Владигор и Звезда Перуна - Сергей Махотин

Триглав захохотал. Степная трава зашевелилась, повеяло ледяным ветром. Белун покачнулся. Рядом с ним встала Евдоха, поддерживая старика за руку.

— Я знаю, ты хотел убить меня, — сказала она, глядя прямо в холодные глаза воина. — Зачем?

— Так, — усмехнулся тот. — Хотел сделать приятное одной… Одной моей знакомой.

Евдоха продолжала пристально смотреть ему в глаза, и усмешка медленно сползла с сурового лица воина. Он махнул полой плаща и обратился в лысого безбородого старикашку.

— Да ты, гляжу, настоящий враг, — процедил он скрипучим голосом. — То, что не сумел сделать сумасшедший, доделаю я.

Он воздел руки. В безоблачном вечернем небе полыхнула молния. Земля дрогнула. Евдоха почувствовала невероятную головную боль, в ушах зазвенело, из носа потекла кровь. Но в ту же минуту поднял руку и Белун, сжимая в ладони плоскую дощечку с изображением двух змей, поедающих друг друга, заключенных в черный треугольник. Глаза старикашки наполнились страхом.

— Отдай, — прошептал он, шагнув к Белуну.

Верховный чародей прошептал что-то и быстрым движением переломил дощечку пополам. Старикашка взвизгнул и упал на траву, корчась и извиваясь, будто в падучей. Затем его поглотило облако дыма, которое со свистом начало скручиваться в спираль, уносясь в небо. В небе образовалась черная жирная туча. С необычной быстротой она понеслась на север и вскоре скрылась с глаз.

— Одним врагом меньше, — устало промолвил Белун.

Зарема открыла пузырек с каким-то целебным снадобьем и дала понюхать измученной и бледной Евдохе. Филимон совсем уже пришел в себя и лишь охал, глядя туда, где скрылась черная туча.

— Ну, теперь не скоро он в наших краях объявится, — заключил Филимон, удовлетворенно потирая руки, будто это он, и никто иной, одолел в поединке Триглава.

— Тебя-то зачем на Воронью гору понесло? — спросил Белун.

— Ну как зачем? Оглядеться надо было, к штурму подготовиться.

— Подготовился?

— Э-э, у них там полная неразбериха. Убивают друг друга. Да! — спохватился он. — Рум-то в поход не пошел, я его своими глазами видел! Я каверзу одну подстроил ему. Хорошо б, если клюнул.

Филимон вдруг замолчал и прислушался. С запада нарастал многотысячный топот копыт. К Вороньей горе подходила объединенная рать Братских Княжеств. Гул становился громче. Затряслась земля.

— Во силища-то прет! — воскликнул с неподдельным изумлением Филимон.

— Ты не туда смотришь, — сказал Белун, невольно повышая голос, чтобы быть услышанным.

Филимон обернулся в противоположную сторону. В нижней части Вороньей горы, у самого ее подножия, образовалась вдруг огромная брешь, откуда вырвался такой яркий свет, что все прикрыли руками глаза.

— Скорее! — крикнула Зарема. — Там Владигор!

— И мой мальчик тоже там, — отозвалась уже на бегу Евдоха. — Он жив! Жив!..

Владигор вернулся спустя час. Лицо его было красным и распаренным, как после бани, рубаха насквозь была мокра от пота.

— Уф, жарища! — выдохнул он, садясь прямо на землю и прислоняясь спиной к стене. — Огненная Река, про которую Пятнышко рассказывал у Седона, она действительно есть. Широкая только, никакому коню не перепрыгнуть. — Пятнышко, услышав свое имя, фыркнул и ударил копытом о землю. — Может, он в другом месте через нее перебрался? А на той стороне реки у грунов что-то вроде рудника. До сотни людей насчитал. Коротышки сами не работают, только приглядывают за рабами. У каждого груна по копью. Плетками машут.

— Куда же мы пойдем? — спросил айгурский певец, глядя то на князя, то на Чучу.

— Как шли прямо, так и дальше пойдем, — ответил подземельщик. — Чего тут думать? Будто выбор есть.

— Пятнышко вон оттуда меня вывез, — указал Дар во тьму длинного прямого коридора. — Если б дверь не упала, мы, может быть, пришли бы уже.

— Сдается мне, она не сама упала, — промолвил Владигор. — Кто-то намеренно это подстроил, чтобы нас в пути задержать.

— Замарошка? — удивленно спросил Дар.

— Мамаша ейная, больше некому! — буркнул Чуча.

— Скоро узнаем, пошли, — сказал Владигор, вставая.

Путешествие возобновилось. Удары молотов по камню начали стихать. Горячий воздух остыл, вновь стало прохладно. Казалось, путники удаляются от конечной цели своего маршрута.

— Где мы сейчас находимся, Чуча? — спросил Владигор.

— Воронью гору огибаем, — ответил тот хмуро.

— Как же огибаем, когда все прямо и прямо идем?

— Это тебе кажется, князь, что прямо. Дорога поворачивает, только плавно, трудно заметить с непривычки.

Владигор ничего на это не сказал, и дальше все шли молча. Не только потому, что говорить пока было особенно не о чем. Брала свое усталость. Даже на разговоры сил уже не хватало.

— Стоп! — скомандовал наконец Владигор. — Эдак мы совсем выдохнемся, голыми руками бери. Всем спать три часа. Чуча, с зарей разбудишь?

— Разбужу, что ж, — отозвался подземельщик. — Дело нехитрое.

— С зарей… — недоверчиво повторил аскан и покачал головой.

Было и в самом деле странно слышать это слово в кромешной тьме, наступившей после того, как Дар спрятал за пазуху светящийся кристалл. Но Чуча лишь многозначительно хмыкнул, ничуть не сомневаясь в своих исключительных способностях определять время суток независимо от того, под небом он находится или под землей.

Сон сморил всех. Владигор хоть и не растянулся на земле, как остальные, а принял в сидячем положении намеренно неудобную позу, все же не смог перебороть усталости и, вместо осторожной дремы, заснул крепко и без сновидений.

Дару тотчас явилась его знакомая. Он даже не знал, наяву это с ним происходит или девица-смерть снится ему. Белое платье маячило в пустоте, нежный голос то наплывал, то становился еле слышным.

Она убьет тебя, если ты попытаешься вернуть свой маленький камень большому. Иначе она сама умрет. Но тебе нельзя убивать Морошь, тебе никого нельзя убивать. Только невинная душа способна вдохнуть жизнь в Седьмую звезду. Береги свою душу. И остерегайся подмены. Иначе Морошь обретет бессмертие и такую силу, против которой не устоят и боги. Мир тогда изменится, он будет жесток и уродлив. И ничего нельзя будет исправить. Остерегайся подмены! Остерегайся подмены…

Его разбудил крик Чучи:

— Вставайте! Мы проспали! Время уже за полдень! Солнце вовсю светит!

Упоминание о солнце звучало в кромешной тьме как насмешка. Дар вытащил из-за пазухи камень, посветил кругом и воскликнул:

— Пятнышко пропал!

Чуча сокрушался, ходя кругами:

— Я во всем виноват! Надо же было так проспать!