Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет) - Орсон Кард

– Здесь, произнес он вслух.

Олхейдо усмехнулся. Но Эндер уже разговаривал с Джейн и слушал ее.

– Новинха думает, что получила искомое. Тесты дают отрицательный результат – десколада утрачивает свою активность в присутствии нового коладора в образцах клеток баггеров. Эла думает, что маргаритки, над которыми она сейчас работает, могут адаптироваться и сами естественным путем вырабатывать коладор. Если это сработает, то останется только посеять семена маргариток везде, и баггеры припрут десколаду к стенке путем опыления цветов.

Ее тон был живым и бодрым. Но в нем сквозила занятость и озабоченность, былое веселье исчезло.

– Прекрасно, – подумал Эндер. Он почувствовал острый приступ ревности – Джейн, без сомнения, раздарила всю легкость Майро, изучая и обучая его, как в свое время Эндера.

Но он легко справился с охватившим его чувством ревности. Он положил руку на плечо Олхейдо; в тот же момент мальчик стал ближе, и они вместе отправились к ожидающему их флаеру. Олхейдо отметил место на карте и заштриховал его. Он смеялся и шутил всю дорогу домой, и Эндер радовался вместе с ним. Мальчик не был Джейн. Но он был Олхейдо, и Эндер любил его, а Олхейдо нуждался в Эндере и любил его. Это была одна из первичных потребностей, закрепленная многими миллионами лет эволюции. Этот мальчик с металлическими глазами. Его яркий, но надломленный маленький брат Грего.

Проницательная Квора и в то же время по-детски наивная. Абсолютно уверенный в себе аскет Квим, независимая, как скала, Эла, всегда знающая, что сделать и как поступить. И Майро…

Майро. У меня нет определения для Майро. Я не могу найти слов утешения для него. Дело его жизни навсегда закрыто для него. Его тело, его надежды на будущее… А я ничего не могу сказать, не могу ничего сделать, ни даже подбодрить. У меня нет такой работы, с которой он мог бы справиться. Он живет с постоянной, незатихающей болью, его любимая превратилась в его сестру, его жизнь среди свиноподобных оказалась невозможной, и они нашли других людей, способных дружить с ними и обучать их.

– Майро хочет… – тихо начал Эндер.

– Майро хочет уехать из Луситании, – закончил фразу Олхейдо.

– Мм…

– Ведь вы дадите свой космический корабль, правда? – сказал Олхейдо.

– Я, помню, читал такую историю. А может быть, это было видео. О герое древней войны с баггерами, Мазере Рекхеме. Однажды он спас Землю от разрушения, но они знали, что он умрет задолго до нового сражения. Они послали его на корабле со скоростью относительности, послали его туда и обратно. Сотни лет прошли за это время на Земле, а для него прошло всего два года.

– Ты думаешь, Майро нуждается в подобной встряске?

– Готовится новое сражение. Уже принято решение. Майро – лишь маленькая частичка Луситании, но одна из лучших. Он не сошел с ума, он всегда сохранял благоразумие, вы ведь знаете. Даже в былые трудные времена, с отцом. То есть с Макрамом, простите. Я до сих пор называю его отцом.

– Все верно. В большинстве он и был им.

– Майро думает, что он поступит лучше, делая так-то и так-то. И всегда это оказывалось лучше. Мать зависела от него во многом. Как я понимаю, нам может понадобиться Майро, когда Конгресс вышлет флот против нас. Он изучит всю информацию, все, что мы накопили за долгие годы, сложит все в единую систему, и скажет, что делать.

Эндер не мог сдержаться. Он смеялся.

– Такая бредовая идея? – спросил Олхейдо.

– Я знаю, ты все понимаешь лучше, чем другие, – сказал Эндер. – Я подумаю над этим, возможно, ты и прав.

Какое-то время они летели молча.

– Я говорил об этом, – сказал Олхейдо, – ну, о Майро. Сейчас я подумал об этом. Я связал его со старинной историей. Возможно, это была сказка.

– Это была правда, – сказал Эндер.

– Откуда вы знаете?

– Я знал Мазера Рекхема.

Олхейдо присвистнул.

– Вы старый. Вы старше деревьев.

– Я старше любой человеческой колонии. К сожалению, это не прибавило мне мудрости.

– Так вы, действительно, настоящий Эндер? Эндер?

– Поэтому у меня такой пароль.

– Смешно. До вашего появления, епископ предупреждал, что вы – Сатана.

Только Квим отнесся к этому серьезно. Но если бы епископ сказал, что вы Эндер, мы бы закидали вас камнями в тот день, когда вы ступили на нашу землю.

– А почему вы не делаете этого сейчас?

– Сейчас мы уже знаем вас. Это большая разница, правда? Даже Квим перестал вас ненавидеть. Когда действительно хорошо узнаешь человека, его уже невозможно ненавидеть.

– А может быть нельзя лучше узнать человека, пока не перестанешь его ненавидеть.

– Замкнутый парадокс? Дон Кристиан говорит, что настоящую правду можно выразить только путем парадоксов.

– Я не думаю, что это связано с правдой, Олхейдо. Это скорее причина и следствие. Мы никак не сможем разделить их. Наука отказывается признавать любые причины, кроме первопричины – достаточно снести одну доминошку, и все нарушится. Но когда дело касается людей, человечества значение имеет только конечная причина, цель. Что человек постоянно держит в голове. Если когда-нибудь поймешь, по-настоящему поймешь, что хочет человек, ты не сможешь его больше ненавидеть. Ты можешь опасаться его, но не ненавидеть, поскольку ты можешь обнаружить подобное желание в своем сердце.

– Маме не нравится, что вы Эндер.

– Я знаю.

– Но она все равно любит вас.

– Я знаю.

– И Квим – вот уж смешно, теперь он знает, что вы – Эндер, и он вас больше любит и ценит за это.

– Потому что он – крестоносец, а я обязан своей репутацией выигранному походу.

– И я, – сказал Олхейдо.

– И ты.

– Вы убили людей больше, чем кто-либо за всю историю человечества.

– Будь на высоте, старайся делать лучше, что бы ты ни делал. Так всегда говорила моя мать.

– Но когда вы Говорили от имени отца, вы заставили меня жалеть его.

Вы заставили людей любить друг друга и забыть былые обиды. Как вы могли уничтожить столько людей во время Ксеноцида?

– Я думал, это была игра. Я не думал, что все происходит по-настоящему. Но это не служит оправданием, Олхейдо. Если бы я знал, что идет настоящее, реальное сражение, я бы сделал то же самое. Мы думали, что они хотят убить нас. Мы ошибались, но у нас не было способа проверить это.

– Эндер тряхнул головой. – Кроме этого, я лучше знал. Я знал своего врага.

Поэтому мне удалось разбить его, королеву пчел. Я знал ее настолько хорошо, что полюбил ее, или может быть полюбил ее настолько, что узнал о ней все. Я не хотел больше сражаться с ней. Я хотел спокойствия, хотел вернуться домой. Так я взорвал ее планету.