Своенравная наследница - Бертрис Смолл

Ближе к вечеру раздался крик младенца, громкий и настойчивый. Многие из присутствовавших заулыбались. Все к лучшему. Возможно, ребенок, рожденный под знаком Девы, будет великим королем.

Но когда королеве показали дитя, та заплакала. Только те, кто стоял совсем близко, расслышали тихие слова:

— Я погибла!

— Нет, — прошептала в ответ Элизабет. — Это — крепкое дитя и первое из многих, которых ты подаришь королю!

Во дворце объявили, что королева разрешилась красавицей девочкой, принцессой, которую назовут Элизабет, в честь покойной матери короля.

Сам он соизволил посетить жену.

— Ребенок здоров, — добродушно заявил он, — и красивее девицы еще не видывал свет.

К тому же волосики у нее были золотисто-рыжие, как у отца. У них наверняка будут и другие дети…

Но все видели, что он разочарован. Звезда Анны Болейн меркла, а глаза короля уже сверкали похотью при виде одной из фрейлин, покорной и мягкой мистрис Джейн Сеймур.

— Мы назовем ребенка Мэри, — сказал он жене.

— Но у тебя уже есть дочь Мэри, — возразила Анна с тенью былого задора. — Я назвала её Элизабет в честь твоей святой матери, упокой Господь ее добрую душу. Вы даете имена мальчикам, господин мой муж, а я — девочкам.

Король хмыкнул, на миг обретя хорошее настроение, и кивнул:

— Согласен. Ты всегда умела торговаться, Анни, — заметил он, прежде чем уйти.

Элизабет вернулась к подруге. Анна была бледнее обычного, а под глазами, в которых стыло выражение загнанности, темнели круги.

— Он был добр к тебе, — заверила Элизабет.

— Я разочаровала его. И к тому же сказала, что дочь назовут в честь его матери. И в честь тебя тоже. Пусть она будет такой же сильной, как ты, Бесс, — прошептала Анна.

Через три дня новую принцессу крестил архиепископ Кранмер, после чего она отправилась к собственному двору, пока мать лежала в кровати, принимая многочисленных посетителей. Но все это было лишь внешним соблюдением приличий. Все знали, что король недоволен, а королеве предстояло пробыть в заточений еще сорок дней, пока в церкви не будет произнесена очистительная молитва.

Как-то в начале октября выходивший из часовни король увидел мужчину с гривой черных волос, такого же роста, как он сам, если не выше. Незнакомец шагал по коридору, волоча за собой двух стражников, цеплявшихся за его руки. Пораженный король и его спутники остановились.

Оказавшись лицом к лицу с Генрихом, великан стряхнул стражников и почтительно поклонился.

Серые глаза встретились с голубыми: Король отметил, что его одежда хоть и грязна, но хорошо сшита. С плеча свисал плед в красно-черно-желтую клетку. Он был без оружия, если не считать кинжала за поясом.

— Ваше величество, — заговорил он глубоким, бархатистым голосом с северным акцентом. — Я пришел, чтобы с вашего разрешения увезти домой свою жену.

— Твою жену? — озадаченно повторил король.

— Элизабет Хей, леди Фрайарсгейта, ваше величество, — пояснил незнакомец. — Она приехала сюда весной, по приказу королевы. Теперь я хочу вернуть ее по вашему приказу.

Улыбка короля сменилась громовым хохотом. Остальные нервно переглянулись. Следует ли им тоже засмеяться? Возобладала осторожность: все, как один, промолчали. Постепенно король успокоился и кивнул:

— Верно, шотландец. Тебе пора вернуть свою жену, и если она хоть сколько-нибудь похожа на мать, значит, тоскует по своему любимому Фрайарсгейту.

Он жестом подозвал одного из придворных.

— Я велю твоей жене выйти к тебе в сад. Мы даем ей разрешение уехать. А пока что пусть твой соотечественник составит тебе компанию.

Весело хмыкнув, Генрих прошел мимо Бэна Хея. Придворные двинулись за ним. Все, кроме одного.

Мужчины пожирали друг друга глазами. Наконец придворный протянул руку:

— Я — Флинн Стюарт.

— Бэн Хей. Известный также как Маккол. Вы, должно быть, тот шотландец, с которым она целовалась, когда была здесь в прошлый раз.

Флинн не сдержал улыбки.

— Джентльмен никогда не хвастается своими победами, — заявил он, уводя Бэна по коридору, ведущему в сад.

— Как по-вашему, ей здесь нравится? — спросил тот Флинна.

— Она приехала ради королевы, но я знаю, что ей не терпится вернуться домой. Королева нуждается в дружбе Элизабет, но не желает думать о ее муже и ребенке. Главное — это ее желания. Остальное не важно.

— Говорят, она ведьма, — прошептал Бэн.

— Ошибаются, — возразил Флинн. — Анна — всего лишь амбициозная особа, которая только что выложила на стол свои козыри. И возможно, проиграла. Сомневаюсь, что она отпустила бы Элизабет, если бы вы не приехали. Лучше, если ваша жена не будет замешана в последующих событиях. У нее слишком доброе сердце!

— Верно, — согласился собеседник.

— Бэн!

По газонам, приподняв юбки, летела Элизабет.

— О Бэн! — воскликнула она, бросаясь в его объятия и осыпая поцелуями его лицо.

Она любила Хея. О да, она очень его любила, и на секунду Флинна обуяла зависть.

Элизабет обернулась в объятиях мужа и одарила Флинна сияющей улыбкой.

— Спасибо, — тихо сказала она и вместе с мужем направилась к дому Томаса.

Она не оглядывалась и поэтому не заметила женщину в окне верхнего этажа. Не слышала, как знакомый голос шепчет слова прощания. Не видела слезы, скатившейся по лицу королевы. Она уезжала домой с мужем, и впервые за много месяцев у нее было легко на душе. День был теплым. Октябрьское солнышко припекало. Бэн был рядом. И она возвращается во Фрайарсгейт!

Эпилог

Июнь 1536 года

Флинн Стюарт скакал к границе, разделяющей Англию и Шотландию. Прежде чем предстать перед своим братом, королем Яковом V, он сделал огромный крюк, чтобы заехать во Фрайарсгейт. И все из-за Элизабет.

Оглядываясь вокруг, он восхищался красотой пейзажа. И впервые понимал страсть Элизабет к здешним местам.

Прошло почти три года с тех пор, как он смотрел вслед Элизабет, уходившей из сада вместе с мужем. Изменилась ли она с тех пор? Навряд ли.

Флинн поднялся на холм. Перед ним лежал Фрайарсгейт. На полях дружно всходили зерновые, на зеленых склонах холмов паслись овцы.

Он немного помедлил, осматриваясь. Мог ли он быть счастлив в этих местах? Наверное, но слишком уж он был предан своему брату.

Подстегнув коня, он спустился вниз и поскакал по дороге, вьющейся среди полей и коттеджей. Впереди показался господский дом. Флинн натянул поводья и спешился. Из конюшен тут же выбежал конюх и взял коня под уздцы. Флинн поднялся на крыльцо и громко постучал. Дверь открыл слуга.