Узурпатор - Энгус Уэллс

— Не хуже прочих. Одно плохо. Говорят, лучше дурные вести, чем никаких… вы понимаете, это я о Кедрине. Мне это не нравится.

— Он вернется, — твердо сказала Ирла. — Браннок отправился на поиски.

— Никто лучше не справится, — одобрил Гален, освобождаясь от плаща и протягивая к огню ноги. Его сапоги из черной блестящей кожи при случае могли бы служить ведрами, а ярко-малиновая рубашка и брюки ей в тон затмевали пламя. — Да поможет ему Госпожа. Я молюсь об этом.

— На то похоже, — фыркнул Бедир.

— Почему бы не принарядиться на берегу? — Гален недоуменно пожал плечами. — К тому же… видел ты этих галичских павлинов, что бродят по всему Андурелу? Я-то чем хуже?

Бедир коротко рассмеялся: численность «павлинов» и вправду была весьма внушительной — это наглядно подтверждала длина списка, который он только что читал. Правитель вопросительно кивнул в сторону кувшина с эвшаном, и Гален просиял. Едва кубок был наполнен, лодочник залпом осушил его и блаженно вздохнул.

— Клянусь Госпожой… — пробормотал он, — в такие холода — как раз то, что надо.

— Твои дела страдают? — спросила Ирла.

Гален кивнул.

— Торговля плохо идет, когда ветер с севера. Говорят, выше Нируэна Идре встала — отродясь такого не помню. Так что сидеть мне без работы… хотя, может, оно и к лучшему.

Он вопросительно посмотрел на Бедира; тот улыбнулся и снова наполнил кубок, на этот раз не забыв и о себе.

— Вот что мне пришло в голову. Фединский перевал, говорят, завалило. Значит, ему одна дорога — через Высокую Крепость. Если вы захотите, чтобы Кедрин добрался сюда побыстрее, только скажите. Я его дождусь в Крепости… а при попутном ветре «Вашти» бегает побыстрее любой лошади.

— Гален! — Ирла в восторге хлопнула в ладоши. — Да тебя сама Госпожа послала!

— Может оно и так, — лодочник поскреб лысину, — уж больно неожиданно меня осенило.

— Отличная мысль, — согласился Бедир, — хотя я бы предложил ее несколько улучшить.

Гален вопросительно поднял бровь, уподобившись гигантской сове — если только совы бывают таких размеров.

— До свадьбы два дня. Подожди нас, Гален. Чем везти Кедрина к нам, отвезешь нас к нему.

— Сразу после церемонии? — с сомнением спросила Ирла. — Не слишком скоро?

— Наше присутствие необходимо только на время обряда и на пиру, — улыбнулся Бедир. — Потом Хаттим может оставаться в Андуреле, может отправляться с Эшривелью в Усть-Галич — это нас не касается. Я уверен, Дарр все знает и на нас не обидится.

— Я думала, нам следует остаться и понаблюдать за Хаттимом. Когда его объявят наследником…

— Наследником, а не королем. Дарру еще править и править. К тому же он будет рад получить весть об Уинетт — не меньше, чем мы о Кедрине.

— Тогда так и сделаем!

Ирла кивнула и засмеялась. Взглянув ей в глаза, Бедир уже не увидел ни следа сомнений.

— Мы сможем отплыть наутро после свадьбы? — спросил он.

— Да хоть сейчас, — прогремел лодочник. — Заново законопачена, каюты утеплили… Правда, ребята гуляют по тавернам — делать-то нечего… Но речной ветерок их взбодрит.

— Тогда — да будет так, — улыбнулся Бедир. — Через три дня.

— В добрый путь.

И Гален многозначительно покачал перед ним пустым кубком.

Ночью в Белом Дворце начался переполох. Хаттима Сетийяна и несколько его придворных — всех, кто праздновали назначение Чэйдина Химета — поразил странный недуг. По слухам, правитель Усть-Галича страдал от мучительной боли в желудке, его рвало кровью… и что он близок к смерти. Прочим было не легче.

Дарра, Бедира и Ярла подняли с постелей. Разумеется, больше всех перепугалась Эшривель. Она требовала, чтобы ей позволили остаться в покоях ее возлюбленного и ухаживать за ним. Супруги правителей бросились успокаивать обезумевшую принцессу, которую пришлось чуть ли не силой выпроваживать из спальни Хаттима.

Галичанин и в самом деле выглядел хуже мертвого. Кожа приобрела землистый оттенок, золотые волосы слиплись от пота, глаза ввалились, тело сотрясали судороги.

— Я пошлю в Училище, — проговорил Дарр. — Бетани пришлет лучших Целительниц.

— Нет, — простонал Хаттим. — Пусть Сестра Тера лечит меня.

Дарр покосился на Сестру. Темноволосая девушка осторожно поила галичанина какой-то прозрачной жидкостью.

— Может, Вам нужна помощь? — спросил король.

Сестра покачала головой, отставила чашку и вытерла правителю лоб.

— Нет, Государь. Я смогу вылечить моего господина. Думаю, вино было испорчено. Он поправится.

— Он совсем плох, — с тревогой проговорил Дарр.

— Он сильнее, чем может показаться, — успокоила Тера. — Уверяю тебя, Государь, к утру ему станет лучше.

— Если он умрет, — пробормотал Ярл — так тихо, что его мог слышать только Бедир, — конец всем нашим мучениям.

Бедир кивнул. Однако его раздирали противоречия. Хорошо, если выйдет так, как говорит Ярл. Но он не мог без сострадания смотреть на галичанина.

— Видите, он уснул, — Тера опустила голову Хаттима на подушки. Веки правителя чуть дрогнули, с пересохших губ сорвался вздох. — Теперь меня ждут остальные.

Она взяла сумку с лекарствами и быстро удалилась. Дарр, Бедир и Ярл остались у постели Хаттима, и каждый думал о своем. Слуги бесшумно убирали полотенца, перепачканные рвотой. Хаттим больше не бился, его дыхание стало ровным.

Дарр первым нарушил молчание.

— Кажется, снадобье Сестры помогает.

— Жаль, — откликнулся Ярл.

— Я не питаю особой любви к Хаттиму, — король вздохнул и покачал головой. — Но я бы не хотел ему такой смерти.

— Уж больно ты добр, — проворчал кешит, с ненавистью косясь на южанина.

— Он спит, — Бедир с трудом подавил зевок. — Советую последовать его примеру.

Возражений не последовало. Слуги напоследок получили указание присматривать за Хаттимом и тотчас позвать Сестру Теру, если судороги возобновятся, после чего правители покинули спальню.

— Я хочу поговорить с дочерью, — проговорил Дарр. — А вашим супругам, наверно, тоже стоит пойти спать.

Действительно, Ирла и Арлинне все еще утешали Эшривель. Принцесса рыдала, требуя, чтобы ей позволили ухаживать за Хаттимом. Подмога подоспела вовремя. Отец и правители в один голос заверили, что ее возлюбленный спокойно уснул до утра и помощь не потребуется. Лишь после этого Эшривель согласилась вернуться в свою спальню и удалилась, пылко восхваляя искусство Сестры Теры.

Утром им пришлось убедиться, что работа Сестры Целительницы стоила этих похвал. Правитель Усть-Галича и его свита вернулись к жизни, таинственный недуг напоминал о себе лишь легкими болями в желудке и слабостью. Некоторые из галичан отказались от завтрака. Сам Хаттим, правда, предпочел остаться в постели, но твердо заявил, что свадьба состоится в назначенный день. Это было первое, что услышали Дарр и правители. Эшривель уже сидела у постели жениха. При этих словах она просияла и посмотрела на отца. Ее взгляд был исполнен восторга.