Попаданец для драконши - Алиса Рудницкая

что я такой особенный, но… я всегда так думал. Думал, что я лучше всех окружающих. Думал, что люди должны любить меня. Но мне никто никогда первым не писал и люди порой искали повода прекратить со мной беседу. Я не понимал, почему так происходит. Ведь я казался себе таких хорошим, таким необычным, таким афигенным человеком! И та девочка просто подкинула мне причину, по которой люди могли меня недолюбливать. Я вдруг неожиданно подумал, что вот в чем вся соль — да я обычный, поэтому я никому не интересен. Но на самом деле… на самом деле меня просто по сути не за что было любить. Я требовал любви ото всех и каждого. Навязывался, хамил, требовал чтобы ко мне относились с уважением, чтобы выполняли мои капризы. Я ведь по своему мнению имел на это полное право.

Ласла удивленно моргнула на эти слова.

— Ну вот и получается, — продолжил я, разведя руками. — Я был чем-то вроде надоедливого заемщика, который брал блага от жизни даже не думая что-то ей потом вернуть. Я хотел чтобы меня любили и делали для меня добро… но сам я никого не любил и никому ничего хорошего никогда не делал. Ну и в конце-концов, кажется, я оказался по уши в долгах перед окружающим меня миром. А что бывает с должниками? Правильно, рано или поздно к ним приходят коллектор. И в его лице тут выступил беглый маг Эрик сон Теаган.

— Занятно, — хмыкнула королева. — Никогда не думала об этом в таком ключе. Но… ты прав. Пожалуй. Так что же случилось потом?

— О, это было забавно, — хмыкнул я. — Пусть я ничего и не помнил, но… тогда, в больнице, после контракта с Эриком, я заснул пленником собственного тела, который мог лишь глазами двигать, а очнулся — всего-то навсего парализованным до пояса. Но не это важно. Я ощущал себя иначе. Я хорошо запомнил то утро. От медсестры, которая пришла меня проверить утром, жутко пахло чесноком. Просто страшно разило! Прошлый я, эгоистичный придурок, разорался бы и прогнал ее. Но я лежал и как идиот спорил с самим собой. Одна часть меня орала — она вонючая, ей стоило бы помыться, скажи ей убираться. Другая говорила — ну мало ли, бывает всякое с человеком, к тому же она меня лечит и я должен быть ей благодарен. Это была такая странная новая мысль для меня, что я не знал, что и делать. И мысль эта потом меня постоянно преследовала. Заставляла меня вставать на место того, на кого я раньше бы просто наорал.

— Да, Ганс всегда был мягким и понимающим, — хмыкнула Ласла. — Слишком мягким и понимающим, не способным отстаивать свое мнение.

— О да, я почувствовал это на собственной шкуре! Знаешь, дело доходило до маразма. В моей квартире там, на Земле, была одна проблема — мусоропровод. В общем я жил на пятом этаже, и выкинуть мусор было настоящей проблемой. Потому что у меня была каляска с колесами, а мусоропровод находился между этажами на лестнице. В общем сам я до него добраться не мог никак. Старый я пару раз делал так — брал мусор, выезжал на лестничную клетку и стучался к соседям до тех пор, пока они не открывали дверь. Потом он вручал им мусор и просил, чтобы они его выкинули. И то, что время было позднее его обычно не волновало — он считал себя инвалидом, с которым все должны носиться. А Ганса от этого тошнило. Потому изредка, когда его добрая душа, видно, брала надо мной верх, я тихонько залезал в лифт, спускался и вез мусор через два квартала к мусорным бакам. То есть делал кучу телодвижений, только бы никому не мешать.

— Не совсем, конечно, понимаю, — потупилась королева, — но общую суть уловила. Да, это на него похоже. И что же, вы до сих пор спорите?

— Порой, — развеселился я. — Но я уже не воспринимаю это как спор с чужаком. Просто споря с самим собой мне проще принимать решения. К тому же… в какой-то момент я понял, что его действия пусть и сложнее, но именно они — правильные. Мне все еще хотелось, чтобы меня любили. Но теперь я знал, как эту любовь получить. Помоги кому-нибудь, сделай хорошее дело, прояви понимание и сочувствие — и ты получишь то, чего так жаждешь. Такая маленькая, себялюбивая хитрость. Хорошая хитрость, сделавшая меня спокойным, полноценным человеком. Человеком, который способен удовлетворить свои потребности не беря в долг. Тот парень, что чувствовал себя взрослым от того, что пил, кричал о своих правах и заставлял всех себя уважать, был всего лишь маленьким ребенком, которому стыдно было плакать чтобы заставить всех делать то, что он хочет. Не хочу о нем вспоминать. Хочу быть взрослым мужчиной, который зарабатывает всеобщее уважение делами, ответственным человеком, который подает пример своим поведением. Тем, кем я хотел быть всегда…

— Ну что ж, — пожала плечами Ласла. — Хочу сказать тебе, братишка, что ты действительно — пример для подражания. Это же надо быть таким самоотверженным, когда у тебя ноги не ходят! Это же надо так стараться ради людей, которые тебе по сути никто. Здесь ты заслужил уважение, в Арлейве — тоже. Настоящий мужчина.

— Ласла, тогда мне нужна одежда без кружев, — рассмеялся я. — Пожалуйста, умоляю тебя, я заплачу из своего худенького кошелька!

— Нет, — весело скрестив на груди руки, сказала Ласла. — И даже не прости. Я сама тебе что-нибудь закажу. И обещаю, на этих вещах не будет ни единого кружева!

Я искренне, до ушей, продемонстрировав все зубы, на это улыбнулся.

Чувство влюбленности рассеялось как дым, утекло сквозь пальцы… и появлялось другое. Чувство родственной связи — наконец настоящей, а не вынужденной.

Осталось разобраться с последней проблемой — с моей неудавшейся инициацией.

56. Пограничная башня

— Сон Розалинд, нам пора в воду.

В Каю хотелось запустить подушкой — сразу после разговора с Ласлой я завалился спать и, кажется, проспал до самого вечера. Но вместо того, чтобы что-то сказать своей верной рыцарше или просто ее проигнорировать, накрывшись одеялом с головой. Кая вздохнула и наклонилась, чтобы потормошить меня, и я воспользовался этим в свою пользу. Сонно сцапав зазевавшуюся рыцаршу, я обнял ее и утащил за собой на кровать, обняв как плюшевую игрушку. Сипуха брыкаться не стала. Наверное пожалела меня. Еще бы, она бы меня прибила, если бы попыталась. Нет, умная Кая решила пойти другим путем чтобы освободиться из