Ветры Разрушения - Питер Джон Хорнби Петтер-Бауэр

за гранью моего понимания. Я не проходил никакой подготовки в этой области, и у меня не было времени обдумать это. Тем не менее, я подчинялся приказам и делал то, что считал лучшим.

Мой дядя, командир крыла Билл Смит, в то время был нашим офицером связи в авиации в Претории, Южная Африка. Я решил использовать его имя и адрес в качестве прикрытия. Когда я представился единственному мужчине в югославском павильоне, он попросил у меня мою визитную карточку. Я извинился, сказав, что по неосторожности оставил свои карточки в другой куртке в своем гостиничном номере. Он колебался по поводу моего запроса спецификаций, цен, доставки и так далее, когда вошел другой мужчина. Очевидно, это был мужчина старшего возраста, который протянул мне руку для пожатия, поскольку первый мужчина колебался, представляя меня, поэтому я помог, сказав “Питер Петтер-Бауэр”, затем “Черт возьми, мне жаль” и вышел.

Вернувшись в павильон Sud Aviation pavilion, я чувствовал себя довольно неловко из-за своей ошибки, когда к нам подошел авиатор пакистанских ВВС и представился. Цвет его кожи показался мне слишком белым для пакистанца, но он был таким открытым человеком, что я назвал свое настоящее имя и дал ему понять, что я ‘повстанец’ из Родезии. Он был очарован и, сказав мне, что у него нет никаких зацикленностей на Родезии, заказал кофе, чтобы мы могли поболтать. Я рассказал АВМ, как трудно было пытаться изображать из себя кого-то другого и какое облегчение я испытал от его отношения ко мне. Это побудило меня рассказать ему о моей неудаче с югославами. В мгновение ока он вызвал командира пакистанской эскадрильи и попросил меня проинформировать его о моих потребностях.

Мы с АВМ много разговаривали, ожидая возвращения командира эскадрильи. Он хотел знать все о Родезии и рассказал мне, как Яном Смитом восхищаются в его стране. Когда командир эскадрильи вернулся, он был нагружен всем, что могли предоставить югославы, и сказал, как они были взволнованы ‘интересом пакистанских ВВС к их самолетам’. АВМ Уилсон получил огромную стопку документов таким образом, который показал, что он никогда не сомневался в моей способности раздобыть их, и я решил оставить все как есть — до сих пор!

Целью моего пребывания в Париже был полет и оценка Sud Aviation Puma. Это было проведено в морозный день с главным летчиком-испытателем месье Мулларом. Ни у кого из нас не было одежды, необходимой для такой не по сезону погоды, и я, например, казался несколько полноватым в куртке, надетой поверх жилетов и толстого трикотажа.

Месье Мулларду пришлось ограничить мое обращение с довольно большой машиной, когда я попытался управлять ею, как ее младшей сестрой, Alouette III. Как только я привык к более масштабному циклическому и коллективному управлению, я стал более осмотрительно управлять полетом и обнаружил, что Puma проста в управлении и именно то, что нужно Родезии. Было очевидно, что, будучи большой машиной, она не могла приземлиться в узких зонах, таких как те, что подходят для Алуэттов, и ее нельзя было посадить слишком близко к позиции противника. Однако его грузоподъемность для солдат равнялась грузоподъемности четырех "Алуэтт", что с лихвой компенсировало эти ограничения.

К сожалению, мы так и не приобрели Puma, потому что, в отличие от Alouette, которая производилась для гражданского использования, Puma была специально разработана и предназначена для военных целей. Обязательные санкции ООН, введенные против Родезии, сделали продажу такого оборудования в Родезию невозможной — даже для французов.

В испытательном полете Puma слева направо участвовали: капитан генерального штаба Джон Масселл, капитан генерального штаба Алек Томсон, генеральный инспектор Чарли Гудвин, командир ВВС Джимми Прингл, мистер Троллоп (Sec Defence), авиационный инспектор Арчи Уилсон, месье Муллар, PB, генеральный инспектор Wg Кен Эдвардс и Генри Форд (Rhotair ).

Комиссия по расследованию

23 июля 1969 года меня вызвали в штаб ВВС, где мне было поручено возглавить Комиссию по расследованию авиационного происшествия, произошедшего ранее в тот же день. Это включало случайное возгорание Frantan при рассеивании в Торнхилле. Мы со старшим оружейником Роном Дайером прилетели в Торнхилл, где встретились с третьим участником the B of I, Джастином Варкевиссером. Варки провел предварительное расследование этого происшествия и смог рассказать нам о том, что на самом деле произошло.

Сирил Уайт и пропеллер Гелденхейс вернулись с полигона Кутанга с зависанием на Франтане после того, как все попытки выпустить аппарат в воздух потерпели неудачу. Поскольку Frantan оставался на месте во время посадки, самолет был переведен в режим разгона для обычного ручного выпуска. Офицер по вооружению станции, летный офицер Боб Брейквелл, был на линии вылета, чтобы встретить самолет. С ним были капралы-оружейники Стив Стид и Ян Флеминг. Как только Provost припарковался, но до того, как заглох двигатель, оружейники прошли под левое крыло. Сняв предохранительный провод и убедившись, что предохранительный штифт заземления вставлен в хвостовой предохранитель, они приготовились извлечь "Франтан" из носителя.

Вместо того, чтобы использовать носилки, чтобы выдержать вес "Франтана" до того, как Боб повернет механизм ручного спуска, Стив и Йен подставили под него руки. Это делалось много раз раньше, но, очевидно, у них не было достаточно хорошей фиксации, потому что после освобождения хвост Франтана опустился на землю. Немедленно сработал запал, в результате чего лопнул носовой кожух и на Боба Брейквелла брызнул горящий гель. Поскольку оружие было статичным, основной корпус остался неповрежденным и сохранил более 90% напалмового геля. Тем не менее, некоторые пролились и обожгли Стива и Йена, когда они отступали.

Стиву и Иэну невероятно повезло, что они отделались обгоревшими лицами и руками. Они также смогли сбросить свои тлеющие хлопчатобумажные комбинезоны, которые защищали их тела. Бобу Брейквеллу повезло меньше. В итоге он получил ожоги третьей степени большей части своего тела. Хотя Боб получил кучу горящего геля, именно из-за своей горящей униформы он получил большинство повреждений тела. Не только искусственные волокна его летней формы впитались в его кожу, но и его нейлоновые носки сделали то же самое. Если бы не его хлопчатобумажный жилет и трусы, которые предотвращали прямой контакт расплавленной ткани с кожей в критических местах, Боб бы не выжил. Тем не менее, он был в большой беде.

Сирил и Пропеллер все еще находились в кабине пилотов, когда "Франтан" загорелся, но, помимо сильного испуга и сильного радиационного нагрева, они смогли избежать пламени, выйдя по правому крылу. Здание администрации