Соблазненная - Вирджиния Хенли

Блэкуотер только просыпался. Кричали петухи, мычала скотина. На буйной зеленой траве бриллиантами переливались капли росы, каждая паутинка была увешана драгоценными камнями.

В парадном зале до него донесся восхитительный запах ветчины и свежеиспеченного хлеба. Поднявшись наверх, он вошел в просторную спальню с двуспальной кроватью и поставил на пол дорожную сумку. Подошел к окну, и у него захватило дух, когда увидел, что находится в крыле, расположенном на краю скалы. Комната его вполне устраивала. Массивная дубовая кровать с пологом на четырех столбиках, сложенный из местных камней камин. Комната висела между небом и землей. Из окон было страшно смотреть.

Глянув в зеркало, Сэвидж увидел, что его небритая, нечесаная наружность была еще страшнее. «Хорошо, — подумал он, — сегодня она не посмеет ослушаться меня. Она не подозревает, что я вернулся. Нападение будет внезапным», — с мрачным удовлетворением размышлял он. Но в конечном счете самолюбие не позволило ему явиться перед своей золотой богиней в таком неопрятном виде. Прежде чем спуститься, Сэвидж побрился и переоделся.

Мистер Бэрке страшно удивился, увидев Адама Сэ-виджа. Он слышал, как вечером, после того как рассерженный Сэвидж покинул замок, Антония плакала, и собирался утром послать ей завтрак в постель, чтобы она немного успокоилась. Теперь, как он понял, эта затея отпадает. Сэвидж явно ждал, когда она спустится вниз. Он вернулся, чтобы начать второй раунд.

Сэвидж сдерживал себя, но внутри тлели угольки, готовые вспыхнуть с каждым новым ударом часов.

Когда Антония спустилась в зал, на ней было кремовое муслиновое платье, в шелковистые черные локоны вплетены кремовые розы. Она была воплощением невинности, незащищенности и доброты. У него сладко екнуло сердце. Но потом крутой нрав взял верх. С угрожающим видом он приблизился к ней.

— Должно быть, я самый большой слепец, если не узнал твоих кошачьих глаз.

— Знать свои недостатки — бесценный дар, — мягко заметила она. В ее словах, хотя и сказанных невинным тоном, звучала насмешка.

— Ты хотя бы представляешь все неблагоразумие своего поведения? — Он будто щелкал кнутом. — Я твой опекун. Понимаешь ли ты, что всякая близость между нами абсолютно недопустима?

— Недопустима, — покорно согласилась она. Он был взбешен.

— Твой поступок возмутителен! — гремел его голос.

— Возмутителен, — покорно согласилась она.

— Я в ответе за твою нравственность, — ревел он. — То, во что ты заманила меня, совершенно непозволительно!

— Непозволительно, — грустно прошептала она.

— Перестань. Ты ведешь себя как распущенная куртизанка!

— Картинки, которые вы показали мне в «Кама сутре», многому меня научили, — обольстительно улыбнулась она.

— Боже милостивый, осталась ли у тебя хоть капля стыда?

— Вы учили меня, что, когда мужчина и женщина делят постель, для стыда нет места.

— Тебе только семнадцать лет! — воскликнул он.

— В Венеции это не имело значения.

— Нет, черт возьми, имело значение. Почему же, по-твоему, я не овладел тобою? Не лишил тебя девственности?

— Вы сказали, что это подарок моему любовнику, — обольстительно прошептала она.

Он схватил ее за плечи и встряхнул, стараясь привести в чувство. Лицо потемнело от гнева. Он грубо тряс ее, так что у нее стучали зубы, но, когда он перестал, она прильнула к нему и заглянула в его светло-голубые глаза.

— Мы еще не завершили наши дела, Адам. Теперь он, разумеется, испытывал не только гнев, но и вожделение. Непреодолимое сочетание. Он отпрянул. Она, по существу, стремилась обольстить его, когда он и без того был готов повалить ее на мягкий ковер, раздвинуть ноги и утонуть в ней.

Адам Сэвидж углубился в долину реки Блэкуотер, пытаясь унять ярость и вожделение. Красота окружающей природы скоро умерила его ярость. Куда ни кинь взгляд, отовсюду в глаза бросалась волнующая красота высоких башен замка, черно-зеленой воды, зеленеющей долины. Этот уголок Ирландии, который он теперь мог считать своим, был словно зачарован. Может быть, он сам зачарован и Блэкуотер заявляет на него права? Он проникался его древней красотой, находившей путь к его сердцу.

Образ Антонии не отпускал его. Злость остыла, но страсть не утихала. Казалось уместным, что он нашел свою золотую богиню здесь, ибо она была колдуньей. Она заколдовала его в Венеции. В этом вечном городе они нашли свою любовь. Как только он закрывал глаза, перед ним вставал ее образ. При каждом вздохе ему чудился аромат лесных фиалок. Его мозолистые пальцы помнили шелковистую кожу ее горячего тела. Одно воспоминание об этом возбуждало его плоть. Однако Адам Сэвидж понимал, что его пленили не зеленые глаза и не красивые длинные ноги. Причиной был щедрый, полный отклик с ее стороны. Она находила его в высшей степени привлекательным и не скрывала этого. Его шрамы не отталкивали ее, наоборот, возбуждали.

Но он заставил себя считаться с фактами. Взять молоденькую подопечную себе в любовницы было противно светским нравам. Он был честолюбив. Если он рассчитывал иметь голос в английских верхах, то ему требовалось одобрение со стороны людей своего круга и всех влиятельных лиц. За ним было и без того достаточно поступков, которые приходилось держать в абсолютной тайне, чтобы позволить себе связь, которая уронила бы его в глазах света.

Во всяком случае, Антония заслуживала лучшей судьбы. Ей было нужно блестящее замужество. Такое, которое оградило бы ее от бернардов лэмбов мира сего. Она питала страсть к величественным зданиям, пышной обстановке и естественным паркам. Ей был нужен муж достаточно богатый, чтобы удовлетворить ее запросы. Они больше не будут ссориться. Станут друзьями. Когда она выдавала себя за Антони, они могли обсуждать что угодно. Пусть будет так и теперь. Они все обговорят и наметят планы на будущее. На обратном пути маркиз Блэкуотер чувствовал себя весьма великодушным и благородным.

Всю вторую половину дня Антонии нигде не было видно, Сэвидж получил возможность тщательно осмотреть зимой, парни и три с половиной тысячи акров земли. Он поговорил со всеми арендаторами, узнал, как кого зовут, кто сеет хлеб, а кто держит скот. Узнав, сколько они платят казне, он недовольно нахмурился, понимая, как тяжело наскрести такую сумму. Он снизил аренду наполовину, благодаря Бога, что достаточно богат, чтобы сделать такой великодушный жест. Узнав, что в расположенном поблизости городке Таллоу бывают конские ярмарки, Сэвидж решил до отъезда наведаться туда.

Мистер Бэрке сказал, что ужин будет в восемь, но только что пойманный и закопченный на месте лосось стоит того, чтобы подождать. Адам Сэвидж тщательно побрился и переоделся. Надел чистую полотняную рубашку, правда, пренебрег галстуком или шейным платком.