Остров - Дмитрий Колосов

— Но бунты? Ты же сам говорил мне о них!

— Для их подавления существует армия и храмовые отряды. Они сыты и счастливы от сознания этого. Они убьют любого, будь то мать, отец или брат, лишь бы не лишиться своей привилегии жрать от пуза. Слово «лучник» притягивает, словно магнит, всех тех, кому суждено быть земледельцами, охотниками, камнетесами. Они лезут из кожи, чтобы доказать, что достойны быть воинами, и в результате мы имеем сильную инициативную молодежь. А вспомни, что имеете вы? На Атлантиде дети почти с рождения обречены стать кем-то, независимо от своих желаний и способностей.

— Но почему же? Воспитатели следят за наклонностями детей и сообразно этому определяют судьбу каждого ребенка.

— Но это же чушь! Как может проявить себя восьмилетний мальчик? Он же еще ребенок. Он не осознает ни своих желаний, ни своих поступков. Он действует подсознательно, на очень низком уровне; он еще не представляет себя в роли взрослого человека. Он лишь играет. И немудрено, что глиняная игрушка может показаться ему привлекательнее тяжелого медного меча, и тогда вы определяете его в гончары. А в душе он, может быть, великий воин! Он мог бы стать величайшим полководцем, а вместо этого будет всю жизнь вращать ногами гончарный круг. Кто от этого проиграл? Он? Да. Но больше всего — государство! Государство, которое не дало раскрыться своему сыну.

— Но то, о чем ты говоришь — возразил Давр — всего лишь частный случай. Это действительно может случиться, но в целом наша система продуманнее и результативнее; ведь из тысячи мальчиков, отобранных в воины еще в детстве, вырастут десять полководцев!

— Но ты потеряешь самого гениального!

— Пусть — упрямо сказал Давр — И потом, так было на Большой Атлантиде — Так атланты называли свою прежнюю планету, в отличие от острова, который они именовали просто Атлантидой.

— Было, не спорю. Но не задумывался ли ты над тем: а все ли правильно было там, на нашей планете? Ведь на то нам и дан новый, чистый, словно бумага, мир, чтобы мы написали на нем письмена Разума, не повторяя ошибок прошлого. Не задумывался ли ты над этим?

— Нет. А зачем?

— Действительно, зачем?

Кеельсее вдруг стало скучно.

— Оставим этот разговор. Мы видим мир по-разному, и я рад, что имею возможность строить свой мир. Здесь, в Кемте.

— Но Кемт — часть Атлантиды, — полувопросительно-полуутвердительно бросил Давр.

— Конечно! Не собираюсь же я отдать власть этому сопляку Рату! — ловко ушел от ответа Кеельсее. — Какие планы на завтра у жрецов Осириса?

— Собственно говоря, никаких, — ответил Гиптий за себя и за Изиду, — Все как прежде: утренняя служба, храмовые отчеты, донесения от жрецов…

— Что слышно о жрецах Сета?

— Пять дней назад был бунт в Карабисе. Есть данные, что его организовали поклонники Сета, но замешаны ли в этом жрецы, не знаю.

— Вряд ли. Они более изощренны, — Кеельсее подумал, сказать им или не сказать о том, что донес ему шпион, и решил: не стоит. Пусть об этом будет знать лишь он. Номарх потер бок и вздохнул. — Что-то я устал. Надеюсь, вы не расцените как невежливость, если я удалюсь в свою комнату?

— О-хо-хо, — засмеялась Изида, — Какая роскошная фраза! Нет, наш повелитель. Дрыхни себе на здоровье!

Они посидели еще немного и разошлись. Последним ушел Давр.

Когда Кеельсее шел на встречу с пиратами, послами народов моря, он и не предполагал, что его ждет долгая, хлопотливая и очень опасная ночь. Он рассчитывал на часовую прогулку, после которой следовало тихо вернуться в покои и как следует выспаться.

Послы ожидали номарха в Резном домике — небольшом деревянном дворце, сооруженном на берегу прозрачного как слеза пруда. Здесь Кеельсее любил отдохнуть от суеты и полюбоваться на купания грациозных наложниц, а в последнее время и работал. К домику вел подземный ход, сооруженный в лучших традициях ГУРС — глубокий, выложенный гладким камнем. Кеельсее шел по его узкому коридору, и шаги его звонко перебегали по своду.

— Цок! Цок!

Снабженная хитроумным замком дверь. Кеельсее снял с пояса ключ, вставил его в еле заметную скважину и одновременно наступил на одну из черных плит, лежащих у порога. На вторую слева. Дверь тихо скрипнула и отворилась.

Гости развлекались. На столиках перед ними стояли кувшины с вином, негромко визжали две невесть откуда взявшиеся девки. Появление номарха, вышедшего из-за портьеры, вызвало легкий переполох. Послы отставили недопитые чаши, девки с криком бросились к двери.

— Сбир!

У входа в комнату возник огромный, закованный в бронзу дор.

— Убрать это! — Кеельсее указал на вино — И это! — пальцем на девок.

Дор сделал знак рукой. Появились еще несколько таких же огромных воинов. Двое из них уволокли отчаянно отбивавшихся девок, остальные быстро убрали кувшины и чаши. Послы, встревоженные появлением вооруженных гигантов, искоса переглядывались. Раздался короткий женский крик. Гвардейцы убирали невольных свидетельниц встречи. Пираты схватились за рукояти мечей.

— Спокойно! — велел Кеельсее — Вам ничего не угрожает. Появился Сбир.

— Все в порядке, хозяин.

— Отлично, Сбир. Можешь идти. Сбир и доры вышли, плотно притворив за собой дверь. Номарх медленно ходил по зале. Пираты напряженно следили за ним.

— Как вы знаете — внезапно начал Кеельсее — мои корабли больше не тревожат ваших берегов. И это неспроста. Я оценил вашу храбрость и хочу предложить вам союз. Кто самый могущественный в этом мире?

Пираты переглянулись. Номарх Кемта не относился к числу любителей лести.

— Великий Белый Титан — с легким подобострастием в голосе ответил верзила с отрубленным ухом, носивший кличку Одноух.

— Кто самый богатый?

— Великий Белый Титан.

— От чьих кораблей вы бегаете, словно трусливые крысы? Это было оскорбление, и пираты угрожающе заворчали.

— От кораблей Великого Белого Титана, не так ли — не обращая внимания на их реакцию, осведомился Келастис — Как видите, Великий Белый Титан представляет все в этом мире: власть, богатство, силу. Он держит в своем кулаке и вас, и жирных сирийцев, и Кемт. Он играет нами словно марионетками. Кемт платит ему огромную дань, и мне донесли, что он собирается наложить дань и на народов моря.

Пираты возбужденно загалдели. Кеельсее повысил голос.

— И наложит! Что вы можете противопоставить ему? Три сотни медных носов? Он бросит против вас шестьсот триер и пентер и сотрет ваши эскадры в порошок! А вас пошлет на каменоломни. Там требуются рабочие руки!

Слова эти покрыл новый взрыв негодования.