ПОСЛЕДНИЕ ХОЗЯЕВА КРЕМЛЯ - ГАРРИ ТАБАЧНИК

В 1980 году в нашей стране было 40 миллионов алкоголиков и пьяниц — причем только официально зарегистрированных. И если в ближайшие годы не будут приняты чрезвычайные меры, то к 2000 году у нас в стране будет 80 миллионов алкоголиков и пьяниц. Это 65% всего трудоспособного взрослого населения.

С нами никто не собирается воевать. Все разговоры о „Першингах” и напряженных взаимоотношениях — все это блеф. Зачем с нами воевать, если через 12—15 лет мы просто сами развалимся как суверенное государство? Государство, в котором более половины взрослого населения состоит из алкоголиков и пьяниц, не дееспособно и не обороноспособно в принципе.

В сибирских деревнях началась алкогольная разруха. В подавляющем большинстве деревень пьют все, начиная от председателя и кончая конюхом. Наш институт в этом году выращивал свеклу для Академгородка, потому что деревня, которая должна была эту свеклу вырастить, просто спилась, там некому было работать.

Самый страшный итог этого двадцатилетнего пьяного безумия — прогрессирующиее вырождение нации, и в первую очередь — русской.

Среди русского населения пьянство получило самое широкое распространение. Мы составили график так называемого коэффициента популяционной деградации нации. Это процент школьников, обучающихся в специальных школах для дебилов. График сдвинут относительно графика потребления алкоголя на 13 лет: мы пьем-веселимся, зачали ребенка, через год он родился, через 7—8 лет мы отправили его в подобную школу, где его будут учить говорить,держать ложку, одеваться и т. д.; плюс еще средние 4 года (в этой школе учатся 8 лет); итого — 12 лет. У этого графика идеальная корреляция с графиков потребления алкоголя.

На одном совещании академик Углов привел следующие данные: в 1960 году, когда пьяное безумие только начинало охватывать страну, в Октябрьском районе города Ленинграда не было ни одной школы для дебильных детей, сейчас — 4. В Вологодской области в 1960 году было всего 2 таких школы, сейчас — 18, В Донецкой области таких школ было 4, сейчас — 38.

Такое вырождение нашего народа — самая страшная трагедия за всю его тысячелетнюю историю. Трагедии случались и раньше, но рождалось здоровое потомство, способное к поступательному движению. А кого мы оставляем после себя?.. В 1983 году мы нарожали столько дебильных детей, что в 1993 году в таких школах будет учиться не менее 15% детей. Даже если прямо сегодня ввести „сухой закон”, то эти люди уже повиснут тяжелейшими гирями на шее нашего общества еще на 60—80 лет. Живительный родник, который десятилетиями питал нашу интеллигенцию, безнадежно отравлен водкой.

По данным Всемирной организации здравоохранения, алкоголики живут в среднем на 17 лет меньше, чем непьющие. В сибирских деревнях практически нет пенсионеров-механизаторов. Люди просто не доживают до 60 лет — из-за постоянного употребления алкоголя. Они кое-как работают до обеда с единственной мыслью: после обеда напиться. Встретить в деревне вечером трезвого мужчину — все равно что встретить марсианина.

Утверждается, что русский народ — извечный пьяница. Водка у русских в крови и даже в генах (есть уже и такое мнение). Однако это ложь. Пьяницами мы стали только в последние 15—20 лет. До этого мы были самой непьющей нацией из всех пьющих. До 1960 года мы пили меньше финнов, шведов, норвежцев, американцев, итальянцев и французов.

В 1913 году в среднерусских губерниях проводился социологический опрос, и было выяснено, что в этих губерниях 43% мужчин — трезвенники. Почти половина мужчин не брала в рот ни капли спирт-

но го. Подобный опрос в тех же областях был проведен в 1979 году; трезвенников при этом оказалось 0,6%. 99,4% наших мужчин пьют. Непьющих женщин в 1913 году оказалось 90%, а в 1979 году — 2,4%. 97,6% наших женщин пьют. А пьянство женщин — это самый короткий путь к нашему концу.

Утверждается также, что водка продается потому, что это выгодно государству. Это тоже ложь. Русские экономисты тоже производили подсчеты — в 1913, 1928 и 1937 гг. Вывод один: продажа алкогольных напитков обществу убыточна. В среднеазиатских деревнях, где почти не пьют, — великолепные дома, полно всякого добра, автомашины, мотоциклы. Еще тяжелее потом смотреть на умирающие русские деревни.

В 85% таких тяжких преступлений, как убийство, изнасилование, разбой и грабеж, повинен алкоголь. Хулиганство же у нас вообще не бывает трезвым.

В 1913 году юношей и девушек до 18 лет, не употребляющих алкоголь, было 95%. В 1979 году таких непьющих юношей и девушек было уже менее 5%.

В книге „Майн кампф” по поводу политики на восточнославянских территориях Гитлер писал: „Для них (для славян) — никакой гигиены, никаких прививок, только водка и табак”.

Этот наказ Гитлера мы сейчас и выполняем ”.

Для полноты картины следует привести одно сравнение. Примерно в то же время по заказу журнала „Тайм” был проведен опрос, который показал, что из 170 миллионов взрослых американцев старше 18 лет только 67% когда-либо употребляли алкогольные напитки. Две трети заявили, что уменьшили потребление алкоголя, и лишь 6% ответили, что стали пить больше. Советская власть, многие годы спаивающая народ, выкачивающая из него продажей водки огромные суммы, по-видимому, пришла к заключению, что причиняемые пьянством потери стали перевешивать выгоды. Это, а не забота о народном здравии, подвигнувшая Николая II, вынудила советский режим пойти на принятие мер по борьбе с пьянством.

В интервью журналу „Огонек” писатель Виктор Астафьев рассказывал, что получает много писем по поводу своей повести „Печальный детектив”. И среди них немало таких, в которых авторы пишут, что, мол, все то, о чем повесть, — цветочки, а вот „сейчас я вам покажу ягодки”. И выдают рассказы о случаях действительно страшных. Я уже не могу все это читать. Сон потерял”, заключает Астафьев. Такова советская действительность, приглушенные отголоски которой долетали до кабинета генсека. Но советскому режиму мало объявить о борьбе с пьян-

ством, ему еще необходимо подвести под это теоретическую базу.

В августе 1985 года в журнале „Коммунист” появляется статья „Архиважное дело”, призванная дать идеологическое обоснование очередной кампании и ссылками на классиков доказать, почему пить вредно, особенно „победившему пролетариату”. И вот с серьезным видом „Коммунист” на 69-м году советской власти и спустя много лет после того как много раз было провозглашено, что социализм победил в стране „окончательно и бесповоротно”, объясняет, что в „отличие от капиталистического общества алкоголизм и пьянство чужды социализму, так же как они чужды классовой природе пролетариата”, что „в условиях капиталистической формации... хмельное зелье стало орудием эксплуатации пролетариата и средством его морального закабаления”, что „капитализм не может отказаться от продажи спиртных напитков из-за прибыли, которую она приносит”. „Коммунист”, конечно, забывает напомнить своим читателям о годах запрета на продажу спиртного в Америке.

По подсчетам американского исследователя Владимира Тремля, поступления от продажи водки в Советском Союзе достигали 12% всех доходов. Эта огромная цифра приобретает еще более зловещий вид, когда узнаешь, что она равна более чем одной трети всех налогов, уплачиваемых населением страны. В 60-е — 70-е годы поступления от продажи алкогольных напитков превысили советские затраты на военные нужды. Вот откуда добывались средства, позволившие создать военную машину, ни в коей мере не соразмерную с экономическими возможностями страны. И если все же режим решился пойти на сокращение доходов от продажи водки, значит положение намного хуже того, что стало достоянием гласности.

Пьянство стало приметой большевистского переворота. Вот что писал наблюдавший все это сам петроградский корреспондент „Юмани-те”: „Богатство винных подвалов царского Зимнего дворца нетрудно вообразить. Большевистские войска перепились. Совершенно пьяные, они учинили дикие разрушения... Говорили, что еще в субботу, через три дня после победы над женским батальоном, в Зимнем дворце продолжался пьяный дебош”.

На улицах Петрограда и Москвы то и дело попадались валявшиеся, упившиеся до потери сознания, представители победившего пролетариата.

Но теоретический орган советской компартии без тени смущения утверждает, что „трезвость — непреложная норма социалистического образа жизни” и что „пьянствующий коммунист — это социальная патология”. Как в зеркальном изображении, в словах „Коммуниста” о

„хмельном зелье — орудии эксплуатации пролетариата и средстве его морального закабаления при империализме” отражается советская реальность. Все, в чем журнал порицает капиталистическое общество, своего расцвета достигло именно в том обществе, которое называет себя социалистическим. Именно советский режим нещадно эксплуатировал народную страсть к спиртному, поощрял ее, поскольку это позволяло ему держать народ в узде. В подкрепление своих рассуждений журнал приводит ленинскую цитату о том, что „пролетариат — восходящий класс. Он не нуждается в опьянении, которое оглушало бы его или возбуждало”.