Молнии Великого Се (СИ) - Оксана Токарева

Однако, как выяснилось, для того, чтобы добыть дивный дар, мало иметь мудрость Сема-ии-Ргла и силу асуров. Нужна жажда жизни, которую можно отыскать только у людей, единственных из разумных существ, чей жизненный срок короче, чем даже у некоторых животных. Сема-ии-Ргла нашли людей на Земле и позвали наиболее отважных в мир Сольсурана, который на какое-то время уподобился библейскому Эдему.

Сема-ии-Ргла устремились к звездам, все шире раздвигая границы вселенной. Исцеленные асуры наслаждались могуществом в золотых чертогах. Люди, которые хотя и не приобщились бессмертия, но жили долго, забыв о болезнях и старческих немочах, осваивали новый мир, расселившись во всех его частях. Они чтили Великого Се, но также не забывали о духах стихий, считая их своими прародителями. Потому в Гарайе, рядом с роскошным святилищем Великого Се, в котором находился Источник, вскоре появились двенадцать храмов поменьше. Мудрые жрецы возносили мольбы духам и Великому Се и записывали на стенах события истории каждого племени.

Такое соседство не понравилось асурам, которые решили, что люди хотят присвоить право на вечную жизнь только себе. Началась эпоха бесконечных войн, в которых люди несли чудовищные потери. Спасая уцелевших от гнева асуров, Сема-ии-Ргла строили подземные убежища, путь к которым указывали изображения дхаливи и Роу-Су, символизировавшие силу и мудрость двух изначальных рас. Но и эти постройки не всегда спасали. Горе постигло Сольсуран.

Так продолжалось до тех пор, пока не пришел царь Арс. Он бросил вызов асурам и с помощью Молний Великого Се сумел защитить людей. Потом по просьбе Сема-ии-Ргла он запечатал святилище, где находился Источник. Люди стали меньше жить, вновь узнали немочи и болезни. Но и асуры лишились подпитки, без которой их могущество обратилось в прах. Говорят, они вскоре покинули Сольсуран и вслед за Сема-ии-Ргла, облюбовавшими планету на орбите Регула, переселились в систему Рас Альхаге. И только в народных сказках и легендах сохранился миф о вару.

— Миф о вару! — вслух повторила Птица, вспомнив о страшной судьбе, постигшей ее родителей.

Похоже, не все асуры ушли из Сольсурана. Они скрывались среди людей, из поколения в поколение передавая мечту об утраченной амрите и ненависть к роду царей. Когда приблизился срок, они скинули маски и сумели связаться с родичами из альянса Змееносца. А умение завоевывать богатство, почести и власть была у всех асуров в крови вместе со способностью к превращениям.

Ее бедный Олег попадал под удар сразу по двум причинам: как сын ненавистного змееносцам Командора, и как наследник рода царей. Хорошо, что о принадлежности младшего из Арсеньевых к царскому роду помнили только Сема-ии-Ргла. Научившиеся следить за потоком реки времени в каждой части ее течения, Сема-ии-Ргла сумели выкроить для обреченного небольшой зазор, и Птица не ведала, могла ли амрита помочь тому, кого уже вычеркнули из Книги Живых. И все же она шла, направляемая закатным лучом в сторону моста, который так или иначе приведет ее любимого в вечность.

Она уже различала медленно проступавшую на теле скалы дверь со знаком Поднятой руки и дивный чертог, украшенный порфировыми колоннами и мозаиками из самоцветов. Окрыленные грядущим бессмертием, асуры не поскупились принести для Храма лучшее, что сумели добыть из недр. Но потом взгляд Птицы скользнул к началу моста, и она увидела Олега.

Любимый, словно кровью облитый закатом, стоял в той же позе страдания и призыва, как во сне, увиденном в ночь разгрома станции. Заостренные черты полускрытого взлохмаченными длинными волосами лица искажала мука, левая, от сердца рука тянулась к ней, десница болезненно пряталась у груди там, где находился двунадесятый ряд травяной рубахи.

Стоп! Откуда взялась травяная рубаха? Во дворец Олег отправился в доспехах Синеглаза, а во время их последней невстречи и вовсе предстал перед ней на экране в форме пилота. И волосы! Они уж точно не могли за несколько часов отрасти. Что это? Игра больного воображения или хитрая ловушка, тщательно расставленная и настроенная сеть? И в этот миг из расщелины скал за ее спиной появился Роу-Су, отсекая ей путь к отступлению и всем своим видом напоминая присловие Синеглаза про превращения князя Ниака и его сыновей.

Рука непроизвольно потянулась к бластеру.

— Опусти оружие, девочка! — рассмеялся князь Ниак, лицо которого на глазах оплывало, превращаясь в морду горного кота, неестественно и безобразно смотревшуюся на пока еще человеческом теле в травяной рубахе. — Неужели ты всерьез рассчитываешь с помощью этой игрушки убить асура! Это то же самое, что расстреливать из камнемета солнечных зайчиков!

Он сделал шаг вперед, и Птица поняла, что не сумеет выстрелить. Она не испугалась табурлыка, но лишать жизни разумных существ, пускай даже относящихся к другому виду, ей не приходилось. Оставалась еще скрижаль. Но увидев этот предмет, ради возвращения которого была уничтожена станция, князь Ниак тоже покачал своей лобастой, похожей на львиную головой:

— Этой игрушкой ты можешь пугать только моих сыновей и других полукровок. Против асура древнего рода она бессильна. Иначе зачем Сема-ии-Ргла пришлось бы прибегать к помощи Командора и применять в Сольсуране оружие массового поражения. Пойдем! — приказал узурпатор, в мгновение ока завладев и скрижалью, и бластером. — Пришло время добыть и вернуть то, что принадлежит моему роду по праву. Солнце садится, мы можем не успеть, а ты и так задержалась!

Хотя сведения о скрижали, которые вскользь сообщил узурпатор, заслуживали размышления и анализа, мысли у Птицы слипались, как мякиш кляклой лепешки, и крошились, точно невызревший зенебочий сыр. Да и какой смысл сейчас имело размышлять. Ох, зачем она ослушалась Мать Ураганов? Почему, охваченная паникой напополам с исследовательским азартом, вместо того, чтобы связаться с Олегом и дождаться возвращения корабля, как планировала всего пару часов назад, помчалась очертя голову прямиком в западню. А ведь Палий предупреждал ее о близости узурпатора. Прости, любимый! Пока ты спасал Сольсуран, твоя неразумная жена накликала на тебя и на твою землю новые беды! Хоть бы этот колдовской мост рассыпался под ногами!

И словно в ответ на ее мысли и чаяния где-то рядом прозвучал родной, хотя и совсем охрипший голос:

— Оставь ее!

Олег стоял возле святилища рода Ураганов, и не просил, а требовал.

Хотя ссадины на его лице почти совсем затянулись, синяки померкли, а об ожогах напоминала лишь новая слишком розовая кожа, выглядел он еще более бледным и измученным, нежели в травяном лесу. В раскрытом вороте куртки пилота виднелся совсем свежий шов над ключицей. Если Глеб или Синеглаз не пытались его заколоть кинжалом, стоило предположить, что до несознательного больного наконец добралась Лика, и по всем