Странные занятия - Пол Ди Филиппо

Но с тем же успехом можно надеяться узнать секрет бессмертия Фактора.

Однако мужчине не хотелось думать о раздраженной мизантропии Кэйрнкросса-старшего, и он отбросил ее как необъяснимую. Ему хотелось еще немного поразмышлять о Чарли, еще повспоминать их двадцать лет совместной работы. Подобные сны наяву, уж конечно, время от времени допустимы — главное не перебарщивать.

И вот, после десяти лет наблюдений, настал день, когда мастер-люксарщик впервые подошел к Чарли с заданием. К тому времени Чарли был уже бригадиром, надзирал за дюжиной рабочих, среди которых был его собственный отец, не продвинувшийся дальше оператора за станком, где требовалось лишь менять ременные приводы да смазывать маслом подшипники.

В полумраке цеха, где единственным освещением было сияние от пляшущих нитей, жидким лунным светом бежавших через станки, и от сверкающего шнура в бобинах, громоздившихся на ручных тележках, где шум приводимых в движение Суолебурн кожаных ремней, шкивов и шестерней заглушал мысли, мастер нашел Чарли, когда тот наблюдал за сменой сносившегося бегунка на работающем в холостую станке.

— Кэйрнкросс, — сказал мужчина. — Оставь ремонт и пойдем со мной.

— Да, мастер Оттернесс, — ответил Чарли.

Они прошли через фабрику, поднялись по лестницам на третий, самый верхний, этаж и все это время не сказали ни слова. В прихожей перед своим кабинетом мастер-люксарщик указал на узкую конторку и высокий неудобный стул с подушечкой на железном штыре под спину.

— Сидеть будешь здесь, — сказал Оттернесс. — Берись за изучение карты образцов, размечающих стандартные типы люксара. Начни с марки «уолфорд». Для нее подобраны классические критерии, из которых выводятся все остальные. Сомневаюсь, что сегодня ты продвинешься дальше.

— Да, сэр.

Оттернесс повернулся, чтобы уйти к себе в контору, когда услышал, как Чарли кашлянул. Он оглянулся.

— Сэр, могу я спросить, почему меня освободили от моих прежних обязанностей? Надеюсь, я не разочаровал вас низкокачественной продукцией?

— Напротив. Твоя работа достойна подражания. Лучшее, что я видел. Вот почему я сейчас назначаю тебя учеником люксарщика по этой фабрике. Думаю, у тебя есть задатки и четкое понимание ответственности, какую налагает такая должность. От того, насколько верно мы подберем свечение люксара, зависит привлекательность ткани и, в конечном итоге, материальное благосостояние всего поселка «Синих дьяволов». Надеюсь, оправдаешь мое доверие и не подведешь ни фабрику, ни поселок.

Чарли на мгновение потупился, потом поднял голову. В глазах у него блеснул свет от масляной лампы.

— Непременно, сэр. Непременно. То есть ни в коем случае. Нет, ни в коем случае не подведу.

Оттернесс постарался спрятать улыбку.

— Прекрасно.

И вот теперь он очнулся у себя за столом. Мальчишка-истопник еще спал. Оттернесс всмотрелся в расслабленные от сна черты. Он знал, что ему больше не представится случая выбрать другого ученика. Он умрет на работе или будет уволен комитетом мастеров с других фабрик, если те сочтут, что он впадает в маразм, а люксарщиком станет Чарли и, следовательно, получит право выбрать себе ученика. Но если уже нет нужды подыскивать себе смену, это не означает, что можно ссориться с умелыми квалифицированными рабочими. Кто знает, какую роль этот посапывающий сейчас мальчишка сыграет в будущем? Его фабрике — и Фабрике вообще — нужны все умелые руки. Слишком резкий выговор может иметь непредвиденные последствия. Нет, лучше обойтись с мальчуганом (в конце концов, это ведь только первый промах) тоньше и мягче.

Оттернесс намеренно шумно отодвинулся со стулом от стола, так что ножки заскрипели по полу, но на истопника при этом не смотрел. И с удовлетворением услышал, как мерное дыхание внезапно сменилось панической тишиной, а затем шумом, когда мальчишка вскочил, распахнул с лязгом дверцу. Загремел уголь — истопник начал совками забрасывать его в печку.

Оттернесс встал и повернулся к мальчику (который сонно тер одной рукой глаза, а другой забрасывал уголь) и сказал (помедлив секунду, пока вспоминал, как его зовут):

— Пикеринг, будь так добр, растопи хорошенько к моему возвращению.

Маленький Пикеринг, теперь уже яростно забрасывая уголь совком, который схватил обеими руками, ответил:

— Есть сэр! Конечно, сэр! К вашему возвращению, сэр!

Оттернесс вышел из конторы. В прихожей было пусто.

Значит, Чарли где-то внизу, в цехах, среди беспокойных, лязгающих, бесконечно ломающихся станков, наблюдает и дает указания мириадам рабочих, пока те трудятся, создавая новейшую разновидность сверкающей ткани, которую они с Чарли придумали и (иногда так казалось) силой мечты сделали возможной — после многочасовых размышлений и перебора множества смесей. Поскольку ему нужно было обсудить с Чарли нечто жизненно важное (тот самый предмет напряженных раздумий, которые отвлекли его и дали заснуть Пикерингу, из-за которого у него непроизвольно двигались руки), Оттернесс направился на поиски помощника.

Выйти из сравнительно тихой прихожей, чьи толстые, обшитые деревом стены немного приглушали извечный рев станков, — все равно что окунуться в бурное море теней, звуков и запахов. Помедлив, чтобы дать глазам привыкнуть к серебристому сумраку, Оттернесс упивался великолепным хаосом, из которого возникала его дражайшая люксаровая ткань.

Искусственное освещение на Фабрике было только в конторских помещениях. Любые операции производились при волшебном свечении ее продукта. На всех стадиях люксаровое волокно надо было оберегать от солнца и искусственного света, поэтому работы на Фабрике проходили в рассеянном освещении, которое бывает иногда, когда обе луны в небе полные. Его должно было хватать. Иного выхода нет — только испортить продукт. Причина крылась в самой природе люксара.

Люксар был простым, но уникальным растением, обитающим только на этой планете — он не требует особого ухода, его легко собирать. В дневные часы это неприметная трава: высокие, колышущиеся серебристо-зеленые побеги с прочным волокном, едва заметным внутри прозрачного стебля. Но по ночам… ночью видно, как он светится. С заходом солнца люксар испускал накопленный свет. Во всяком случае, такова была наиболее распространенная теория. Никто, за исключением, быть может, Фактора (а он отмалчивался), не мог отыскать причину удивительных свойств люксара. С теорией накопленного света соперничала гипотеза, согласно которой люксар вбирает из почвы некие особые минералы, которые становятся неотъемлемой частью его естества и позволяют ему светиться, даже когда он давно скошен и переработан сотней различных способов: измельчен, вытянут, скручен и многократно скомбинирован.