Дочери Лалады. Книга 2. В ожидании зимы - Неизв.

*

Опираясь на перила мостика через замёрзший пруд, Лесияра ловила ртом студёную свежесть зимнего воздуха. Ветер колыхал седые ветки плакучих ив, стряхивая с них радужно сверкающие искорки инея и усыпая ими плечи повелительницы женщин-кошек. Когда-то на этом самом месте Златоцвета показала княгине две звезды на воде – заходящую и восходящую… Напряжённый холод медленно отпускал сердце, когти тревоги разжимались: Лебедяна, едва не повторившая судьбу своей матери, была спасена. Морозные звёздочки усеивали пряди волос Лесияры, а по мосту к ней приближалась вторая и последняя звезда её души – Ждана. В шубе внакидку, в шапке с пушистым околышем, надетой поверх белоснежного платка, и с улыбкой на ласковых губах, она надвигалась на Лесияру, подобная приходу весны: тепло излучали её глаза, нежным яблоневым цветом пахло от неё, а голос прозвенел, как вешняя капель.

– Что пригорюнилась, моя государыня? Что стоишь тут одна, печаль свою мне не поведаешь?

Ответная улыбка невольно тронула губы Лесияры. Выпрямившись, она протянула Ждане руки и приняла на свои ладони её лёгкие пальцы.

– Печаль ты мою и так ведаешь, лада: утрата вещего меча меня тяготит, – ответила она со вздохом. – Вот думаю, нельзя ли его как-нибудь восстановить… Уж коли кто и способен в Белых горах перековать такое оружие, так это только мастерица Твердяна Черносмола. К ней и думаю обратиться.

Пожатие рук Жданы окрепло, потеплело.

– Твердяна – великая мастерица, – задумчиво молвила она. – Попробуй… А вдруг получится меч возродить?

– Не знаю, любовь моя, – покачала в сомнениях головой Лесияра. – Доселе ещё никто и никогда таких мечей не перековывал. Возможно ли это вообще? Вот в чём вопрос.

– Не попробуешь – не узнаешь, – чуть улыбнулась Ждана, опустив ресницы так загадочно и очаровательно, что Лесияре захотелось их расцеловать. Склонившись, она ощутила губами их щекотный трепет, а потом прильнула к тёплым устам возлюбленной, которые раскрылись навстречу с ласковой готовностью.

Краем глаза во время поцелуя княгиня заметила что-то тёмное, мелькнувшее за стволами заиндевевших деревьев. Скрип снега под стремительно удаляющимися шагами заставил её прерваться и насторожиться, но сладкий плен объятий Жданы вернул её к приятному занятию, и поцелуй возобновился.

– Примешь меня сегодня ночью, лада? – распаляясь, шепнула Лесияра в жаркой близости от приоткрытых губ любимой. – Не могу долее терпеть…

С самого прибытия Жданы в Белые горы чувственное напряжение между ними росло, струнка страсти натягивалась всё невыносимее, но самое большее, что они себе позволяли – это поцелуи. Лесияра не торопила событий, ждала готовности Жданы, слова или какого-то знака от неё, но та была уклончива, всё раздумывала, медлила. Напором действовать Лесияре не хотелось, но после того как во время помолвки Дарёны готовая вот-вот случиться близость сорвалась из-за перелома носа у Любимы, ниточка терпения внутри у княгини лопнула. Вся подвешенная на этой нити страсть, всё желание, вся нежность, вся жажда единения с любимой женщиной обрушилась на неё, как обвал в горах.

От прямолинейности вопроса у Жданы проступили на скулах розовые пятнышки смущённого румянца, но отказа в её глазах Лесияра не видела.

– Государыня… Я, право же… – опуская ресницы, пролепетала Ждана. – Ох…

– Прости, что смущаю тебя этими речами, – молвила Лесияра, чуть не скрипнув зубами. – Наверно, я слишком тороплюсь. Давай пройдёмся по саду…

Казалось, Ждана испытала облегчение оттого, что Лесияра не стала настаивать на своём. Удручённая и разочарованная правительница Белых гор подставила ей свою руку для опоры, и они медленно пошли по заметённым снегом дорожкам под сонными деревьями в зимнем уборе. Гуляя, Лесияра исподволь направлялась туда, где она приметила подозрительное движение и слышала шаги: следы многое могли рассказать о том, кто за ними подсматривал.

– А когда ты собираешься к Твердяне, государыня? – спросила Ждана. – Дозволь пойти с тобою: мне с Дарёнкой повидаться хотелось бы.

– Сегодня после обеда, – ответила Лесияра, настораживая все чувства по мере приближения к нужному месту. – Разумеется, лада, пойдём вместе, коли желаешь.

Вот они, следы – небольшие, принадлежавшие, скорее всего, отроку. Не кошке-подростку, не девушке, а, судя по запаху и ощущениям, мальчику, прибывшему с запада: Лесияра напряглась, словно почуяв хмарь. Но откуда в Белых горах хмарь? Явного её присутствия, конечно, не было, но чувства княгиню охватили очень странные. Как будто здесь побывал Марушин пёс.

На обеде присутствовали военные советницы – Мечислава, Орлуша и Ружана, а также начальница пограничной дружины Радимира. Собственно, это было в большей мере совещание, нежели обед: Лесияра обсудила с Сёстрами свой разговор с Искреном, итоги разведки в Мёртвых топях и дальнейшие действия по подготовке к отражению возможного нападения. Решили, что в Светлореченское княжество для военного присутствия отправится по сотне кошек от каждой дружины – от Мечиславы, от Орлуши и от Ружаны. Дружинницам Радимиры предписывалось усиленно стеречь западную границу.

– А трёх сотен не мало ли будет, государыня? – заметила опытная седовласая Ружана.

– Пока хватит, – сказала Лесияра. – Пошлём лучших, а остальные должны быть готовы в любой миг переброситься на восток на подмогу. Если что-то начнётся, мы узнаем об этом сразу же, а перенестись туда – дело одного мгновения. Орлуша, тебя назначаю ответственной за оружейный вопрос. Искрену мы поставим столько оружия, сколько необходимо для оснащения двадцатипятитысячного войска. Мастерам придётся снова поднапрячься – да поможет им Огунь… Задействуем все до последней кузни, какие только есть в Белых горах. Заниматься им сейчас следует только оружием, прочая же утварь подождёт.

– Будет сделано, госпожа, – поклонилась Орлуша. – Разговоры, конечно, идут уж…

– Что поделать – шила в мешке не утаишь, – молвила Лесияра. – Мечислава, что говорят твои лазутчицы? Что делается к западу от Белых гор?

Грозная и воинственная, кареглазая Мечислава ответила:

– Достоверно известно, что Вранокрыл в отъезде, вместо него всем заправляет некий Вук, из Марушиных псов – якобы наместник князя, поставленный им на время своего отсутствия. Признаков того, что Воронецкое княжество собирается воевать, по-прежнему нет. Всё тихо.

– Не нравится мне эта тишина, – пробормотала Лесияра, потирая подбородок.

Когда совещание завершилось, княгиня и Сёстры наконец воздали должное яствам на столе. Лесияра велела пригласить к столу Ждану, и вскоре та вошла в услужливо распахнутые перед нею двери – светлая, как утренняя заря, полная достоинства и скромности. Повелительница Белых гор встала, приветствуя её, и Сёстры последовали её примеру, также поднявшись со своих мест.

– Приветствуем тебя, княгиня Воронецкая, – с поклоном молвила Ружана. – Здрава будь…

– И вы будьте здравы, Старшие Сёстры, – серебристо прожурчал в ответ голос Жданы. – Только я более не княгиня Воронецкая, не зовите меня так. Да будет вам известно, что родом я из Светлореченского княжества, но была похищена во время моего пребывания в Белых горах по приказу Вранокрыла, а женою его стала по принуждению. Независимо от того, жив он или мёртв, я более не считаю себя обязанной хранить ему верность, а потому отрекаюсь от него и прошу государыню Лесияру оказать мне честь, позволив стать жительницей Белых гор навсегда. Клянусь любить и чтить этот благословенный Лаладой край, как свой родной, и присягаю на верность владычице этого края до последнего моего издыхания. Вас же, уважаемые и любезные Сёстры, прошу стать свидетельницами моей клятвы.

Видимо, Ждана давно готовила и обдумывала эти слова, ожидая подходящего времени. Произнеся их, она торжественно приблизилась к Лесияре и опустилась перед нею на колени.

– Встань, встань, ладушка, – взволнованно зашептала Лесияра, поднимая её на ноги. И добавила в полный голос, чтоб слышали все: – Мне не остаётся ничего иного, как только принять твою клятву, Ждана. Принять с радостью и одобрением, потому что Воронецкое княжество – не твой дом, для тебя эта земля всегда была и останется чужбиной. А новой твоей родиной отныне станут Белые горы.

Сердце княгини стучало, кровь жарким бурливым потоком струилась по жилам, дыханию было тесно в груди… До неё вдруг дошло: вот почему Ждана медлила, не шла на близость. Давно следовало это понять! Она была достойна того, чтобы жить при Лесияре на правах не любовницы, но законной невесты. Сияющие глаза Жданы ободрили княгиню, согрели и придали сил пойти до конца и сказать не менее, а может, и ещё более важные слова. Встав лицом к советницам и сжав руку любимой, она произнесла:

– Сёстры… Открою вам тайну моего сердца: в нём живёт любовь к этой прекраснейшей из женщин. Не хочу и не могу это долее скрывать. Сейчас вы присутствовали при клятве Жданы, так будьте уж тогда и свидетельницами того, как я спрошу её: Ждана, согласна ли ты стать моей женой?