Небо и корни мира - Юлия Тулянская

Приоткрылась дверь. Через порог переступила невысокая светловолосая девушка: принесла обед.

– Меня зовут Лени, – сказала девушка. – А тебя – Далибор, я знаю. Я принесла поесть. Открыть окно? Сегодня тепло…

Далибор отрицательно потряс головой, не подавая голоса. Он по-прежнему прятал лицо под накидкой. Лени накрыла на стол и ушла. Вечером она же принесла ему ужин и смену одежды.

– Это моего брата Элста, – сказала Лени. – Он такой же высокий, как ты. Ты старую потом положи в углу: она совсем износилась и не годится.

Выбежав ненадолго, девушка вернулась с кувшином горячей воды.

– Чтобы умываться, – пояснила Лени.

Она затопила печку и застелила постель теплым одеялом.

«Как для живого», – тоскливо подумал Далибор.

С тех пор, входя в комнату, Лени каждый раз видела, что гость сидит, забившись в угол и пряча лицо. При ней Далибор никогда не начинал есть, и поэтому она не задерживалась, когда приносила еду. Но однажды, убирая пустую посуду, она присела на лавку.

– Тебе одному тоскливо. Не хочешь выйти в сад? Там сейчас никого нет.

– Никуда не хочу, – глухо ответил Далибор. – Мне и так хорошо.

Девушка помолчала.

– Мне почему-то кажется, что тебе не очень хорошо, – робко сказала она. – Хочешь, я буду приходить? Буду брать с собой шитье или корешки тереть.

– Лекарка, да? – догадался Далибор.

«Точно, лекарка. Корешки тереть… и сидеть со мной, как с больным, хочет». Далибор повернул голову, из-под наголовья украдкой посмотрел на девушку. Светлые внимательные глаза, совсем еще юное лицо. «Она только недавно родилась, ей еще долго жить, – подумал он некстати. – А я уже давно родился и давно умер».

– Зачем тебе сидеть со мной? Я мертвый. Живые с мертвыми… Им нечего делать вместе, – с трудом подобрал он слова. – Живым страшно с мертвыми.

– Я тебя не боюсь, – покачала головой Лени. – Я знаю, ты пришел, чтобы быть нам проводником в Подземье. И я пойду с дружиной. Мне нисколько не страшно.

Весть о появлении выходца из подземной тюрьмы облетела весь Даргород. Но для всех Далибор был только проводником, Яромир пока никому не рассказывал о заговоре заключенных.

– Лени, приходи завтра? – неожиданно попросил Далибор. – И потом уже больше не приходи, ладно? Один раз…

Она шила при свече, разложив шитье на столе. Далибор сидел на лавке в углу. Рассматривая из-под надвинутой на глаза накидки склоненную голову девушки, ее пальцы, придерживающие ткань, он вспоминал свою давно прошедшую жизнь. Мать так же шила за столом. И сестра… А вот невесты у него не было. У нее, у Лени, наверно, тоже еще нет жениха – иначе, наверное, не пустил бы ее к беглецу из Подземья…

– У тебя жених есть, Лени?

– Нет. Некогда, ведь война, – мотнула головой девушка.

– У тебя все впереди, – вздохнул Далибор.

– Ты вернулся в мир живых, – осторожно сказала Лени. – У тебя тоже впереди будущее.

– Нет, мне здесь не место, – оборвал Далибор. – Я не знаю, где мне теперь место. Эта жизнь, эта воля… – он бросил взгляд за окно, где сгущались сумерки, – уже не для меня.

Лени не поверила.

– Ты очень сильный. Ты уже победил… предопределенность. Ты вышел оттуда. Раньше думали, что никто этого не может. А теперь ты падаешь духом.

Далибор молчал.

Вечером Лени позвала его в сад. Далибор согласился, напоминая себе, что видится с девушкой последний раз, и если она еще будет приходить – не станет с ней даже разговаривать. Было темно, на земле лежали черные тени. Беглец из Подземья глубоко вдохнул запахи прелых листьев, ощупал рукой ствол старой груши.

– Я видел такое место, в Подземье, – тихо сказал он. – Там все как живое. Никак не могу забыть. Может быть, оно исчезло, как только я сквозь него прошел. Похоже на этот сад, только еще есть озеро.

– Удивительно, – сказала Лени. – Может быть, я еще сама увижу это волшебное место. Мне хочется поглядеть… Ты никогда не поднимаешь накидки с лица, – добавила она вдруг. – Наверное, тебе хочется посмотреть вокруг без накидки, чтобы ничто не заслоняло глаза. Хочешь, сними ее, Далибор. Уже стемнело. Я не испугаюсь. Я бы и при свете не испугалась… – тихо добавила она.

Далибор отшатнулся, словно боялся, что она сама откинет его наголовье.

– Лени, лучше не проси меня об этом. Ни за что. Ты лучше вообще ко мне не приходи. Забудь обо мне. Не надо, Лени.

– Что с тобой?

– А как ты думаешь? – подавленно спросил Далибор. – Ты приходишь и говоришь со мной, как будто с живым. И мне кажется, что я живой. Я понимаю, это все равно обман. Ты, может, просто забываешь, кто я на самом деле. А мне кажется, я тебе лгу. Ты хочешь поглядеть, какой я? Может, это и хорошо… Будет честно. Но мне… я боюсь этой минуты. Не хочу видеть твое лицо, когда ты…

– Когда я что? – быстро спросила Лени.

– Отшатнешься и убежишь, – отрезал Далибор. – А потом… придешь, преодолеешь себя… ты добрая. Но я не хочу.

Лени решительно взяла Далибора за руку. Рука была прикрыта плащом, и сквозь плащ Далибор ощущал тепло ее ладони.

– Не надо, Лени. У меня очень холодные руки, – онпопытался освободиться.

– Это ты боишься, а не я, – печально ответила Лени.

Ее светлые глаза смотрели так серьезно и ласково, что Далибор подумал: «Хочет увидеть – пусть. Вскрикнет и убежит – пусть. Я переживу, я бессмертный. Я и не то пережил…» Он резко откинул наголовье плаща с лица и встал так, чтобы свет луны падал на его лицо. Беглец из Подземья ожидал, что сейчас Лени ахнет от страха и отвращения. Он закрыл глаза. Но Лени не отпускала его руки, и он услышал ее тихий, ласковый голос.

– Ты столько твердил, будто ты страшный. А ты просто очень уставший и печальный. Как будто был долго болен.

Далибор открыл глаза. Лицо Лени в лунном свете было бледным, в глазах стояли слезы.

– Так и есть. Мне грустно смотреть на тебя, потому что жалко, и я думаю о подземной тюрьме, и сколько ты пережил. Но нисколько не страшно.

– Правда?.. – Голос у Далибора замер.

– Правда, – серьезно подтвердила Лени. – У тебя красивое лицо, ты похож на нашего друга, Мирко. Только ты много лет видел одно горе и был в темноте… А сейчас ты отдохнешь, и увидишь еще и радость…

С тех пор Далибор встречал Лени без накидки. Он нарочно откидывал наголовье, когда слышал за дверью ее шаги. Ему становилось легко от мысли, что она видит его таким, как он есть, и нисколько не смущается от этого. Лени приносила с собой работу. Далибор держал на руках шерстяную пряжу, пока Лени сматывала ее в клубок.

– Когда мы так сидим, я иногда думаю, что я живой. Это все же плохо, Лени, – сказал наконец Далибор. – Мне лучше так не думать, не обольщать себя.