Тайна мертвой планеты - Сергей Че

Эликс. — Ты это о чем? Какие пятна? Какой шар? Какие кляксы? Перегрелся?

— Молчи!… А потом, увязая в рыхлости, потащился наискосок через весь карьер к пляшущему и подмигивающему шару. Весь он был покрыт потом… гы-гы, шар покрытый потом… задыхался от жары…

— Ты меня пугаешь.

— … и в то же самое время морозный озноб пробирал его, он трясся крупной дрожью, как с похмелья, а на зубах скрипела пресная меловая пыль. И он уже больше не пытался думать. Он только твердил про себя с отчаянием, как молитву: «Я животное, ты же видишь — я животное. У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать, эти гады не дали мне научиться думать…» Обалдеть, какие мы беспомощные. Гады мешают думать. У самого-то головы на плечах нет. Все виноваты кроме я.

— Так! Либо ты немедленно рассказываешь, чего несешь, либо… Ай!

Эликс вдруг показалось, что и без того толстый султанский причиндал раздался у нее внутри еще как минимум раза в два.

— Заткнись, дура, если жить хочешь! — прошипел на ухо анализатор и увеличил темп. — И прекрати жопой подмахивать. С темпа сбиваешь. Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всезнающий, всепонимающий, то разберись! Загляни в мою душу, я знаю — там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал!.. Врешь, урод. Душу ты в первую очередь продал, когда согласился жить по чужим правилам…

Его голос набрал силу. Теперь он вбивал слова в такт фрикциям, как член в манду.

— Вытяни… из меня… сам… чего же… я… хочу… ведь… не может же… быть… чтобы… я… хотел… плохого!.. Будь… оно… все… проклято… ведь… я… не могу… придумать… ничего… кроме… детских… этих… его… слов… — анализатор набрал в рот воздуха и во весь голос заорал: — СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ. ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!'

Эликс в ужасе почувствовала, что его начинает трясти, все сильнее и сильнее. Он зарычал, содрогаясь и вдавливая себя внутрь нее как можно глубже. Горячая волна родилась, выросла и накрыла ее с головой, сметая остатки мыслей. «Нет!» — хотела закричать она, но наружу вырвался только хриплый стон. Ноги подкосились, Эликс рухнула на землю и не сразу поняла, что нет больше дворца, фонтана, подушек и наложниц. Нет сзади султана. А есть только реальность, выщербленные плиты и держащая ее за руку Алиса. Которая оборачивается и устало говорит:

— Кажется, пришли.

И Эликс только сейчас замечает впереди сверкающий гранями кристалл.

Маленький, не больше двух метров в высоту.

Она не успевает удивиться.

Совсем рядом с кристаллом торчит мелкий плюгавый мужичонка и таращит на нее рыбьи глаза.

За его спиной встают черные тени.

Алиса вздрагивает как от удара и падает на колени.

* * *

«Обман зрения. На самом деле его размер всегда одинаковый. Смотришь ты с расстояния в километр или вблизи находишься. Он просто не меняет свой масштаб, пока ты к нему подходишь. В отличие от всего остального.»

Гнудь почувствовал, как съезжает крыша, и мотнул головой, стараясь не смотреть на кристалл. До него оставалось метров двадцать. Окруженный плотным маревом, он будто висел в воздухе и едва заметно дрожал.

— Ладно. Сделаю вид, что понял. А вот чего я не понял так это, как я буду его трахать.

«Подойдешь, узнаешь. Обернись.»

— Зачем?

«Слишком далеко. Всё вижу только твоими глазами. Должен оценить обстановку».

Гнудь почесал голову.

«Ну? Долго буду ждать? Покажи панораму площади. Я не хочу, чтобы вам помешали.»

— Боюсь, теперь моя очередь говорить «Тебе это не понравится», — сказал он, поворачиваясь.

Два десятка школьников стояли совсем рядом, сгрудившись в молчаливую плотную группу. Выцветшая школьная форма висела на них лохмотьями. Мальчики в синем, девочки в коричневом.

«Ублюдок. Ты все-таки их выпустил. Дурака кусок».

— Думал, вы раньше заметите.

«Твое счастье, что я ослеп на сотню глаз.»

Маленькая девчушка с бантиками в косичках шагнула вперед.

— Он тут? Он нас слышит?

Гнудь кивнул.

Школьники заговорили все разом.

— Пусть выйдет, покажется!

— Урод!

— Так это правда? Насчет миллиона лет⁈

— Ублюдок!

— Я хочу к маме!

— Вы негодяй, милорд! Я вызываю вас на дуэль!

«Заткни им пасти. Или это сделает она.»

— Она это кто? — спрашивает Гнудь и видит полускрытых сиянием кристалла голых близняшек.

Падает мертвая тишина. Только слышно, как шуршит песок и завывает ветер.

В этой тишине один из школьников удивленно спрашивает:

— Алиса?

* * *

Миллионы лет и миллион прожитых жизней наваливаются на нее сверху, как могильные плиты.

Бесконечное множество событий вдруг всплывает в памяти одновременно, словно кто-то взорвал плотину. Следом накатывает шквал эмоций. Радость и печаль, гнев и любовь, страх и отчаяние. Она видит, как взрываются планеты. Как горят ее дома. Как растут и погибают ее дети.

Голова распухает до небес и уже готова взорваться.

Последним усилием воли она успокаивает бурю и загоняет воспоминания обратно в черную глубину. И тут же вздрагивает, осознав опасность.

Он рядом.

Алиса поднимает голову и заставляет себя улыбнуться тем, кого видела миллион жизней назад.

— Привет, ребята.

* * *

— Проклятье! Эти малолетние ублюдки все-таки стали катализатором. Она вспомнила.

Мускулистый султан снова на месте. Но теперь в его образе сквозит что-то чужеродное. Какие-то угловатые тени прорываются сквозь кожу. От одного взгляда на них становится не по себе.

Эликс преодолевает нарастающий ужас.

— Кто вспомнила? Что вспомнила? И вообще. Что происходит?

Анализатор поворачивает к ней бугрящуюся голову. Его глаза вспыхивают инфернальным огнем.

— Заткнись, дура. Будешь делать, что я скажу.

* * *

— Протри глаза, Фим.

— Какая это Алиса.

— Это незнакомая голая тетенька.

— Две незнакомые голые тетеньки.

— Одинаковые.

— Ничего общего.

Фима Королев запыхтел от негодования.

— Вы что, ослепли? Это она! Только немного постаревшая.

— За месяц?

— Глупая! Про миллион лет забыла!

— На миллион лет она точно не тянет.

— Очень смешно, Садовский. Алиса! Ну скажи ты им! Ты же Алиса?

— Фима всегда поражал меня своей рассудительностью и проницательностью, — сказала Алиса, поднимаясь на ноги. — А также умом и сообразительностью.

— Ну! Я же говорил.

— Если ты Алиса, то почему голая?

— Все Алисы иногда бывают голыми.

— Чем докажешь, что ты Алиса?

— И доказывать не буду. Не о том