Дорога в Омаху - Роберт Ладлэм

— В этом доме миссис Гринберг не живет, — донесся из Калифорнии холодный британский мужской голос.

— Вероятно, я ошибся номером.

— Нет, но вы назвали не то имя, сэр. Мистер Гринберг съехал год назад. Так что не хотите ли побеседовать с леди Кэвендиш?

— Это Джинни?

— Это леди Кэвендиш. Могу я спросить, кто звонит?

— Хаук. Устроит это?

— Хаук? Ваше имя, сэр, пишется так же, как и название отвратительной хищной птицы?

— Да, как и название очень отвратительной и очень хищной птицы. А теперь доложите леди Каверне или как там ее, что я жду у телефона.

— Доложить-то я доложу, но обещать ничего не могу. Наступившая было тишина в телефонной трубке была внезапно нарушена громким, возбужденным голосом первой жены Мака:

— Милый, в чем дело? Как ты там?

— Знаешь, все шло не так уж плохо, но только до тех пор, пока я не поговорил с этим клоуном, которому, по-видимому, только что удалили аденоиды. Кто он, черт возьми, такой?

— Он приехал с Чонси. Был дворецким у них в семье много лет.

— Чонси? Это Кэвендиш?

— Лорд Кэвендиш, милый! Денег куры не клюют. От желающих познакомиться с ним просто нет отбоя. У всех он стоит в списке под литерой "А".

— В списке?

— Ну да, милый! В списке приглашений.

— А что с Мэнни?

— Он стал скучать со старой женщиной, и я отпустила его на свободу в обмен на большой ломоть.

— Черт возьми, Джинни, ты совсем не старая!

— В глазах Мэнни любая девушка старше шестнадцати катится под гору... Но хватит обо мне, дорогой, пора и о тебе. Я так горжусь тобой, Хаук! Солдат века! И остальные девочки тоже испытывают такие же чувства.

— Праздник отменяется, детка, все это блеф!

— Что?.. Я не верю тебе! И остальные девочки тоже не поверят!

— Джинни, у меня мало времени. Эти в округе Колумбия снова устроили на меня облаву, и мне нужна помощь.

— Сегодня же обзвоню девочек. И что же мы должны делать? С кем нам предстоит связаться?.. Правда, Энни недосягаема для меня: она снова в одной из колоний прокаженных — во всяком случае, так думается мне. А Мэдж сейчас на восточном побережье, то ли в Нью-Йорке, то ли в Коннектикуте или где-то там еще. Но я вызову ее, и мы обсудим все втроем: она, Лилиан и я.

— Я, собственно, звоню тебе, Джинни, поскольку думаю, что именно ты смогла бы мне помочь.

— Я, Хаук? Послушай, я ценю твою галантность, но ведь я самая старшая. Мне не особенно-то приятно это признавать, но, думаю, Мэджи и Лил гораздо больше подходят для твоих целей. Они обе еще красотки — любо-дорого поглядеть. Конечно, Энни — самый лакомый кусочек в нашей команде, вне конкуренции, хотя, думаю, туалеты, которые она прёдпочитает теперь, напугают всякого, кто носит брюки, и с этой точки зрения уязвима.

— Ты прекрасное, благородное создание, Джинни, но дело у меня совсем другого рода... Ты еще поддерживаешь контакты с Мэнни?

— Только через адвокатов. Он хотел бы получить несколько картин из тех, что мы покупали вместе, но будь я проклята, если позволю этому маленькому похотливому ублюдку вытащить из деревянной рамы хоть одно полотно, пусть и самое дешевое.

— Черт возьми, а я так надеялся, что выйду через тебя на него!

— А в чем дело, Хаук?

— Мне нужен кто-нибудь из его сценаристов, чтобы он состряпал кое-что для меня.

— Они что, собираются еще один фильм ставить о тебе?

— Да нет, черт бы их всех побрал! Этого не будет больше никогда!

— Рада это слышать. Так зачем же тогда тебе сценарист?

— Для одного прелестного материала, все в котором — чистая правда. Мне хотелось бы помахать им перед носом у этих голливудских будд. Только все должно выглядеть прилично и сделано достаточно быстро. Ну, скажем, за один день.

— За один день?!

— Речь-то идет о каких-то пяти или, в крайнем случае, десяти страницах, но страницы эти будут что чистый динамит, Джинни! Текст у меня записан на нескольких пленках. Мэнни наверняка знает кого-нибудь, кто...

— Так ведь и ты знаешь, дорогой! Как насчет Мэдж?

— Какой такой Мэдж?

— Твоей жены номер три, mon general!

— Мэджи? А при чем тут она?

— Да ты, никак, не читаешь журналов?

— Каких журналов?

— "Голливуд репортер" и «Дэйли вэрайети» — эти библии страны, пропитанной апельсиновым соком.

— По правде говоря, я и до настоящей Библии не охотник. Ну и что там в них?

— Мэдж — один из самых модных авторов в городе! Она настолько увлечена работой, что уезжает в Нью-Йорк или Коннектикут, где бы ей никто не мешал. Ее последний сценарий «Лесбийские червяки — мутанты-убийцы» принес ей большой гонорар.

— Черт возьми, я всегда знал, что у Мэджи есть литературное дарование, но...

— Не пользуйся словом «литературное»! — перебила Хаука леди Кэвендиш. — Вне здешних мест оно не очень-то популярно... Сейчас я дам тебе ее номер. Только потерпи пару минут: я хочу связаться с ней первая и сказать, чтобы она ждала твоего звонка. Она так обрадуется!

— Джинни, в данный момент я в Нью-Йорке.

— Тогда ей крупно повезло! Она — под номером ноль-три.

— А что это?

— Местный код. Мэдж в Гринвиче, но не в том, что в Англии. Позвони ей через пять минут, милый. А когда все закончится, то, чем бы все это ни завершилось, ты непременно должен навестить нас и познакомиться с Чонси. Он будет очень рад, поскольку просто почитает тебя. Он служил в Пятом гренадерском... А может, в Пятнадцатом... или в Пятидесятом... Мне никак не удается запомнить это.

— Гренадеры были лучшими из лучших, Джинни! Ты получила повышение! Можешь прозакладывать свои лучшие нейлоновые чулки, если я не приеду повидать вас обоих!

Солнце ярко освещало Маккензи Хаукинза, когда он вешал трубку в коридоре отеля «Уолдорф», записывая на мраморной стойке кончиком перочинного ножа телефон своей третьей жены. Считая, что все обернулось как нельзя лучше, генерал извлек из кармана сигару и жевал ее до тех пор, пока не размочил и не начал ощущать ее вкус. Потом зажег ее с помощью одной из своих «водонепроницаемых» армейских спичек и снова принялся царапать по стойке. Стоявшая в очереди к автомату почтенная дама в кричаще-пестром летнем платье закашлялась у него за спиной.

— Такой достойный мужчина — и такие отвратительные привычки! — произнесла она с осуждением, когда кашель отпустил ее на мгновение.

— Не хуже ваших, мадам! Дирекция запрещает приглашать в номера этих молодых людей, помогающих сбросить вес.

— Боже мой, кто вам это сказал?.. — Достойная леди побледнела как мел и в панике обратилась в бегство. И тут же зазвонил телефон.

— Командир Игрек? — спросил Хаукинз спокойно. — Генерал, настало время нам встретиться!

— Оптимальный вариант, сэр! Но как сможем мы сделать это, если вы все еще мертвы?

— Я так изменил свою внешность, что меня не узнала бы и родная мать, да пребудет она в мире!

— Искренне сочувствую вам, дружок: мать всегда тяжело терять.

— Да нет, она в полном здравии в Лодердейле... Послушайте, мне многое надо сказать, поэтому не будем отвлекаться. Главное — это слушания, до которых осталось всего два дня. У вас есть какой-то план?

— Он еще в процессе разработки, командир. Потому-то мне и хотелось бы обсудить с вами кое-какие вопросы. Охрана, которую вы приставили к нам, произвела на меня огромное впечатление. И особенно я был поражен, когда узнал об этих стражах некоторые подробности...

— Что вы имеете в виду?

— А то, что они — «псы войны».

— О ком вы это?

— О тех двоих, которых вы наняли, чтобы они охраняли нас.

— Понятно. Видите ли, я всегда стараюсь придумать что-нибудь оригинальное. Но то, что в эту группу затесался нацист, вызывает у меня чувство глубочайшего сожаления. Правда, признаюсь, я полагал, что он бы умерил свой пыл, если бы вы ему приказали.

— Нацист? Какой нацист?

— Ах да, я забыл, он потерялся... Но в чем же в общих чертах состоит ваш план?

— Позвольте мне прежде всего уточнить одну деталь.

— Уточняйте все, что захотите.

— Я все о той же охране, командир.

— Повторяю: я жалею, что попался этот кислокапустник... Послушайте, мне надо переговорить с вами как можно быстрее, а раз ваш план еще не полностью разработан, то мне было бы много спокойнее, если бы вы и ваш сумасшедший законник встретились со мной. Надеюсь, вы понимаете, о ком я говорю.

— О Сэме, что ли? Вы слышали о Сэме Дивероу?

— Не произносите его имени, но, как я понимаю, когда в пятиугольный монумент[179], стоящий на страже нашей родины, просочились сведения о том, что этот субъект выступает в роли вашего поверенного, там возжаждали его крови. Эти типы с удовольствием вставили бы гранату вашему вшивому адвокатишке туда, где у него геморрой. Кажется, когда он работал в Генеральной инспекции, у него случилась осечка с каким-то старых психом в Камбодже.

— Все уже улажено, командир: ошибка исправлена!

— Вашими устами да мед бы пить: пока что большие дяди ничего об этом не знают. Пара этих выпускников Уэст-Пойнта не прочь была бы повесить сукина сына. Сейчас он вместе с вами занесен в список особо опасных преступников.