Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

Он нигде не проявил себя проницательным стратегом – в этом основополагающем качестве подлинного полководца. Его оценка боевых возможностей финской армии в 1939 г., а затем оценка способности к удару Германии в 1941 г. оказались убийственно поверхностными. Плохо, когда государственный деятель ошибается, но еще хуже, когда государственный деятель демонстрирует твердолобость. Никакие доводы военных специалистов не заставили его изменить свою точку зрения. В обоих случаях Сталин подставил Красную Армию под удар, обрек ее на тяжелые потери.

В 1937–1939 гг. Сталин провел генеральную чистку вооруженных сил страны, после которой армия стала совершенно послушной ему. И небоеспособной! Если, конечно, ей не противостоял в несколько раз меньший по силам противник, вроде финской армии, и если войска не возглавляли остатки не добитых в ходе репрессий кадры командиров «старой» выучки Тухачевского – Уборевича.

Подбор высших военных кадров – это еще один из сталинских провалов. Выдвинутые им после чистки командные кадры в 1941 г. ничем замечательным себя не проявили. К середине 1942 г. почти все скороспелые командные кадры «сталинского призыва» – командующие фронтами, армиями, мехкорпусами либо завершили свою военную деятельность в «котлах», погибнув или попав в плен, либо ушли на вторые роли. Среди заканчивающих войну военачальников не осталось ни одного из выдвиженцев 1937–1940 гг. Командовали фронтами на завершающем этапе:

– три подчиненных Уборевича (Жуков, Мерецков, Рокоссовский);

– один выдвиженец войны – Черняховский (начал войну командиром дивизии);

– остальные относятся к людям с нормальным, т. е. без феерических скачков, послужным списком. В 1937 г. Говоров, Толбухин, Петров были комбригами, Еременко, Конев – комдивами, Баграмян, Малиновский – полковниками. Войну они начали в звене корпус – армия – штаб округа. Это нормальный служебный рост, определяемый объективным спросом на толковых командиров в ходе войны.

Просто позорным фактом является то обстоятельство, что все четыре предвоенных маршала с 1942 г. «отведены» в тыл. Один (Кулик) разжалован в генерал-майоры. Заканчивали в тылу все военачальники, выходцы из 1-й конной армии (маршалы Буденный, Ворошилов, Тимошенко и генерал Городовиков). А ведь за каждым из них шлейф проваленных операций, понапрасну пролитая кровь.

С учетом избиения военных и технических кадров впору было поставить вопрос о вредительской деятельности секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина. И любой ульрих или вышинский проголосовали бы за расстрел через 20 минут после рассмотрения содеянного. Но тем и хороша профессия диктатора, что все ошибки списываются на других, а специально подобранные историки обеляют и возвеличивают преступника.

Защитники Сталина ссылаются порой на то обстоятельство, что репрессируемые часто также не были ангелочками. Да, это так. Маргинальная природа большевизма вовлекала в свою орбиту людей, способных на жестокость в любой форме. Ненависть и нетерпимость (якобы «классовая») являлись составной частью официальной идеологии большевистской версии марксизма. Ничего другого от типично левацкого течения в революционном движении и ждать нельзя было. Но с приходом и упрочнением у власти, т. е. с потерей своего маргинального, подпольного существования, происходит неизбежное обмирщение ее представителей («обуржуазивание» по терминологии фанатичных сторонников былой подпольной чистоты умонастроений). С годами они становятся нормальными людьми, выполняющими свои гражданские функции в обществе. Такую эволюцию, например, проделал Бухарин. Трагедией для страны стала насильственная попытка прервать этот естественный процесс. Сталин в 1936–1938 гг. вновь вверг партию в маргинальное состояние. Он распространил новую гражданскую войну со своим народом, начатую в 1929 г., на партию. Все животное, низменное, столь характерное для гражданской войны – этой войны без правил – было поднято со дна и стало знаменем борьбы. От людей, в сущности, требовалось одно – стать подлецами и преступниками, доносить друг на друга, обливать грязью своих недавних товарищей, сослуживцев, а самим раболепствовать. Процесс «оцивилизовывания» кадров был грубо прерван. Искусственность подобной «классовой борьбы» доказывает то обстоятельство, что члены политбюро, активно участвовавшие в репрессиях, сразу после смерти диктатора свергнули и осудили их.

Для качественного управления маргинализация обертывается колоссальным уроном, хотя происходит известная консолидация власти. Страх цементировал государственную дисциплину. Именно этот фактор – «твердая дисциплина» – обычно приводит в восторг ценителей Сталина. На деле же происходило разложение Власти. Общество теряло гибкость. Скрепы между «верхами» и «низами» держались в немалой степени благодаря насилию. Правдивая информация вытеснялась приукрашенной. И как следствие – гром среди ясного неба: вчера еще было все хорошо, «жить стало веселее», а сегодня – развал, кровь, слезы. При сильном толчке централизованная, казавшаяся сверхпрочной империя стала неожиданно разваливаться.

1941 г. характерен не только тем, что Красная Армия терпела военные поражения. Дал течь и опасно накренился государственный корабль. Сам капитан в качестве флагмана, т. е. Верховного главнокомандующего, оказался не на высоте положения. В ходе руководства Сталина вооруженными силами дважды пришлось восстанавливать разбитые Северо-Западный (июнь – июль, сентябрь 1941 г.), Юго-Западный (сентябрь 1941 г., июль 1942 г.) и Южный фронты (октябрь 1941 г., июль – август 1942 г.), трижды – Западный фронт (июнь, июль, сентябрь 1941 г.). Полностью разгромлен Крымский фронт (май 1942 г.). Только в летне-осенние месяцы 1941 г. было разбито в общей сложности около 250 советских дивизий, что вдвое превышало англо-французские силы в 1940 г. Какие еще вооруженные силы выдержали бы такое командование?

В частном письме Г.К. Жуков, не связанный путами цензуры, писал о Верховном: «В начале войны со Сталиным было очень и очень трудно работать. Он прежде всего тогда плохо разбирался в способах, методиках и формах ведения современной войны, тем более с таким опытным и сильным врагом, как германская армия… Особо отрицательной стороной Сталина на протяжении всей войны было то, что, плохо зная практическую сторону подготовки операции фронта, армии и войск, он ставил совершенно нереальные сроки начала операции, вследствие чего многие операции начинались плохо подготовленными, войска несли неоправданные потери, а операции, не достигнув цели, «затухали» (8).

К самому Жукову можно предъявить (и предъявляется) масса претензий, но ведь его выдвинул, поддерживал, награждал не папа римский. Кто же виноват, что во главе Генштаба в 1941 году оказался человек, к этой роли не годный, а потом гнавший по приказу сверху войска в «расходные» атаки под Москвой в 1942-м?

Из-за отсутствия гражданского общества правитель определяет характер и алгоритм жизнедеятельности страны, критерии отбора кадров. Он определяет курс эволюции страны и ставит задачи по ее скорейшему осуществлению. У нас правители вдобавок определяют еще и модель исторического тупика. При Хрущеве строили коммунизм, при Брежневе – развитой социализм, при Горбачеве осуществляли «перестройку», при Ельцине созидали рыночное общество почти всеобщего потребления, при Путине – великую энергетическую державу. Ну а Сталин торопился завершить строительство социализма в одной отдельно взятой стране (о его построении объявили в 1936 г.). Да так построил, что тот социализм едва не рухнул. И бессмысленно валить на чиновников в государственной иерархии. Одни и те же люди могли заниматься арестами и реабилитацией, сеять кукурузу там, где она плохо растет, и поднимать Нечерноземье, бороться с религией и молиться в церквях.

Л.Н. Толстой, размышляя о войне, в том числе о войне с превосходящим по силам противником, приходил к простой и мудрой истине: «…верь, голубчик, – говорил Кутузов Андрею Болконскому, – нет сильнее тех двух воинов, терпение и время». Сталин дошел до этой истины ценой огромных напрасных жертв.

Конечно, Сталин работал над собой, постепенно избавляясь от дилетантизма и торопыжности, с течением времени стал больше прислушиваться к мнению военных специалистов. Но велика ли в этом его заслуга? Думается, любой, даже не очень умный человек, дозрел бы со временем точно так же.

Подлинная сила Сталина как главнокомандующего заключалась в отобранных самой войной командирах и во все терпящем солдате. Прямые же, единоличные вмешательства Сталина в руководство войсками обычно ни к чему хорошему не приводили. «И где кончается железная воля, и где начинается непостижимое упрямство, стоящее десятков тысяч жизней и целых кладбищ загубленной техники, не всегда сразу поймешь, – размышлял К. Симонов в «Живых и мертвых». – Да, слушает, рассматривает и одобряет планы, принимает во внимание, не отмахивается от советов и донесений… Но это все до какой-то минуты – а потом последнее слово за ним, и слово это – иногда единственно верное решение, а иногда вдруг рассудку вопреки… и никто никакими доводами уже не заставит передумать! А вся тяжесть положения в том, что оно, это его последнее слово, все равно всегда правильно, даже когда оно неправильно… и виноватые в неудачах найдутся. Должны же они каждый раз находиться, если он всегда прав» («Живые и мертвые», кн. 2, гл.8).