Фашисты - Майкл Манн

Стурдза впадает в некоторое самолюбование; но в любом случае, такое «явление народу» имело сильный эффект. Легионеры жили спартанской жизнью, они были неподкупны, их часто била полиция, они призывали к милосердию и к борьбе с угнетателями. Главной причиной не голосовать за них, пожалуй, была их наивность, отсутствие политического опыта и влияния. Легион не опирался на могущественные политические силы, он не был частью коррумпированной административной системы. А у коррупции есть свои политические преимущества.

Кто поддерживал Легион? Отвечая на этот вопрос, мы опираемся в основном на веберовский статистический анализ голосования по различным избирательным округам Румынии (Barbu, 1980; Veiga, 1989: 105–121; Ioanid, 1990: 64). Вебер обращает внимание на то, что легионеры «ходили в народ» в беднейших районах страны, где исторически существовали «свободные деревни» и относительно независимая крестьянская община. Именно там румынские фашисты получали основную поддержку — в самых нищих и отсталых провинциях. Хайнен (Heinen, 1986: 403–414), опираясь на более полные данные, приходит к противоположному выводу: наличествует положительная корреляция между числом отданных голосов и грамотностью (доля 0,27) и между числом отданных голосов и собственностью (доля 0,22) и отрицательная корреляция с уровнем детской смертности (доля —0,19). Он также отмечает, что легионерам сопутствовал успех в 11 из 22 наиболее промышленно развитых округах и в 10 из 20 округов, где была сильно развита лесообрабатывающая промышленность. В конечном счете, считает ученый, Легион нашел сторонников именно в социально и экономически успешных районах страны. Гораздо большей поддержкой в отсталых крестьянских районах пользовался главный соперник Легиона — Национальная христианская партия (авторитарно-националистическая, антисемитская, но не фашистская). Легион первоначально набрал силу в наиболее развитых аграрных районах, где он отвоевал голоса избирателей у предшественников Национальной христианской партии — Лиги национальной христианской защиты и других антисемитских партий. Но Хайнен не находит связи между электоральной поддержкой фашистов и плотностью населения или сетью автомобильных дорог. Соотношение между фашизмом и уровнем развития региона прослеживается, но слабо.

Чтобы лучше понять социальную базу голосовавших за фашистов, обратимся к карте 8.2. Сторонники фашистов были сосредоточены в трех региональных кластерах. Первый находился в центре и на севере: Буковина (граничащая с Польшей) голосовала за Легион, как и сопредельные округа в северной Молдавии, Трансильвании и Марамуреш. В тех же районах нашла себе опору и Лига национальной христианской защиты, когда Кодряну еще был членом этой партии. Все десять парламентских депутатов от этой партии на выборах 1926 г. (включая отца Кодряну) баллотировались от этих округов. Второй кластер лежал к западу от центра и включал в себя часть Баната, Крисана-Марамуреш и западную часть Трансильвании. Третий кластер располагался на юго-востоке, захватывая юго-восточную часть Молдавии и северо-восточную Мунтению, туда же входил и столичный Бухарест (22 % голосов за Легион). Северные районы кластера дружно поддержали легионеров на их первых выборах 1931 и 1932 гг. (Codreanu, 1990: 299, 321). Отдельных округов, где бы Легион пользовался особым успехом, не было — они смыкались в кластеры.

Очертания кластеров следовали историческим границам провинций, что в какой-то мере опровергает линейную корреляцию по уровню развития, предложенную Хайненом (то же мы наблюдаем и в случае с Испанией в следующей главе). Экономическая мотивация, по Хайнену, справедлива лишь в случае с двумя провинциями и Бухарестом. Действительно, Легион набрал рекордное количество голосов (24 %) в процветающей Буковине и промышленно развитом Бухаресте. Очень бедная Бессарабия отдала легионерам лишь 5 % голосов. Если не рассматривать эти три совпадения, то корреляция между фашизмом и экономикой перестает быть убедительной. В 57 оставшихся округах голоса, отданные за фашистов, никак не коррелируют с потреблением сахара на душу населения, уровнем детской смертности и занятостью в сельском хозяйстве. Уровень развития не объясняет практически ничего, тут надо учитывать другие переменные.

Успех Легиона в кластерах можно объяснить структурой этой организации. У фашистов практически не было доступа к радио и газетам, они не могли обратиться ко всей нации сразу. Поэтому им приходилось опираться на сеть первичных ячеек, демонстрации, «хождение в народ», трудовые лагеря, устную агитацию, листовки. Когда ячейка разрасталась до 16 человек, она формировала новую ячейку, затем еще одну, сеть становилась все гуще, постепенно захватывая целый регион. На карте 8.2 показана зависимость результатов голосования от укорененности фашистских организаций. Активнее всего голосовали за легионеров там, где они обосновались давно. Естественно, что они стремились пустить корни там, где находили добрый прием и понимание.

Карта 8.2. Влияние фашистов в территориальных округах Румынии

Судя по карте, восприимчивыми к идеям фашизма оказались этнически смешанные регионы и индустриальные центры (этнические и экономические показатели взяты из: Institul Central de Statistica, 1939–1940). По-видимому, на первом месте стоит не экономическое развитие, а именно этнический фактор. Фашистов более остальных поддерживали этнические румыны и в гораздо меньшей степени немцы, мадьяры, украинцы, болгары, шеклеры, цыгане и евреи. Где было мало румын, там было и меньше проголосовавших за фашистов. Лишь в двух из 19 округов, где румыны составляли менее половины населения, легионеры смогли набрать чуть больше среднеарифметического числа голосов. Во всех этих 19 округах они получили в среднем менее половины от среднего числа голосов по всей стране. Тем не менее в 10 главных бастионах Легиона (25 % и выше) проживало в среднем 62 % румын, по сравнению с 72 % по всей стране. Таким образом, Легион успешно набирал голоса в тех округах, где румыны соседствовали с национальными меньшинствами, которые, по мнению румынских националистов, им угрожали.

Хайнену не удалось найти убедительной корреляции между успехом на выборах фашистов и числом проживающих евреев. Евреи жили в основном на севере страны и в Бухаресте. В среднем они составляли 4 % от населения Румынии. В Трансильвании жило 3 %, в Мунтении — 2 %, меньше 1 % — в Олтении и Добрудже. Зато в Бухаресте их было 12 %, 11 % — в Буковине и 7 % — в Бессарабии. В основном это были городские евреи: 14 % населения румынских городов, 30 % городов Буковины, 27 % Бессарабии, 23 % Молдавии (в основном на севере), 12 % в Бухаресте и 10 % в городах Трансильвании (тоже на севере). Евреи сосредоточили в своих руках финансы и торговлю: в Буковине, Бессарабии и некоторых городах северной Молдавии им принадлежало 70–80 % в этом секторе. Тем не менее фашистское влияние на севере страны не было подавляющим. Фашисты завладели лишь отдельными провинциями с наибольшим удельным весом евреев — Буковина, Бессарабия, северная Молдавия (сильнее всего это чувствовалось в Буковине). На этих территориях фашизм проявил себя в наиболее радикальной форме, что тоже неудивительно: традиции антисемитизма укоренились там давно, включая и погромы. Там жило и много румын (более всего в Бессарабии). Почему