Время и боги. Дочь короля Эльфландии - Лорд Дансени
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разумно было бы предположить, что по прошествии многих лет, в течение которых люди гибли ужасной смертью у стен мрачной башни, количество попадающих на стол к гиббелинам должно было бы существенно сократиться, – но гиббелины столкнулись с явлением прямо противоположным.
Отнюдь не с юношеским безрассудством и опрометчивостью явился Алдерик к башне – нет, несколько лет он добросовестно изучал историю гибели взломщиков, отправившихся на поиски сокровищ, каковые Алдерик считал своими. Все они входили через дверь!
Алдерик посоветовался с мудрецами, которые давали рекомендации касательно этого подвига; он запомнил все подробности, охотно заплатил причитающиеся суммы и твердо решил не следовать ни одному совету – ибо что ныне представляли собою былые клиенты сих мудрых мужей? Всего лишь образчики кулинарного искусства, не более чем полузабытые воспоминания о давнем обеде; а многие, возможно, даже и на это не могли претендовать.
Вот чем мудрецы советовали обзавестись для свершения подвига: конем, лодкой, кольчугой и по меньшей мере тремя спутниками в полном вооружении. Одни говорили: «Затруби в рог у крепостных врат»; другие предупреждали: «Не касайся их».
Алдерик решил так: не на коне доберется он до берега реки и не на лодке переплывет ее, и отправится он один, и не как-нибудь, а через Непроходимый Лес.
Как можно пройти через нечто непроходимое, спросите вы? План Алдерика состоял в следующем: он знавал одного дракона, который, безусловно, заслуживал смерти, если бы только услышаны были молитвы крестьян, – и не только потому, что сожрал змей безо всякой жалости бесчисленное множество дев, но потому еще, что от него весьма страдали посевы; он опустошал поля и мимоходом вовсе стер с лица земли какое-то герцогство.
Там-то и жили гиббелины, там-то и устраивали они свои возмутительные пиры
И вот Алдерик решил бросить вызов чудовищу. Он вскочил в седло, вооружился копьем и шпорил коня до тех пор, пока не встретил дракона; и дракон ринулся на него, изрыгая едкий дым. И закричал ему Алдерик:
– Доводилось ли хоть раз гнусному дракону умертвить доблестного рыцаря?
Дракон хорошо знал, что такого отродясь не бывало, и повесил голову, и не издал ни звука, ибо был уже сыт.
– Тогда, – молвил рыцарь, – если надеешься ты хоть когда-нибудь снова отведать девичьей крови, стань верным моим скакуном – если же нет, тогда вот это копье содеет с тобою все то, что рассказывают трубадуры об участи твоих сородичей.
И дракон не разинул хищной пасти и не бросился на рыцаря, изрыгая огонь, ибо хорошо ведал он, чем кончают поступающие подобным образом; он согласился на выдвинутые условия и поклялся стать верным конем Алдерика.
Оседлав этого самого дракона, Алдерик впоследствии величаво проплыл над Непроходимым Лесом и над кронами головокружительно высоких деревьев, выросших всем на диво. Но сначала он хорошо обдумал свой хитроумный план, а суть его заключалась не только в том, чтобы не повторять действий предшественников; и призвал Алдерик кузнеца, и кузнец отковал для него киркомотыгу.
Слухи о готовящемся походе Алдерика были встречены с великим восторгом. В народе Алдерик был известен как человек осторожный; все верили, что он свершит задуманное и обогатит мир. Горожане потирали руки, предвкушая щедрые дары; все соотечественники Алдерика ликовали – все, кроме разве ростовщиков, ибо ростовщики опасались, что очень скоро им вернут долги. Кроме того, люди надеялись, что гиббелины, лишившись сокровищ, разрушат высокий свой мост, и порвут золотые цепи, что приковывают башню их к миру, и вместе с башней воспарят ввысь, к самой луне, откуда некогда явились они и где им самое место. Гиббелины не пользовались особой любовью, хотя все завидовали их богатству.
Вот почему воздух гремел от приветственных криков в тот день, когда Алдерик с видом победителя оседлал своего дракона; но более, чем грядущим благам, каких ждал от героя мир, люди радовались тому, что, уезжая, Алдерик раздал все свое золото; ибо для чего ему золото (говорил он), если удастся отыскать сокровища гиббелинов; ни к чему оно и в том случае, если он будет подан в горячем виде на стол гиббелинов.
Когда люди прознали, что Алдерик отверг советы мудрецов, одни сказали, что рыцарь повредился в уме, другие – что он умнее дающих советы; но никто не сумел оценить по достоинству его план.
Вот как рассуждал Алдерик: на протяжении веков люди внимали разумным советам и выбирали самый удобный путь; гиббелины же привыкли рассчитывать, что грабители приплывут на лодке, и высматривали добычу у двери, ежели кладовые нуждались в пополнении, – точно так же, как охотник высматривает бекаса на болоте; но что, если (говорил Алдерик) бекас усядется на вершине дерева – найдет ли его там охотник? Ни за что и никогда! Потому Алдерик решил перебраться через реку вплавь и не через дверь войти, но прорубить путь в башню сквозь камень. Более того, он задумал проделать брешь ниже уровня Океана – ну, той самой реки, что (как было известно Гомеру) опоясывает мир. Таким образом, едва он пробьет дыру в стене, вода хлынет внутрь, сбив с толку гиббелинов и затапливая подвалы, что, по слухам, были двадцати футов глубиною, – тут-то он и нырнет за изумрудами, словно ныряльщик за жемчугом.
И вот в тот день, о котором я говорю, Алдерик ускакал из дому, раздавая по дороге золото направо и налево, как я уже упоминал; и проехал он через многие королевства; дракон же рявкал на встречных девушек, но не имел возможности сожрать их, ибо мешали удила; в награду же получал только удары шпор в наиболее мягкие места. Так добрались они до темной, поросшей деревьями пропасти – там начинался Непроходимый Лес. Зашумев крыльями, дракон взмыл над пропастью. Немало фермеров у границ мира заприметили его в сумеречной вышине – точно неясную черную подрагивающую черточку, и решили, что это косяк гусей летит от Океана вглубь материка, и отправились по домам, радостно потирая руки, и говорили, что зима уже не за горами и вскорости быть первому снегу. Скоро погасли сумерки, и, когда путешественники снизились у границ мира,
