Схватка с чудовищами - Юрий Карчевский

А были и провокаторы-стукачи.

Таким был и Честнейший, направляемый опытной рукой службиста-солдафона, «боролся» вместе с ним с врагами мнимыми, выполняя заказ тех сил, кому были на руку массовые репрессии целых слоев общества. Лил напраслину на честных советских граждан, клеветал на них, не забывая при этом свои шкурные интересы — выслужиться, получить по заслугам.

Антон задумался: честных негласных помощников общество должно всеми силами оберегать от недоброй молвы и хулы. Но вряд ли этот принцип следует распространять на Честнейшего и ему подобных бесчестных исполнителей чужой, к тому же злой воли.

Домой Буслаев возвращался обычно под утро, когда гасли на улицах фонари, либо занималась утренняя зорька. С Лубянки на Андроньевскую шел пешком, так как ни трамваи, ни троллейбусы еще не ходили.

На Астаховом мосту с ним поравнялся шедший в том же направлении Филипп Телегин. Тот самый, которого генерал Петров ставил ему в пример, как результативного работника «новой формации», смело использующего «новаторские методы» в раскрытии особо опасных государственных преступлений. Он был худощав, невысокого роста. Когда говорил, сильно гнусавил. Свою речь пересыпал приговорками типа: «Это не самое главное. Самое главное — вот!»

— Как, не надумал переходить на следствие? — поинтересовался Телегин.

— Кому-то же надо вести и оперативную работу, — ответил Антон дипломатично, зная, что Телегин пользуется особым расположением генерала Петрова.

— Это не самое главное. Самое главное в другом! Подумай. Великое дело делаем: государство от врагов очищаем. Лаврентий Павлович высоко оценил наш вклад в светлое будущее советского народа. Да и генерал Петров учит нас: «Мы не можем позволить себе малодушествовать, расслабляться, ибо враг не уничтожен, а значит, революция продолжается!»

— И много у нас в стране врагов?

— Что это ты вдруг заинтересовался этим?

— Разве секрет?

— Об этом знает лишь высокое начальство. Я за себя скажу: хватает. Но это не самое главное. Самое главное, что у меня глаз наметан. Ткну пальцам и непременно попадаю в точку. И каждый раз — враг! У одного родственник за границей живет. Другой с иностранцем словом перебросился в автобусе. А то вдруг — фамилия итальянская или вовсе немецкая, польская. На оккупированной фашистами территории жил либо скрыл, что дед кулаком являлся. А случается, на генералиссимуса товарища Сталина иной тянет. Так руку набил, что антисоветчика, террориста, шпиона по улыбке, по походке могу определить.

— Антисоветская улыбка… Это я слыхал. Но чтобы шпионская, террористическая… Это что-то новое.

— Иронизируешь. Ты странный человек, Буслаев. Впрочем, это не самое главное. Самое главное, что время идейных ушло. Сейчас другие времена настали: либо ты кого, либо они тебя. Понимать надо!

— Ты, как тот таможенник, который интуитивно определяет, у кого и в каком чемодане контрабанда упрятана. И находит-таки ее!

— Смотри, прогадаешь. От иронии до антисоветчины — один шаг!

— Хорошо. Это — шутка, конечно. А если серьезно. Ты не думаешь, что за приспособленчество, конформизм когда-то придется отвечать?

— Отвечать? — удивился Телегин услышанному. — Перед кем? Враги на том свете, либо их сгноят в лагерях и тюрьмах.

— Перед их родными и близкими. Они-то останутся жить.

— Не всегда. Скорее всего, пойдут в расход, как дети врагов народа. Иначе тоже станут врагами.

— Тогда перед внуками, перед потомками. Их-то не истребят, надеюсь. Тогда весь народ перебить пришлось бы.

— Ну, Буслаев… — хотел что-то сказать Телегин.

— Прощай. Мне сюда, — Антон свернул в подъезд своего дома.

Разговор этот навел Буслаева на размышления, заставил еще и еще раз задуматься. Прежде всего о том, какие же беззакония творятся в органах, где он работает. И какие ублюдки еще встречаются среди его коллег. Но как лично он мог противостоять этому? Одним словом, жизнь — сплошные вопросы и никаких ответов. Но он не догадывался, что о его настроении в тот же день Телегин донес генералу Петрову, хотя и не исключал этого. И на сердце его после той ночной встречи легла тяжесть.

— Говоришь, Буслаев полагает, что отвечать нам с тобой придется за это самое… как его… за комформизм? — переспросил у Телегина Петров.

— Так точно, товарищ генерал! Самолично слышал от него.

— Либо варенье, либо мухи, говаривала моя матушка в таких случаях. А ты, Телегин, что выбираешь?

— Конечно, варенье… То есть нет, мух.

— Ну, а если чуток помозговать?

— Так ведь и то и другое одновременно — несъедобно, — не знал как ответить Телегин на столь «коварный» вопрос.

— Несъедобно, — усмехнулся генерал Петров и отрешенно произнес: — Что верно, то верно… Знаешь что, Телегин… Изобрази-ка мне все, о чем говорил тебе Буслаев, в письменном виде. В рапорте на мое имя. Дословность не обязательна. В общих чертах достаточно. Да ты и без меня знаешь: поднаторел основательно.

— Слушаюсь!

— Да! Ну, а сам ты все-таки что предпочитаешь — мух или варенье?

— Я с вами, товарищ генерал! — наконец сообразил Телегин, чего добивается от него начальник.

— Со мной, значит, с партией. — Удовлетворившись ответом подчиненного на его каламбур, генерал вышел из-за стола, походил по кабинету, заложив руки за спину. — Комформизм, значит. Это что — против коммунистов?

— Конформизм, — Телегин четко произнес букву «н». — Сделка с совестью, — перевел он это слово на свой лад.

— Ты еще будешь меня учить! — огрызнулся генерал.

Казалось бы, у генерала были все основания расправиться с подчиненным Буслаевым по совокупности всех высказываний — и ему в лицо, и сейчас Телегину. И свидетель, что называется, был под руками. Но этого не произошло. Почему, что его сдерживало?

Отпустив Телегина, генерал задумался: Буслаев ведет оперативную разработку серьезной преступной группы — резидентуры английской разведки, действующей на территории Москвы. Дело многотомное, находится на контроле у руководства. Настолько сложное, что в нем сам черт ногу сломит. Поручи другому оперативнику — еще напортачит, тогда и мне головы не сносить. Буслаев же провел по нему ряд остроумнейших оперативных комбинаций. В результате добыл ценнейшую политическую информацию, которая ушла наверх. Вот-вот дело должно быть закончено. И тогда ему перепадет орденишко, что вовсе не помешает в дальнейшей моей карьере. Так что, торопиться с Буслаевым не стоит. А вот компромат на него следует накапливать и начать хотя бы с рапорта Телегина. Что-нибудь изобразит осведомитель «Волгин». Организуем подслушивание его разговоров по телефону.