Служитель египетских богов - Челси Ярбро

— Ружейное дуло, — договорил Троубридж и приосанился вскинув пухлую ручку. — Вы совершенно правы, мадам. — С этими словами он всадил шпоры в бока гнедого и громко гикнул, отпуская поводья.

Мадлен хлестнула кобылу кнутом, чтобы та взяла с места в галоп, и пригнулась пониже. Гнедой успел уйти вперед на два корпуса, его следовало нагнать. Горячий ветер ударил в лицо и внезапно сорвал с наездницы шапочку. Та, зацепившись лентой за шею хозяйки, сделала в воздухе пируэт и упала на морду кобылы. Чалая жалобно взвизгнула и прыгнула в сторону, а гнедой тем временем уносился все дальше. Мадлен вновь подхлестнула кобылу, та наддала, сокращая разрыв. Подставляться под пули разумнее вместе, чем поодиночке: кому-то может и повезти. Прическа Мадлен растрепалась, длинные волосы облепили лицо, лезли в глаза. Вдали и чуть справа бурой зловещей махиной дыбилась роковая скала, она все росла в лучах яркого солнца. Троубридж махнул кнутом в ее сторону и что-то прокричал, но Мадлен не расслышала что: мешали свист ветра в ушах и топот чалой.

И тут прогремел выстрел.

Троубридж пошатнулся и с жутким воплем рухнул на переднюю луку седла, инстинктивно обхватывая руками конскую шею. Гнедой всхрапнул и помчался во весь опор, запаниковав от выстрела и запаха человеческой крови, заливавшей его правый бок. Мадлен закричала, пытаясь подогнать свою чалую, но та и так выжимала из себя все, что могла. Жеребец, уносящий на себе раненого седока, удалялся.

Снова грохнули выстрелы, их было два. Чалая кобыла упала на землю и забилась, истошно визжа. Всадница, вылетев из седла, покатилась по мелкому щебню. Она катилась, как кукла, ибо вторая пуля задела ее, оставив на лбу длинную ссадину, теряющуюся в растрепанных волосах. Мадлен не почувствовала удара, но контузия лишила ее возможности двигаться. Она была в полном сознании, когда замерла на горячих камнях с лицом, обращенным к беспощадному солнцу.

Кое-как поднявшись на ноги, кобыла увидела жеребца и поскакала за ним, обезумев от страха и боли. Ей удалось продержаться с минуту, потом чалая перешла на шаг и зашаталась, сотрясаясь от приступов кашля. Колени злосчастной лошади подкосились, и она во второй раз упала, чтобы уже не встать. Высоко в небе появился первый стервятник. Влекомый безжалостным ветром пустыни, он неумолимо снижался, описывая большие круги.

Четырежды Троубридж был близок к падению, но руки его инстинктивно сжимались, и он удерживался в седле, мотаясь из стороны в сторону, чем приводил в исступление своего жеребца. Охваченный ужасом конь хрипло дышал, его шкура потемнела от пота, а из ощеренной пасти толчками шла пена. Но, несмотря на жару и усталость, гнедой продолжал бежать. Сердце животного стучало так бешено, что тело наездника сотрясали толчки.

Впереди забелела дорога, за ней темнели орошаемые плодородные земли, их омывал Нил. Троубридж сознавал все это, а также и то, что руки у него затекли — наверное, из-за нелепой позы. Что за глупость, сидеть в седле, прижимаясь к шее коня, словно ты обезьяна. Он даже рассмеялся, но почувствовал во рту привкус крови. Что-то произошло, что-то очень серьезное, и Троубридж это понимал. Бок болел так, словно его проткнули чем-нибудь раскаленным, а руки и ноги почти не слушались. Кажется, над ним нависла опасность, огромная, даже смертельная. И не только над ним, но и над мадам де Монталье. Мадам де Монталье? Мадам де Монталье? Он должен… что-то… что же он должен?

Наконец он вспомнил — и закричал, но уже не от боли, а от внутренней муки. Мадам де Монталье рядом нет. Она ехала сзади. Потом прогремели выстрелы. Только тут Троубридж понял: он ранен. И словно в подтверждение этого заключения боль в ране усилилась. Убийственная, беспощадная, она принялась рвать его бок, будто дикая кошка — зубами, когтями. А мадам де Монталье осталась одна. Господи, подумал он, пытаясь нащупать поводья, чтобы сдержать бег гнедого, иначе тот мог загнать себя до смерти. Господи, пожалуйста, дай мне продержаться ровно столько, чтобы послать ей помощь. Позволь мне это. Только это. А после я с радостью предстану перед тобой, обещаю. Он повторял это снова и снова, цепляясь за поводья и подбирая их под живот, пока наконец жеребец не перешел на усталую рысь.

Сколько времени конь тащился к реке, Троубридж не знал, ибо сознание то покидало его, то возвращалось. Наконец вдали послышались голоса, потом крики. Он попытался поднять голову, но на это уже не было сил. Он попытался позвать на помощь, но из горла вырвалось только мычание. Он почувствовал, что его окружили какие-то люди, услышал местную речь, а чуть позже французские и, слава Богу, английские восклицания.

— Боже всемилостивый, вы ранены. — Это сказал Симингтон, молодой выпускник Кембриджа, совсем недавно попавший в Египет и работавший в другой экспедиции. Троубридж с ним не был знаком, но мельком видел на одном из приемов. Он почувствовал, что его пытаются снять с седла, и расцепил руки.

— В вас стреляли, — пораженно объявил Симингтон. — В него стреляли, — сказал он остальным и добавил: — Ему нужен доктор.

— Он потерял много крови, — произнес еще кто-то, но Троубридж не узнал голос.

Преодолевая боль, он прошептал:

— Немец…

— Он сказал — немец? — переспросил Симингтон, становясь на колени. Юноша стянул со своей шеи платок и прижал его к ране, чтобы остановить кровь. — В него стрелял немец?

— Нет, — возразили ему из толпы. — Немец у нас один. Это врач, живущий на том берегу.

— Да, — выдохнул Троубридж. Платок, прижимаемый к боку, доставлял ему дополнительные страдания. — Фальке. — Он заставил себя открыть глаза, но, кроме тумана, ничего не увидел. Потом сквозь марево, как сквозь стекло, заливаемое дождем, проступило лицо Симингтона. — Расскажите ему… Сразу… Когда он приедет… — Троубридж сглотнул ком, подступивший к горлу, не обращая внимания на металлический привкус во рту. — Там… Мадлен. — Где-то глубоко, чуть ли не в подсознании, его кольнула мысль, что он впервые произнес ее имя. — Расскажите ему. Она в каньоне. — Троубридж хрипло вздохнул. С каждой секундой голова его кружилась все сильней и сильней и говорить становилось труднее. — В нее тоже стреляли.

— Вы хотите сказать, что есть и вторая жертва? — с тревогой переспросил Симингтон.

— Найдите Фальке, — прохрипел Троубридж. — Немедленно.

— Мы тут же этим займемся, — сказал Симингтон, делая знак одному из товарищей по экспедиции. — Поторопитесь, — тихо произнес он.

Англичанин кивнул.

— Считайте, что врач уже здесь. — Он ободряюще взмахнул рукой и побежал к пристани, к лодкам.

— Господин совсем плох. — Старший землекоп, качая головой, склонился над раненым. — Жаль.