Поцелуй принцессы - и вся Империя в придачу - Инна Юсупова

Заплечных дел мастер вытер со лба проступивший пот.

— Он был слишком стар, мой государь. Сердце не выдержало…

Лэйса вскрикнула и, прежде чем кто-нибудь успел подхватить её, рухнула на каменный пол.

— Ты говоришь, что явился ко мне от самозванца, жрец? — после смерти Альтена, так и не проронившего ни слова, Корилад был не в духе, и появление во дворце священника, которого молодой рэ-Кор имел наглость прислать для переговоров, разозлило императора еще больше.

— Меня послал принц рэ-Кор, государь, — упрямо повторил отец Дарт, склоняя голову перед императором. — Мы, служители Единого, радеем о мире в стране. Императорский венец ныне венчает твою голову, но сын прежнего правителя имеет право продолжать называться принцем…

— И чего же хочет самозванец? — игнорируя последние слова жреца, вопросил император.

— Девица Алиена рэ-Варт с ребенком оказались у него в плену. Принц предлагает вернуть их тебе, а взамен просит возвратить старца Альтена, происходящего из благородного рода Ильвэд…

Корилад сжал кулаки, но голос его оставался обманчиво ровным:

— Ты уже рассказал о своем предложении моей жене, не так ли, святоша? То-то она так разволновалась… — состояние Лэйсы, потерявшей сознание в зале пыток, внушало лекарям опасения.

Жрец промолчал, и император убедился, что был прав.

— Отрубите ему голову, — приказал он своей охране.

— Прямо здесь, мой государь? — наполовину вытащив меч из ножен, уточнил один из гвардейцев.

— Да! — рявкнул Корилад, возмущенный нерасторопностью воина. Его люди бросились к жрецу.

Дарт быстро сделал шаг к двери, но там тоже был охранник с обнаженным мечом.

— Служители Единого проклянут тебя, император… — возопил священник, но не успел закончить фразы, как кто-то из гвардейцев снёс ему голову.

— Они оба мертвы, мой государь.

— Оба? Ты хочешь сказать, и Альтен, и… Дарт? — у Мартьена не укладывалось в голове, что кто-то мог убить священника, посланного для переговоров. — Ты уверен, мальчик?

Паренёк, который находился в обучении у жреца и сопровождал его до ворот Лилании, кивнул, печально шмыгнув носом.

— Отец Дарт велел мне ждать его у ворот. Сам он вошел в город, и его долго не было, а потом… солдаты вынесли и укрепили над воротами его голову, и голову господина Альтена тоже — с другой стороны…

Мартьен грязно выругался и с шумом вскочил из-за стола. Его лицо было искажено гневом. Мальчик в испуге отскочил от своего государя, и принц усилием воли взял себя в руки:

— Ты ни в чем не виноват, малыш. Молодец, что сам остался жив. А теперь ступай на кухню, пусть тебя там накормят…

Первым побуждением Мартьена было отправить рэ-Крину головы девицы рэ-Варт и её ублюдка, но когда он перешагнул порог комнаты Алиены и увидел её играющей с дочерью, эти мысли исчезли из его головы.

Увидев входящего принца, девушка тут же встала и сделала шаг ему навстречу. По жесткой складке, залёгшей возле губ молодого человека, она поняла, что переговоры потерпели неудачу.

— Ваше Высочество, он отказался?.. — промолвила она, уже зная ответ.

Мартьен невесело усмехнулся, проходя в комнату.

— Ты удивительно догадлива, девица. Похоже, ты и твой ребенок значите для него не больше, чем надоевшие безделушки…

Одна из погремушек Тиарджес упала на пол, и Мартьен машинально подобрал её. вернув ребёнку. Малютка радостно улыбнулась ему.

Пройдя к выходившему во двор окну, принц присел на подоконник.

— И что мне теперь с вами делать? — произнёс он, обращаясь скорее к самому себе, чем к своей пленнице. — Сомневаюсь, что барон рэ-Варт захочет отсыпать мне хотя бы полсотни золотых за свою опороченную дочь…

— Ваше высочество, я прошу отправить нас к мэллинам.

— Что? — Мартьен подумал, что он ослышался. — К мэллинам? В лес?

— Да.

— Но ведь это… — Мартьен запнулся, подбирая слова. — Это же равносильно смерти!

— Нет, — прошептала Алиена, глядя на него, — это не смерть, это другая жизнь…

— Почему ты так уверена? — заинтересовавшись, Мартьен спрыгнул с подоконника.

— Моя госпожа видела мэллинов, — тихо произнесла девушка. — Они действительно существуют, и их могущество больше, чем мы можем себе представить… В книгах говорится, что они хранят всю мудрость нашего мира… Это же так интересно — увидеть их, прикоснуться к их знаниям, жить в их потаенном государстве…

— О Единый, чем набита твоя голова, — снисходительно улыбнулся Мартьен. — Но ты говоришь, императрица их видела? Это правда?

— Да, она говорила, что видела их и разговаривала с ними. Она не стала бы обманывать меня.

— Это верно, не стала бы, — согласился Мартьен. — Однако вправе ли ты решать за ребёнка? Не лучше ли будет для малышки, если она останется жить с людьми, пусть даже ей придется расти в приюте при храме?

— Она еще до рождения была предназначена мэллинам. К тому же, у неё от рождения хромая ножка, а древние могут исцелить её…

— Хромая ножка? — Мартьен на мгновение задумался, а потом, прищурившись, посмотрел на девушку. — Скажи мне, ты уверена, что это твой ребенок? А не твоей госпожи? — медленно произнес он.

Отпираться было бессмысленно, да и молодой рэ-Кор вёл себя как простой, хороший парень — и Алиена нагло ответила его же фразой:

— Вы удивительно догадливы, мой принц!

Мартьен расхохотался, однако быстро умолк.

— Значит, Лэйса отправляет наследницу империи к мэллинам?

Алиена кивнула, не желая вдаваться в подробности.

Принц помолчал, разглядывая ребенка.

— У неё отцовские глаза, — наконец сказал он.

— Государь, вы отпустите нас в лес? — решилась напомнить Алиена.

Мартьен как-то странно посмотрел на неё.

— Я сам провожу вас туда.

Сознание вернулось к императрице вместе с болью. Поясницу немилосердно ломило. Озабоченные лица фрейлин, склонившихся над её постелью, расплывались из-за стоявших в глазах слёз.

— Что со мной? — прошептала молодая женщина.

Перешёптывание фрейлин закончилось тем, что одна из них наконец ответила:

— Вы потеряли сознание в подземелье, моя госпожа.

Лэйса вспомнила и зажмурилась. Пыточная. Запах палёного мяса. Окровавленное тело старика на дыбе… Она прибежала туда, услышав от жреца, что её дочь и Алиена попали в плен и Мартьен предлагает обменять их на своего советника. Но было уже поздно.

Новый приступ боли заставил её стиснуть зубы. Когда схватка закончилась, императрица громко спросила у окружавших её женщин: