. «Неужели я должна заниматься этими вялыми, толстыми, недоразвитыми детьми?.. Не хочу!» — сметая в сторону все доводы, рвался ответ. Ее охватила паника, так как было очевидно, что выбора нет; уже сейчас они играли на ее участке, в ее саду — они уже были у нее.

— Миссис Болен, можно мы возьмем еще немного воды для нашей дамбы? — с надеждой спросила младшая.

«Вода, все время вода, — подумала Сильвия. — Все время попрошайничают, словно иначе не могут». Она не ответила и вместо этого обратилась к сыну:

— Пойдем в дом, я хочу поговорить с тобой.

Они вместе вошли в дом.

— Дэвид, по радио сообщили, что их отец погиб. Именно поэтому сюда прилетела полиция и забрала миссис Болен. Нам придется немного помочь. — Сильвия тщетно попыталась улыбнуться. — Как бы плохо мы ни относились к Стайнерам…

— Я хорошо к ним отношусь, мама — перебил Дэвид. — А почему он погиб? Сердечный приступ? На него напали дикие бликмены?

— Неважно, как это произошло. Сейчас нужно подумать, что мы можем сделать для этих девочек. — В голове было абсолютно пусто, ни единой мысли. Ясно одно: она не хочет видеть этих девочек рядом. — Так что мы должны сделать?

— Организовать им ленч? Они сказали мне, что еще не ели: их мама как раз собиралась готовить.

Сильвия вышла из дома.

— Я собираюсь приготовить ленч, девочки, для тех, кто захочет. У вас дома. — Она немного подождала и направилась к дому Стайнеров. Когда она оглянулась, за ней шла лишь младшая.

— Нет, спасибо, — ответила старшая, давясь слезами.

— Вам всем хорошо бы перекусить, — заметила Сильвия, но в душе ощутила облегчение. — Пойдем, — обратилась она к младшей. — Как тебя зовут?

— Бетти, — робко ответила девочка. — Можно мне бутерброд с яйцом? И какао?

— Посмотрим, что там есть, — откликнулась Сильвия.

Пока девочка ела бутерброд, запивая его какао, Сильвия воспользовалась возможностью осмотреть дом. В спальне она наткнулась на предмет, очень ее заинтересовавший. Это была фотография мальчика с темными волосами и огромными блестящими глазами. Сильвия подумала, что он похож на какое-то фантастическое существо из другого мира, божественного, но и более страшного, чем наш.

Принеся фотографию на кухню, она спросила маленькую Бетти, кто этот мальчик.

— Мой брат Манфред, — с набитым ртом ответила Бетти и тут же принялась хихикать. Долетавшие среди этого хихиканья до Сильвии слова дали ей понять, что девочкам не разрешалось рассказывать кому-либо о своем брате.

— А почему он не живет с вами? — мучимая любопытством, поинтересовалась Сильвия.

— Он в лагере, — ответила Бетти. — Потому что не умеет разговаривать.

— Ай-ай-ай, — откликнулась Сильвия и подумала: «Конечно, в лагере, в Новом Израиле. Неудивительно, что девочкам запрещено говорить о нем: он — аномальный ребенок». Это опечалило ее. Трагедия в доме Стайнеров — а она даже не догадывалась. И именно в Новом Израиле мистер Стайнер покончил жизнь самоубийством. Наверняка он ездил к своему сыну.

«Значит, это не имеет никакого отношения к нам», — решила Сильвия, возвращаясь в спальню, чтобы поставить фотографию на место. Стайнера вынудили к самоубийству личные причины. Она почувствовала облегчение.

«Странно, — пришло ей в голову, — что когда слышишь о самоубийстве, первая реакция — чувство вины. Если бы я поступила не так, а этак… я бы могла предотвратить это. Я виновата». Но в данном случае все не так, совсем не так: она была совершенно чужой для Стайнеров, не имела никакого отношения к их реальной жизни и только вообразила в невротическом приступе свою вину.

— Так ты никогда не видела своего брата? — спросила она Бетти.

— Кажется, видела в прошлом году, — с сомнением проговорила та. — Он играл в пятнашки с другими большими мальчиками.

В кухню молча вошли три другие девочки и остановились около стола.

— Мы передумали, мы тоже хотим есть, — наконец вырвалось у старшей.

— Хорошо, — откликнулась Сильвия. — Поможете мне почистить яйца. И позовите Дэвида, я покормлю его вместе с вами… Ведь правда, вместе есть веселее?

Они молча кивнули.

Идя по главной улице Нового Израиля, Арни Котт увидел впереди толпу и сбившиеся к обочине машины и, прежде чем повернуть к магазину Энн Эстергази, остановился. «Что-то произошло. Ограбление? Уличная драка?»

Впрочем, выяснять времени нет. Он двинулся дальше и вскоре вошел в магазинчик, принадлежащий его бывшей жене.

— Есть кто-нибудь?! — весело крикнул Арни, засунув руки в карманы.

В магазине было пусто. «Наверное, пошла посмотреть на происшествие. Ну и бизнесмен — даже не закрыла магазин».

Не прошло и минуты, как в магазин, задыхаясь, вбежала Энн.

— Арни! — изумленно промолвила она. — О господи, ты знаешь, что случилось? Я только что разговаривала с ним, только что, не прошло и часа. И вот он мертв. — Слезы подступили к ее глазам.

Энн рухнула в кресло, достала бумажную салфетку и высморкалась.

— Просто ужасно, — проговорила она сдавленным голосом. — И это не несчастный случай, он умышленно…

— Так вот в чем дело, — проговорил Арни, жалея теперь, что не посмотрел. — И кто это?

— Ты не знаешь. У него сын в лагере, там мы и познакомились. — Она вытерла слезы. — Ну, чем я могу тебе помочь? Я рада тебя видеть.

— Мой чертов диктофон сломался, — ответил Арни. — Приличного мастера ведь не найти. Вот и пришлось приехать самому. Позавтракаем вместе? Закрой ненадолго магазин.

— Конечно, — рассеянно ответила она. — Сейчас, только вымою лицо. У меня такое ощущение, что это случилось со мной. Я видела его, Арни. Автобус прямо переехал его — он не мог остановиться… Да, хорошо бы поесть — я хочу уйти отсюда. — И она поспешила в ванную, прикрыв за собой дверь.

Вскоре оба уже шли по тротуару.

— Почему люди кончают жизнь самоубийством? — спрашивала Энн. — Такое ощущение, что я могла бы помешать ему. Утром я продала ему флейту для его мальчика — она лежала рядом на обочине, — он так и не подарил ее. Может, случившееся имеет какое-то отношение к флейте? К флейте или…

— Ну хватит, — оборвал ее Арни. — Ты здесь ни при чем. Если человек собирается покончить жизнь самоубийством, его ничто не остановит. И заставить человека сделать это ничто не может — это его судьба, рок. Готовность совершить самоубийство зреет долгие годы, а потом ни с того ни с сего — бабах, понимаешь? — Он обнял ее и похлопал по плечу.