Самый сердитый гном - Денис Юрин

– Да ты что? Посетителей всех разогнали, на весь порт шумиху подняли, какая уж тут засада?! – возразила Флейта.

– Кабак портовый, посетители меняются часто. Сколько ни разгоняй, вскоре снова набегут. Хорошая ищейка всегда лучше вора мыслит, ситуацию со всех сторон просчитывает. Если бы ты сейчас с дела возвращалась, разве не послала бы кого-нибудь разузнать, что за шум в таверне был? Вот такого визитера они и ждут, – опроверг предположение девушки Мортас. – Давайте головы впустую не ломать, что да как. Будем ждать, пока Агнесса не улучит возможности выпустить нас отсюда, заодно и расспросим, с чем незваные гости пожаловали.

– А если не улучит? – с опаской спросил Тальберт.

– Тогда через пару часов выбираемся сами, но это опасно, – продолжил Мортас. – Если хотя бы один стражник остался внизу, то возьмут нас без боя, пока из камина вылезать будем.

– С твоими способностями – и без боя?! – язвительно заметила Флейта.

Мортас промолчал, ему крайне не хотелось вдаваться в подробности и объяснять самоуверенной девице, что и у чудес бывает предел.

Пархавиэля вновь мучили кошмары. Удушье каменного мешка поспособствовало нездоровой игре воображения. Уважаемый когда-то в Махакане хауптмейстер Зингершульцо прилюдно целовался взасос с лошадью на базарной площади, затем долго слонялся по городу со стаей бродячих собак, купался в лужах и ел, стоя на четвереньках, из мусорных куч. Потом появился зловредный акхр с его уже давно наскучившими фантазиями на рыбную тему. В перерывах между варкой в огромном котле, засолкой в бочке с пивом и жаркой на сковородке Пархавиэль много бегал, лазал по заборам и прыгал, пытаясь найти хотя бы одного брадобрея. Но цирюльники бесследно исчезли из города, наверное, потому, что используемый ими мыльный раствор был наилучшим средством от огромных трехголовых блох – пожирателей человеческого пота.

Сон есть сон, он абсурден и необуздан, как полет вольной мысли, он – отчаянная попытка разума предостеречь от ошибок, переведенная на непонятный для его владельца язык намеков и символов.

Скрип проржавевшего механизма вырвал Пархавиэля из мира безумных грез. Стена отъехала в сторону, а в глаза ударил свет факелов, на самом деле тусклый и слабый, но казавшийся после кромешной тьмы заточения ослепительно ярким.

– Вылазьте, живее, живее! – раздался на фоне сплошного желто-красного пятна скрипучий голос Агнессы. – Ну, что замер?! Вполз, разогнулся и пошел, пошел! Поясницу потом разотрешь, дай другим выбраться! – ворчала вечно недовольная старуха, вцепившись в плечо гнома костлявой рукой.

Привычка командовать и помыкать впиталась в кровь и плоть хозяйки портового кабака. Она громко кричала, бросалась на каждого появившегося из убежища, бесцеремонно хватала его то за плечи, то за руки и волокла на себя, попутно злословя, видимо, на излюбленную ею тему врожденной мужской неуклюжести. Только Флейте удалось избежать касаний костлявых лап и нелестных эпитетов.

Наверное, желание как следует осадить нахальную старушенцию возникло у каждого, выбравшегося из каменного мешка, даже у Флейты, которую бойкая бабулька начала обхаживать, оглаживать и совершенно не к месту осыпать ласковыми именами: «кисонька», «лапочка», «рыбонька», «солнышко» и прочие гадости. Девушка раскраснелась от смущения и чуть не закатила скандал, но ей на помощь пришел Тальберт, отвлекший старую женщину от увлеченного и самозабвенного ухаживания за племянницей.

– Закройся, Агнесса, хватит девку взрослую конфузить! Заведи себе кота иль поваренка, да и сюсюкайся с ним сколько влезет! У тя что, материнский инстинкт по дряхлости лет проснулся?!

Агнесса тут же приняла излюбленную женскую позу буквой «ф» и, грозно вытаращив глаза, собиралась обдать полковника мощным потоком отборного сквернословия, но неожиданно в почти семейный конфликт встряла третья сторона.

– Мадам, мы крайне признательны вам за спасение из каменной западни! – произнес Мортас и, галантно согнувшись в поклоне, припал губами к женской руке. – Простите моих компаньонов за грубость, но это не знак неуважения к вам, а лишь прискорбное следствие долгого пребывания в чрезвычайно неудобных позах. А теперь несоблаговолит ли великодушная спасительница сообщить, как обстоят дела наверху.

– Да ладно уж… да чего там… сразу уж и спасительница, – зарделась и размякла старушка, по крайней мере лет тридцать не слышавшая подобных речей.

– И все же, сударыня, как обстоят дела наверху и с чем пожаловали незваные гости?

Предположение Мортаса оказалось верным, в зале таверны засели не меньше дюжины агентов тайного сыска, а в ближайших домах разместились около полусотни вооруженных до зубов стражников. Шансов пройти незаметно не было, не говоря уже о попытке прорваться с боем. На такое был способен решиться только слабоумный.

– Агнесс, а как тот старый проход поживает, что в катакомбы под городом вел? – спросил Тальберт, припоминая приключения былой юности.

– Вспомнил, – в негодовании взмахнула руками хозяйка. – Засыпали его, поди, лет десять как засыпали да в три слоя камнем заложили.

– Неразумно, – констатировал Тальберт и, погрузившись в глубокое раздумье, принялся оглаживать подбородок.

– А чё «неразумно», ты хоть знаешь, сколько крыс оттуда перло?! Ни пшена, ни круп хранить нельзя было, все твари окаянные пожирали да обгаживали! – снова разгорячилась старушка. – Это вы тут, то придете, то уйдете, а мне хозяйство вести!

– Ну ладно, ладно, не нервничай, тетя Агнесса, – успокаивающе похлопала родственницу по плечу Флейта. – Мы же не с упреком, а так, чтоб понять, как выбраться.

– Понять, понять, – недовольно заворчала старуха. – Нет бы у мудрой женщины спросить, а они все понять что-то пытаются, шкодники!

– Так ты знаешь, как обмануть стражу? – стараясь изо всех сил не показать удивления, произнес Тальберт.

– Мы внимательно слушаем вас, сударыня! – вовремя вставил ласковое слово Мортас, предотвратив новый поток ругани.

– Конечно, знаю, поэтому и пришла, иначе бы вы у меня тут до скончания века парились бы! – проворчала старушка, соизволив кокетливо улыбнуться красивому и обходительному кавалеру. – Значит, так: сейчас шевелите ногами в подсобку, что сразу за винным погребом, и ждите. В кухню не соваться, там парочка ищеек к жаркому присосалась, не оттащишь! Как дым почуете и крики «пожар» услышите, так сразу и бегите в общий зал. Только не вздумайте к запасному выходу соваться, ныряйте в толпу и вперед! Посетителей сейчас много набежало, так что в гуще народища и проскочите!

– Да ты что, таверну взаправду подожжешь?! – с ужасом воскликнула Флейта. – Да ты что, тетя Агнесса, да как же, а с чего жить-то будешь?!