Арифмоман - Александр Рудазов

И далеко не везде сбор дани проходил мирно. Нередко староста буквально ползал на коленях, упрашивая дать отсрочку или простить часть долга. Женщины завывали, расцарапывали себе лица, взывали к состраданию мытарей.

Хуже всего получилось в одной уединенной деревеньке. Там недавно случился падеж скота, все склиссы передохли, и у жителей возникли серьезные проблемы с продовольствием. Выплатить мыто полностью означало обречь себя на голод. Единственной альтернативой было отдать нескольких из своих в рабство, но этот вариант привлекал их еще меньше.

А поскольку сжалиться мытари не сжалились, деревенские оказали сопротивление. Вооружились и напали на кораблет. И при более удачных обстоятельствах у них могло даже получиться — мужчин в деревне было почти вдвое больше, чем пиратов.

Но зато пираты были опытнее в бою. И гораздо лучше вооружены. Так что после ожесточенной воздушной схватки — вот когда Эйхгорн пожалел об отсутствии видеокамеры! — деревенских разогнали по гнездам. С визгом и воплями, сжимая всеми четырьмя руками длинные кинжалы, пираты преследовали несчастных, пока те окончательно не сдались.

Не обошлось и без жертв. Тринадцать погибших и девять тяжело раненных. Из них три трупа и два калеки — пираты, остальные — деревенские.

После расправы и усмирения деревню выпотрошили. Здесь мытари взяли не только положенный налог — вычистили из домов все мало-мальски ценное. В рабство обратили восемнадцать самых молодых и здоровых имниев — больше просто не влезло в трюм. Пираты жадно потирали руки — пусть за добычу и пришлось заплатить жизнями, она оказалась куда больше обычной.

Эта деревня стала в рейде последней. Капитан планировал посетить еще три, но корабль был уже ощутимо перегружен. Баллон пришлось накачать флогистоном до предела, но и этого едва хватало. К тому же в бою погиб газовик — а без него на летучем корабле лучше не ходить.

Объявив о конце рейда, капитан объявил и о том, ради чего эта орава занималась своим делом — дележе добычи. Все награбленное было скрупулезно подсчитано и оценено, после чего капитан лично принялся распределять доли. Остальные члены команды стояли рядом и пристально следили за каждым его движением.

Вначале от добычи была отделена ровно половина. Капитан громко объявил, что это «доля сипы», и все закивали. Потом оставшееся было еще раз поделено пополам. Капитан вновь громко объявил, что это «доля корабля», и все снова закивали.

Оставшиеся двадцать пять процентов делились уже между членами команды. Четырнадцать матросов получили по одной доле, юнги — по половинке. Ветроискателям досталось по полторы доли, боцману, плотнику и старшему абордажнику — по две, врачу — две с половиной, штурману — три. Капитан получил четыре доли. Кроме того, двойную долю выдали матросу, которому в бою выбили глаз, и тройную — тому, который потерял крыло. Троим погибшим не досталось ничего — над ними просто постояли минутку в молчании, а затем так же молча спихнули за борт.

Эйхгорн ожидал, что лишившегося крыла матроса спишут на берег, однако этого не произошло. Парень остался в команде и лазал по мачтам почти так же ловко, как и прежде. Хотя летать, конечно, уже не летал — оставшегося крыла хватало лишь на то, чтобы притормаживать падение.

В честь окончания рейда пираты зарезали целого склисса и целый день объедались шашлыками. Даже рабов накормили до отвала — настолько доволен был капитан.

Откупорили и бочонок… чего-то алкогольного. Имнии подвергали брожению некие местные плоды и получали бледно-желтый напиток со вкусом и консистенцией льняного масла, однако при этом весьма крепкий. Чтобы захмелеть, хватало трех-четырех чарок.

Эйхгорну, впрочем, досталось только пригубить — на большее щедрость пиратов не распространялась. После этого он лишь восседал в углу, мрачно наблюдая за все более разгульной оргией. Опьянев, пираты выволокли из трюма всех рабов женского пола и принялись употреблять их по прямому назначению. Стесняться они не стеснялись нисколько — в некоторых отношениях имнии все еще недалеко ушли от животных.

Когда это только начиналось, Эйхгорн подумывал воспользоваться ситуацией. Дождаться, когда все перепьются, и устроить побег или, если повезет, даже бунт. Возможно, захватить корабль.

Ему очень хотелось захватить корабль.

Но с каждой минутой становилась очевиднее тщетность идеи. Пить-то имнии пили, пьянеть-то пьянели, но не до бесчувственности. Два матроса с кислыми лицами вовсе оставались трезвыми и стерегли рабов.

Будь они безоружны, Эйхгорн, пожалуй, еще рискнул бы — все-таки в сравнении с человеком имнии существа хлипкие. Но матросы были вооружены, как капитан Смоллетт в мультфильме Черкасского. А поскольку им не досталось выпивки — еще и злы, как тысяча чертей.

На остальных рабов рассчитывать было нечего. Совершенно сломленные, они тихо сидели в трюме и дожидались… чего?.. Эйхгорн все еще не знал, что их ожидает в Авиуме — столице Алатуса. Пираты на этот вопрос отвечали уклончиво или не отвечали вовсе.

Создавалось впечатление, что они и сами не знают.

После этого кораблет в деревни уже не заходил, летя строго по прямой — точно в центр Алатуса. Матросы, число которых уменьшилось, работали теперь в трехсменном режиме. Стояли по две вахты через третью.

Незадолго до прибытия в Авиум корабль попал еще и в шквал. Всего за три минуты ветер усилился до ураганного, да вдобавок хлынул ливневый дождь с грозой.

Боцман протрубил аврал, и все высыпали на палубу. Громадный флогистоновый баллон состоял из нескольких секций, но сейчас, при таком перегрузе, потеря даже одной означала падение. Капитан распорядился раскрыть люки в днище и подтащить к ним наиболее тяжелое — в случае прорыва оболочки оно сразу полетит вниз.

Конечно, для имниев кораблекрушение не так катастрофично, как для людей. У них даже шлюпок нету — просто покидают корабль на собственных крыльях. Потом спускаются к нему и чинят.

Капитан даже распорядился на время открыть трюм. Если рабы погибнут — они пропадут навсегда. А если разлетятся — их можно будет снова поймать.

На Эйхгорна же капитан глянул и… махнул рукой.

По счастью, шквал продлился недолго, и кораблет почти не пострадал. Двадцать — двадцать пять минут его влачило ураганом, а потом все стихло почти так же быстро, как и началось. Все промокли до нитки, и порвались два троса, но это, в общем, пустяки, дело житейское.

— Что, ползун, жив еще? — хмыкнул боцман, увидев кислую рожу Эйхгорна. — Готовься — завтра Авиум!

Глава 55

Эйхгорн ожидал, что Авиум окажется таким же, как и бесчисленные деревеньки имниев, разве что крупнее — однако ничего подобного. Сверху он действительно был густо покрыт обычными гнездами, но внизу начинался металл. Громадный металлический объект, летающий остров в форме сплющенной чечевицы. Тоже густо заросший растительностью, ползучими лианами и лозами, толстыми невесомыми стеблями и зелеными пузырями с газом — но металлический.

Почти двадцать километров в длину, шесть километров в ширину, полтора километра в толщину.

Авиум — настоящая сердцевина Алатуса. Все остальное — все эти бесконечные воздушные джунгли, чащи небесных баньянов и других летающих деревьев — просто ему сопутствует. Летит в заоблачной выси, медленно вращаясь вместе с Авиумом, как кольца Сатурна.

Имниев в Авиуме оказалось бессчетно. Причем привилегированные классы жили во внутренних его областях, практически под землей, а в воздух поднимались только изредка. Самые богатые и знатные вообще связывали концы крыльев шелковым пояском — в знак того, что им не нужно летать.

Эйхгорну это показалось странным. Если бы он умел летать, то уж точно не стал бы от этого отказываться. Но с другой стороны — на Земле тоже многие люди неохотно пользуются ногами. Да и на Парифате. Вспомнить хоть герцога Уульнаря — тот, верно, уже забыл, когда передвигался сам. Возможно, если ты умеешь летать с рождения, полет для тебя — такое же обыденное и неинтересное занятие, как ходьба.

Впрочем, у Эйхгорна не было возможности полюбоваться достопримечательностями. Корабль налоговых пиратов пришвартовался у воздушной пристани — множества высоких шпилей, окруженных громадными ширмами-молами. Те защищали корабли — их здесь оказались сотни! — от буйства ветров.

Из люков в днище кораблета стали спускать добычу. Скот, шкуры, драгоценную смолу и прочее добро. Мясо, соль, веревки и тому подобные припасы пираты оставляли себе. Капитан лично нес в руках ларец с деньгами и другими мелкими, но дорогими вещицами.

Внизу уже поджидали приемщики. Два строгого вида имния, один из которых был крайне стар и сгорблен. Они внимательно выслушали отчет о рейде, сочли каждую мелочь на борту, проверили и перепроверили все несколько раз, после чего забрали в казну ровно половину добычи.