100 великих россиян - Константин Рыжов

В ноябре 1944 г. Жуков был назначен командующим 1-м Белорусским фронтом. Тогда же Сталин утвердил план Висло-Одерской операции, в результате которой предполагалось форсировать Вислу и освободить всю территорию Польши. Висленский рубеж имел развитую систему траншей и бетонные огневые точки, прикрытые минными полями, противотанковыми рвами и проволочными заграждениями. Глубина обороны составляла 30–70 км. Однако главные свои силы немцы сосредоточили не в Польше, а в Венгрии, Чехии и Восточной Пруссии, ожидая, что ближайшая цель советского наступления — Прага, а не Берлин. Жукову и Коневу (последний командовал 1-м Украинским фронтом) удалось скрытно сосредоточить на своем направлении большие силы. На направлениях главного удара Жуков имел 15-кратное превосходство над противником на суше и 20-кратное — в воздухе. Наступление началось 14 января 1945 г. В первые же дни были окружены немецкие танковые корпуса. Оборона противника была смята, и советские войска неудержимым потоком хлынули к границам рейха. Впереди наступавших стремительно двигался бронетанковый таран — более 4000 танков. 17 января была взята Варшава. К концу месяца 9-я немецкая армия была прижата к Одеру — последней крупной водной преграде на пути к Берлину. 3 февраля танки западнее Кюстина по льду переправились через Одер и оказались в нескольких часах езды от Берлина. Однако Жуков перенес всю тяжесть своего удара на Восточную Померанию, где оборонялась группа армий «Висла». Спустя десять дней 1-я танковая армия фронта разрезала ее пополам и 4 марта вышла к берегам Балтийского моря, окружив Кольберг. 30 марта был взят Данциг. Война вступила в заключительную стадию. 1 апреля Ставка приняла план Берлинской операции. За всю войну советским войскам еще не приходилось брать такого крупного и сильно укрепленного города как Берлин, занимавшего 900 квадратных км. Подходы к немецкой столице с востока — от Одера — представляли собой сплошную зону оборонительных сооружений, главная линия которых проходила по Зееловским высотам. Немцы называли ее «замком Берлина». Бои за немецкую столицу носили чрезвычайно ожесточенный характер. 16 апреля Жуков начал штурм Зееловских высот и овладел ими, понеся огромные потери, только 19 апреля, когда были прорваны все три линии обороны немцев. 20 апреля советские танки вошли в пригороды Берлина. Одновременно южные пригороды были заняты войсками 1-го Украинского фронта Конева. 25 апреля город был полностью окружен. Начались жестокие уличные бои. Чтобы подавить оборону врага, на немецкую столицу был обрушен сокрушительный огонь артиллерии и авиации. Обстрел города вели 11 тысяч орудий (с 21 апреля по 2 мая они выпустили по Берлину 800 000 снарядов). Советские самолеты, безраздельно господствовавшие в воздухе, постоянно наносили мощные бомбовые удары.

Бывали периоды, когда в воздух одновременно поднималось до 900 бомбардировщиков и штурмовиков. В штурме принимало участие 13 армий Сражение не прекращалось ни на минуту — когда одни части отводились в тыл, на их место выдвигались свежие. 29 апреля войска вышли в центр города. 1 мая был взят Рейхстаг, 2 мая — имперская канцелярия. В тот же день сдавшийся в плен командующий обороной Берлина Ведлинг отдал приказ прекратить сопротивление. Оставшиеся в живых 70 тысяч защитников Берлина сложили оружие. Война закончилась. За проведение Берлинской операции Жуков получил третью Звезду Героя Советского Союза. 9 мая от имени советского командования он подписал акт о безоговорочной капитуляции Германии. 31 мая Сталин назначил Жукова советским представителем в Контрольном Совете по оккупации Германии, а месяцем позже Жуков принимал парад Победы.

Боевые заслуги Жукова не смогли предохранить его в послевоенные годы от жестоких ударов судьбы. Прежде всего сильно повредила его карьере ссора с могущественным ведомством Берии. Первое столкновение с органами госбезопасности произошло в декабре 1945 г. Поводом к этому послужило следующее обстоятельство: заместитель Берии Абакумов прибыл в Берлин и арестовал там нескольких генералов и офицеров (в этих арестах, кажется, не было ничего политического; все виновные были замешаны в казнокрадстве и присвоении трофейного имущества). Жуков, не разобравшись, в чем дело, освободил всех взятых под стражу и выставил Абакумова из Берлина. Абакумов не забыл этой обиды. Вскоре он был назначен министром внутренних дел и стал исподволь подкапываться под Жукова. В 1946 г. был арестован Главный маршал авиации Новиков. Из него стали силой выбивать показания против Жукова. В мае 1946 г. Жукова, которого Сталин только что назначил главнокомандующим сухопутными силами, вызвали в Москву на заседание Высшего военного совета и здесь зачитали показания Новикова. Обвинения были очень серьезными — ни больше ни меньше Жукова уличали в подготовке военного заговора с целью государственного переворота. Однако присутствовавшие на совещании маршалы и генералы встали на защиту обвиняемого. Жукова не арестовали, но сняли с поста главнокомандующего сухопутными силами и сослали в Одессу командовать второстепенным округом. Следствие по его делу не прекратили. Один за другим были арестованы многие офицеры и приближенные к Жукову генералы, из тех, что были вместе с ним в Германии.

Все они получили большие сроки, но каких-либо значительных показаний против Жукова из них выбить не удалось. В 1948 г. Сталин сослал Жукова в Свердловск командовать Уральским военным округом. Ссылка кончилась только в 1953 г. Сразу после смерти Сталина Хрущев вызвал Жукова в Москву и назначил заместителем министра обороны. Несколькими месяцами позже Жуков принял самое деятельное участие в аресте и расстреле Берии. В 1955 г. он стал министром обороны. ' В течение нескольких лет Жуков оставался верным сторонником Хрущева. В конце 1956 г. в связи с 60-летием он получил четвертую Звезду Героя Советского союза. Когда в июне 1957 г. Молотов, Маленков, Каганович и Булганин, не собирая пленума ЦК, попробовали снять Хрущева с поста первого секретаря, Жуков жестко выступил против них. На июньском пленуме он обрушился на оппозиционеров с гневной речью, которая и решила их судьбу — все они были сняты со своих постов и отправлены в отставку.

Однако сам Жуков во время этих событий настолько усилил свое влияние, что сделался опасным для самого Хрущева. В октябре 1957 г., когда Жуков находился с визитом в Югославии, Хрущев собрал пленум ЦК и выступил с резкой критикой министра обороны. Маршалы и генералы, которые в 1946 г. спасли Жукова от расстрела, на этот раз единодушно поддержали обвинения против него. Жуков был снят со всех постов, выведен из членов Президиума и состава ЦК.

Первые семь лет отставки Жукова больше напоминали ссылку. Он постоянно находился под наблюдением органов госбезопасности. Его роль в войне попытались всячески принизить (так, в подготовленной в те годы шеститомной истории Великой Отечественной войны его имя почти не упоминалось).

Протестуя против этого, Жуков начал в 1958 г. писать свои собственные мемуары. Только в 1965 г., уже после смещения Хрущева, о нем вновь заговорили, как о великом полководце. Жукова стали приглашать на конференции, его статьи появились в журналах. В 1968 г. вышли в свет его мемуары, правда, с большими сокращениями и цензурной правкой. В 1967 г. Жуков перенес тяжелый инсульт. Умер он в июле 1974 г.

Александр Радищев — Андрей Сахаров

Личности Радищева и Сахарова всегда оценивались и оцениваются в России неоднозначно. Однако, даже не принимая их, общество все же признает за ними право служить неким высоким нравственным эталоном. Эта двойственность отношений глубоко символично. Известно, что русское общество проникнуто идеями государственности и сильной центральной власти гораздо в большей степени, чем западное, в котором идеалы свободы и демократии превалируют уже с очень давних пор. Западному миру вообще свойственно настороженное и опасливое отношение к государству. Отсюда давнее стремление общества поставить под свой контроль работу государственной машины, отсюда горячая борьба за свободу слова и ревнивая защита прав и свобод отдельной личности. Не то в России, где искони защиты от сильного искали не в общественном мнении, а во власти сильнейшего. Потому так тяжело было в Российском государстве всем проповедникам идей демократии и свободы, ведь им противостояло не только всесилие государства, но и настороженно-враждебная реакция общества.

Голос их был гласом вопиющего в пустыне, а семя учений, посеянное ими, падало на жесткую почву и давало чахлые всходы. Но все же явление таких людей было событием огромной важности и имело сильное и длительное влияние на русскую жизнь, ибо порождало в умах всех честных людей чувство какой-то смутной обеспокоенности, вносившей разлад в сложившееся мироощущение. Во многом не принимая тех мыслей и идей, которые деятели, подобные Радищеву и Сахарову, старались привить на русской почве, наше общество все же не могло не оценить жертвенности и личного мужества самих проповедников. Наблюдая за их, на первый взгляд, нелепой и, очевидно, бесперспективной борьбой против всесилия государственной машины, отдавая их без малейшего колебания в ее власть, русское общество одновременно и поневоле начинало задумываться над смыслом их идеалов и тем самым открывалось для них. Историческая роль Радищева и Сахарова была трудной и неблагодарной — они проповедовали среди холодных сердец и равнодушных взглядов — не им суждено было воодушевить русское общество стремлением к свободе; горький удел их состоял в том, чтобы, не ожидая ни поддержки, ни взаимопонимания, получая лишь упреки в клевете, показать обществу степень его бесправия. Они без колебания пошли на это и заплатили за свою твердость очень многим. Оправдана ли была их жертва? На первый взгляд, вроде бы нет. Борьба закончилась без них — другие присвоили плоды победы и поделили завоеванный трофей. Но нельзя забывать, что общественное сознание (особенно в тоталитарных государствах) очень часто не идет прямой дорогой, а движется темными и извилистыми тропами. И если мы будем следовать этим путем, то увидим, что значение их огромно. Свободолюбие нельзя привить путем отвлеченных рассуждений, оно воспитывается лишь самоотверженным примером. Ведь чувство свободы не свойственно всем изначально. Сколько людей живут и умирают даже не замечая того, что ее нет. И они никогда не узнают о том, что несвободны, пока им не укажут на это. Но и тогда они ни за что не поверят на слово — для того чтобы зажечь сердца сограждан страстным стремлением к свободе, кто-то должен открыто пожертвовать ради нее всем.