Клан – моё государство 3. - Китлинский

– А чему вы соответствуете?- поинтересовался заинтригованный Дарский.

– Это комплекс. Если Минфин, МИД и Госкомстат соединить – этому соответствую,- Сашка хитро улыбнулся.

– Не привираете?- усомнился Дарский.

– Двадцать языков свободно. Иностранных. Все языки народов в Советском Союзе. По финансам мне нет равных в мире. Это не красивые слова самовосхваления. А статистика – мой хлеб. Я единственный в этом вопросе дока, все остальные вместе взятые – самозванцы. Я аналитик. За свою служебную карьеру не ошибся ни разу.

– Конечно, вам все скрытые агенты поставляют информацию,- слова Дарского прозвучали с долей иронии.

– На мой стол, Константин Осипович, данных не кладёт руководство. Никаких. Я при работе не пользуюсь поступающей информацией. Совсем. Работаю на интуиции и знании вопросов. Хотите данные по безработице в стране? Пожалуйста. Отдельно по городам и весям? Прошу. Желаете по отраслям? Будьте так любезны, возьмите,- Сашка хмыкнул себе под нос.- Моё начальство потом сверяет с тем, что наработано по всем каналам. Проколов у меня нет. Только вот незадача. Данные мои власти не нужны. Почему-то считается, что надо иметь десятки институтов по изучению общественного мнения, институты статистики, а это огромная орава дармоедов на шее государственного бюджета. Для страны, такой как наша, достаточно одного человека и двух помощников.

– А сколько теперь безработных?- спросил Любомиров.

– По стране?- переспросил Сашка.

– Да.

– Сейчас безработных около одиннадцати миллионов. Данные на середину мая. Через год их будет пятнадцать. Кто входит в категорию безработных расшифровывать не стану. Для власти это принципиальный вопрос, как считать. Два миллиона сидят в столице. Это коренные москвичи и получившие в ней квартиры и прописку. Никто из них ни единого дня не работал на предприятиях Москвы. Даже сферой услуг они брезгуют. Чем живут? Разницей цен при тотальном дефиците. Не смотрите на меня так,- бросил Сашка Дарскому.- Про это знает любой опер районного отделения Москвы. А чтобы про это знать, не надо содержать кучу институтов исследовательских. Достаточно обойти квартиры любого крупного жилого дома. Желательно заранее обзавестись данными о прописанных и поговорить с жильцами по душам, прикинувшись каким-нибудь инспектором по ничего не значащей теме. Наработанный материал надо потом проверить, потому что они поголовно будут совать вам в нос липовые пропуска с заводов и предприятий, справки несуществующих организаций, вплоть до фальшивых пропусков на сверхсекретные оборонные заводы. Всё там увидите. И липовые паспорта и липовые прописки. Пример. В одном из домов на Калининском проспекте, высотки знаете? на двести двадцать квартир числится семьсот трудоспособных не пенсионного возраста. Из них трудиться изволят триста десять, остальные себя этим не обязывают. Это характерно для всех жилых домов Москвы. Это надо знать вам, а не мне. Но я об этом ведаю, а вы, вижу, слышите про такое впервые.

– Впервые, правда,- признался Дарский.

– Не сочтите за труд, проведите такие проверки выборочно по всем округам Москвы. Такое в вашей компетенции. Тем более затрат там особых нет,- дал совет Сашка. Стрелки, курировавшие столицу время от времени проводили такие опросы, да и сам Сашка, даже проездом находясь в Москве, обязательно находил время на это. Информация получаемая в таких обходах, хоть и была общей, но для рассчитываемого внутреннего образа столицы была необходимой. Ещё общение с людьми в домашней обстановке несло в себе долю вживания в среду.

– Я поручу это сделать грамотным сотрудникам,- сказал Дарский.- Это делать лучше всего парами. Москва кишит бандитами. Можно и нарваться.

– Если поручать это кому-то, то не будет полной картины,- произнёс Сашка.- Такие обходы надо делать в одиночку. Лично. Если боитесь, то в утренние часы, так безопасней. Хотите хорошую информацию – притесь вечером. Утром берите с собой пивко, вечером запаситесь парой бутылок водки. Люди порой охотнее рассказывают о соседях, чем о себе. Записывать ничего не надо, наш народ этого не любит. Лучше всего иметь портативный магнитофон или простое записывающее устройство. Ещё в такую дорогу надо брать смешные истории и свежие анекдоты. Люди больше ценят отличную шутку, потому что к юмору относятся, как к родному дитятке. Для людей недоверчивых и серьёзных имейте солидные документы, которые будут отбивать у них наповал спесь и надменность. Что я вам рассказываю!! Вы ведь в академии учились, а там есть такой предмет.

– Преподавали,- ответил Кунин, слизывая с пальцев жир от балыка. Стали пить пиво и Игорь выставил свой лучшего посола балык, рецепт приготовления которого хранил в тайне от всех.- Я два года назад выпускался и ничего подобного нам уже не давали. Сколько можно под такую рубку пива одолеть? А!!?- спросил он всех присутствующих. Дарский улыбнулся, а ответил Игорь.

– После войны, когда я работал в московской милиции, мы ходили пить пиво в известную тогда всей Москве забегаловку по улице Володарского. Там для солидных клиентов из-под полы предлагали такой балык. Десять литров на лицо за три часа. Там я позаимствовал рецепт приготовления. По длинной цепочке прошёл и вышел на одного старого корейца. Он раз в месяц толкал свои разносолы в столицу. Сам жил в Мухене под Хабаровском. Доставлял вагонами, до десяти в месяц. Не только балык. Сельдь тихоокеанская в Елисеевском, вы не помните, в бочках, жирная такая, его продукт. Объедались ею, с чёрным хлебом да с картошкой шла безумно. Сколько стоила не помню, только по тем временам денежного довольствия хватало на неё, папиросы, хлеб и завтраки в буфете. На мясо и колбасу не выходило,- Игорь сладко потянулся.

– Долго в милиции работали?- Дарский посмотрел на Игоря и бросил косой взгляд на Кунина, как бы спрашивая так ли, мол, но тот пожал плечами.

– С декабря 1945 по ноябрь 1949. Выбыл по причине тяжёлого ранения,- Игорь показал пальцем в районе сердца, где были видны два красных пятна и операционный шрам.- Брали троих в Хамовниках. Они забаррикадировались в квартире. Я вломился в окно, а мне очередь от своих с другой стороны через двери прилетела. Хорошо, что я успел всех убить, а то бы они меня в куски изрезали. Вышел на инвалидность и вернулся домой. Послевоенную Москву я знал хорошо. Теперь, пожалуй, не узнаю. Сорок лет не посещал.

– Пошли, Илья, мыться,- сказал Сашка Вильяму,- а то сейчас потекут воспоминания ручьем. Кто, кого, когда брал. Начнут находить общих знакомых. Затянется до самого утра,- и они ушли в мойку, прикрыв за собой дверь. Сашка не ошибся. Когда вернулись, разговор шёл именно по той теме, которую Сашка определил. Говорили в основном Игорь и Дарский, время от времени вступал в разговор Кунин. Любомиров переместился на лавку, где сидели Сашка и Вильям, и слушал. Историй прозвучало столько, что с лихвой хватило бы на добрую сотню детективных романов. Всё это происходило под водку и пиво с короткими прогревами в парной. В народе это называют пьянкой. Так повелось и сделать с этим что-то уже нельзя. Это въелось в натуру, впечаталось в наш дух. И она, пьянка, текла по жилам никого из присутствующих ничем не обременяя. Была ночь с субботы на воскресенье, а в выходные дни, как и прежде, ответственные комиссии пьют и отдыхают. И это тоже заведено не вчера. Это тоже в нас. В семь часов утра подъехал "УАЗ", приписанный к районному отделу внутренних дел и забрал в своё чрево сотрудников. Игорь ушёл спать в летнюю кухню на освобожденную Эскулапом кровать, а Сашка и Вильям ещё раньше, набросив фуфайки, расположились на лавочке над рекой, чтобы осмотреть в рассветных лучах окрестности.

– Как тебе?- спросил Сашка.

– Столько долго и много я ещё не пил. И так не парился.

– Я не про баню и выпивку,- Сашка кивнул в сторону реки и противоположного берега.- Я про нашу красоту.

– В ней я не сомневался. Воздух меня шокирует. Он чувствуется. Сытный такой, что можно пить и, кажется, даже черпать ладонями. Ощущение, что лёгкие лопнут, если дышать в полную грудь.

– Воздух тут особый, это точно. В мире такого нет. Можно продавать запросто. На разлив. Это от бескрайних лесов. Лёгкие планеты здесь, друг мой Вильям. Именно тут, а не в Южной Америке, как утверждают учёные. Нет, не возьму на себя такую ношу!- Сашка усмехнулся.- Амазонская сельва – лёгкие южного полушария. Наши леса – лёгкие северного полушария планеты,- исправился Сашка.

– Скажи мне другое, Александр. Почему надо ходить по квартирам как агент по продаже товара, чтобы иметь правильное представление о народе?- спросил Вильям. Он ещё в разговоре отметил это себе.

– И об этом поговорим. У нас вагон времени. Если коротко, чтобы твой вопрос не остался без ответа, то так примерно. Наш народ, как и все на этой земле народы, ужасно специфичен. А вот почему?- Сашка пожал плечами,- никто толком не знает. Англичанин, к примеру, не станет делиться самым сокровенным с первым встречным, ему воспитание не позволит. Он замкнут, его внутренний мир обособлен. Он знает соседей на элементарно необходимом уровне приличий, достаточном, чтобы каждое утро здороваться. Ему этого хватает. А наш человек иной. Вот ты знаешь, кто живёт в особняке через дом от твоего?