Странные занятия - Пол Ди Филиппо

Оттернесс поднял руку, останавливая поток слов:

— Я предусмотрел эти проблемы и еще некоторые, с которыми ты, возможно, столкнешься лишь через несколько месяцев. Я говорю это не ради похвальбы, а просто чтобы успокоить тебя: я не бросаюсь очертя голову в авантюру, не обдумав все заранее. Но это наш единственный выход. Я не виню тебя, что ты не пришел к такому выводу сразу. Кое-что ты еще не знаешь: один важнейший факт, который вынуждает нас действовать.

Он снова направился по припорошенному линтом проходу между станками. Рабочие заинтересованно поднимали головы и поспешно возвращались к напряженному труду. На мгновение светящиеся частички люкса повисли вокруг головы Оттернесса случайным ореолом, и на лице Чарли отразилось благоговение. Быстро нагнав мастера-люксарщика, он стал ждать объяснений.

Однако вместо этого Оттернесс спросил:

— Сколько ты уже работаешь на Фабрике, Чарли?

— Почти двадцать лет, сэр.

Оттернесс умудренно кивнул.

— Да, именно так я думаю, хотя память иногда меня подводит. Тогда ты, вероятно, был слишком молод, чтобы помнить скудные годы, которые мы пережили, когда запустили производство «Дегтекошки».

Упоминание шестнадцатой фабрики как будто вызвало у Чарли шквал воспоминаний — лицо у него вдруг стало отстраненным.

— Я помню… хорошо помню то время. А теперь, когда вы сказали, мне вспомнились кое-какие разговоры о том, как новая фабрика скажется на всех нас. Но тяжелых времен я, правду сказать, не помню. Еды на столе всегда хватало, новая одежда по необходимости…

— Сочту это за комплимент моим трудам, — отозвался Оттернесс. — «Дегтекошки» оказались прилежны и изобретательны. У их работников было острое желание показать себя, а ведь мы, старые, довольные собой фабрики, его иногда теряем. Через три года после того, как запустили фабрику «Дегтекошек», они отхватили десять процентов всего золота Фактора. Соответственно, остальные фабрики получили меньше — одни намного, другие не слишком. И когда пыль осела, некоторые — если подумаешь, вероятно, сможешь сам их назвать — так и не вернули себе прежнего статуса. Разумеется, Фактор отчасти компенсировал увеличение производства, купив в целом больше ярдов ткани, чем раньше, но недостаточно, чтобы восполнить весь объем производства новой фабрики. Это было как… не знаю. Как будто он поощрял конкуренцию ради конкуренции. Возможно, его покупатели пресытились, и Фактор решил нас встряхнуть, чтобы заставить производить новый, более экзотический товар.

Чарли промолчал. Казалось, он пытается переварить эти поразительные сведения или скорее усвоить новую точку зрения на старые события. Оттернесс понизил голос, и Чарли пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его следующие слова:

— О том, что я собираюсь тебе сказать, лучше не распространяться. Простой люд и так скоро узнает. Этой осенью Фактор намерен просить нас начать строительство новой фабрики. Он уже в прошлом году предупредил люксарщиков.

Увидев, как помощник резко втягивает в себя воздух, Оттернесс схватил его за рукав.

— На сей раз я не позволю застать себя врасплох. Я знаю, что новая фабрика не начнет производство еще несколько лет. Но экспериментировать с новыми смесями никогда не рано. Если сможем привлечь внимание Фактора сейчас — больше вероятности, что удержим его в трудные годы. Понимаешь, Чарли? Понимаешь, что нам нужно делать?

Чарли поглядел на него серьезно и прямо, и вдруг их лица — молодое и старое — слились в одно, словно иллюзорные рисунки на вазах, которые под пристальным взглядом вдруг превращаются в два профиля.

— Да, мастер Оттернесс. Понимаю, Роланд.

Волна тепла захлестнула Оттернесса от того, что Чарли назвал его по имени. Как же иначе оно звучит, произнесенное его голосом, чем из уст Алана в последнее время…

— Так вот, Чарли, это решение крайне важно держать в тайне. Мы с тобой единственные, кому это известно. Если другие фабрики прознают о наших планах, мы лишимся преимущества. Я не хочу, чтобы это стало новой катастрофой вроде провала с «Песчаным крабом». До сих пор не пойму, как остальные люксарщики смогли узнать про нашу затею с этой смесью.

— И я тоже, — поспешил заверить его Чарли.

— Я тебя, сынок, за утечку не виню. Слишком много досужих языков про нее знало. Разболтать мог любой из десятка, а ты в их число определенно не входишь. Я просто проговаривал вслух собственные страхи.

Чарли понимающе кивнул.

Хлопнув его по плечу, Оттернесс сказал:

— Но хватит о делах, сынок. В ближайшие несколько лет мы еще не раз это обсудим. Давай поговорим о более приятных вещах. Как поживают твои жена и сын?

Либби Строу из поселка «Вольных воробьев», дочь одной из старейших семей Долины, стала женой Чарли пять лет назад и переехала к «Синим дьяволам».

— Прекрасно, сэр, — отозвался Чарли, хотя вид у него все еще был задумчивый. — Живы-здоровы, одна еще красавица, а другой все еще краснолицый крикун.

— А мать и сестра?

— Тоже в добром здравии. Флой я видел на прошлой неделе, когда она приезжала из «Дегтекошек» шить стеганые одеяла.

— Значит, она там счастлива?

— Да, хотя даже после стольких лет все равно скучает иногда по «Синим дьяволам».

— Какая жалость, что она выскочила туда замуж. Твой отец так после этого и не оправился. Приятно слышать, что она со всем сжилась.

— Это уж точно. Она теперь даже снисходит до того, чтобы со мной разговаривать.

Тут мужчины компанейски похмыкали над женскими капризами. Некоторое время они шли молча. Наконец Оттернесс прервал молчание — довольно робко для столь уверенного в себе человека:

— А твой брат, Алан… Он ничего обо мне не говорил?

Чарли помрачнел.

— Алан все отмалчивается. Мать по-прежнему его балует, и отсутствие работы не улучшило его характера. Нет, сэр, о настроении Алана мне сказать нечего.

Оттернесс постарался, чтобы голос его прозвучал беззаботно.

— Ну и ладно. Придется обходиться без этого шалопая.

Они достигли освещенной масляными лампами черной лестницы и начали подниматься.

— Сэр, а нет ли другого способа улучшить продукцию, чтобы угнаться за конкурентами? — начал Чарли. — Я все думаю о кое-каких модификациях станков и, возможно, метода подачи энергии. А еще до меня дошли слухи из Тарритауна о паре…

Оттернесс передернулся. Услышать такое от собственного протеже — наверное, самое неприятное, что могло случиться в этот поворотный момент существования Фабрики. Внезапно он спросил себя, не могли молодой Кэйрнкросс унаследовать толику экстремистского цинизма отца. Лучше мягко разведать о корнях этой ереси, а потом вырвать раз и навсегда.