Пришедшие из мира имен - Леся Соколова

                Исключение составила только Милиана, как говорится, в семье не без урода. В отличие от Герта, Милиана ревновала его ко мне.

                — Почему я не могу войти к тебе просто так и должна уведомлять о своём намерении, как и все остальные? — требовательно вопрошает она с порога, выпятив грудь и надув губки.

                Чтобы впустить её, пришлось оторваться от просмотра материалов расследования на фоне тренирующегося Герта, свернуть голограммы и восстановить видимость стены, изолируя моё помещение от зала.

                — Потому, что это моё ЛИЧНОЕ жилое пространство!

                — Я позволяю тебе входить ко мне в любое время без уведомления, хотя ты этим и не пользуешься.

                — Ну, это ведь твой выбор, правда?

                — Чем ты занят?

                — Сижу в сети.

                Я потянул её за руку и усадил рядом на кровать, пытаясь стянуть одежду. Кроме кровати, небольшого стола и санузла, в комнате больше ничего не вмещалось. Добавь ещё один предмет мебели и пространства не останется совсем.

                — Перестань! — попыталась она вырваться.

                — Почему бы и нет, раз ты пришла.

                — Я хотела просто поговорить.

                — Внимательно слушаю.

                — Мы очень мало времени проводим вместе.

                — По-моему, очень много. Всё то время, что я не сплю и не работаю, я провожу с тобой.

                — Да, но мы бываем вместе только в постели! Ты не общаешься со мной!

                — Общаюсь!

                — Так, как с НИМ!

                — Но, я и не могу общаться с тобой, как с Гертом, ты — девушка.

                — Что ты в нём нашел?

                — В тебе этого нет точно, — я пытался всё обратить в шутку, чтобы избежать обычного скандала. Признаться, поначалу её первобытная и такая искренняя ревность заводила меня.

                — Мы могли бы съехаться и жить с тобой вдвоём…

                — Думаю, мы не готовы, — этого ещё не хватало, мне и так тебя много!

                — Хочешь сказать: ты не готов?

                — Да, я не готов, давай пока оставим всё, как есть!

                — Ну конечно, с ним ты почти живёшь, вот и дверь имеется! Как это вы ещё стенку смежную не убрали? Я вижу, вам хорошо вместе, он тебя так давно любит, а теперь и ты ответил взаимностью. Хороша парочка!

                — Угомонись, Милиана, у тебя есть другие темы для беседы?

                — Есть. Только ты меня не хочешь слушать!

                На самом деле в её пустой головке, украшенной смазливым личиком, всего две возможные темы: «А помнишь, в Кслантенале…» и «Ты снова со своим дружком, не любовь ли между вами?»

                По сценарию полагались слёзы и мои заверения о том, что люблю я только её, сдобренные поцелуями. Не дожидаясь водопада, я перешел к поцелуям и раздеванию, игнорируя сопротивление…

                К моему счастью, Милиана спит, как истинная иуби, крепко и долго. Дождавшись её ровного дыхания, я тихонько сполз с кровати и, не одеваясь, прошел сквозь иллюзорную стену к Герту. Стоит ли стесняться друг друга после того, как он неоднократно видел нас с Милианой? Странно, я столько раз был близок с женщинами, но никогда и ни с кем не проживал такой глубокой связи, как с ним. Это так, как будто бы он — часть меня самого, моя лучшая составляющая, более утончённая и одарённая.

 Милиана права насчёт того, что я живу с Гертом, хотя до её слов, я так не думал. Эта стена — продукт кропотливой работы, мембрана, состоящая из набора полей с различными свойствами. Мастер Анцимун помог мне её создать, не задавая лишних вопросов. Звукоизолирующая прослойка с регулируемой проводимостью шума, её также можно активировать только с одной из сторон. Например, когда приходит Милиана, я изолирую звуки из зала Герта. Далее: проходимость и видимость. Со стороны Герта почти всегда, так как, к нему никто не приходит, кроме меня. С моей стороны это иллюзия реальной стены, возникающая моментально, абсолютно твёрдая для всех, кроме меня.

                Стена узнала меня и пропустила беспрепятственно в квартиру Герта, наше общее жилое пространство, где есть чем дышать. Когда Герт увидел, что мы закончили, он тоже завершил тренировку и начал сервировать стол. Конечно, он всего лишь активировал стандартный алгоритм, но, учитывая его полное отсутствие интереса к еде, это огромный прогресс. Он делает это для меня, учитывая факт переезда моего синогулятора на его территорию. У меня просто не хватило места.

                Мы упали в кресла, уставшие каждый от своего вида спорта. Я набросился на еду, а он лениво наблюдал за мной, не спеша пожевывая мелкие шарики, совершенно несъедобные на мой вкус. Никогда не испытывая голода, он просто ест со мной за компанию и, мне показалось, даже немного поправился. По крайней мере его вид в традиционном комбинезоне не вызывает сострадания. Возможно, я просто привык к нему.

                — Накопал что-нибудь? — тонкие пальцы Герта с длинными ногтевыми фалангами изящно улеглись на высокий сосуд.

                — К сожалению — нет, — я покачал головой.

                Прошло столько времени с того дня, как мы с Гертом побывали на месте преступления, но удалось найти всего один момент, несмотря на то, что я ежедневно провожу несколько часов, исследуя материалы дела. Мы нашли любопытную запись, которую она просматривала периодически. Это пьеса, сыгранная несколько лет назад в театре Мунунзу приглашенными в рамках совместного проекта актёрами. Та же самая труппа, которая работает здесь сейчас и Милиана с ними. Только тогда Милианы ещё не было в Ягинуине и актёрский состав сменился, осталось название да пара артистов с тех пор. Сложно сказать, была ли наша жертва среди зрителей в тот день, или ей досталась только запись.

                Эта безмолвная пьеса — история одной девушки, красивой и юной, которая искала любовь «навсегда», каждый раз отказываясь от возможностей, предлагаемых ей жизнью. Она отвергала поклонников: «Это не будет навсегда, так чувствует моё сердце! Зачем расходовать себя на преходящее?» Её жизнь протекает в постоянном бесплодном ожидании, не познав ни любви, ни счастья материнства, она стареет, приобретая мудрость и, наконец, понимает, что реален только тот момент, в котором ты находишься. Происходящее в этот миг и есть — всегда, так как, всегда Сейчас.

                — Кто-то предложил ей быть «вместе навсегда», и она отдала ему свою жизнь добровольно, — предположил Герт. До сих пор мы оба не смогли придумать более удачной гипотезы.