Наши в Блонвуре (СИ) - "Wolf Lita"

Что же касается Мориса, они с Рондвиром по-прежнему были практически неразлучны – куда один, туда и другой. А поскольку вампир частенько навещал брата, хакер тоже, можно сказать, уже прижился в королевских апартаментах. Излишне стеснителен он не был – скорее наоборот. И даже после инцидента со столиком не перестал здесь бывать.

Вместе со своими девушками, Рондвир и Морис явились на королевскую вечеринку последними.

— Поставь что-нибудь помелодичней! — обратился к хакеру Элестайл, едва тот переступил порог. Выбор Вайлда в виде Cradle of Filth его явно не впечатлил.

На самом деле Вайлд вовсе не собирался потчевать королей столь жёстким блюдом. Просто второпях перепутал флешки, прихватив ту, на которой у него был один только блэк, и на фоне её прочего содержимого Cradle of Filth являлся ещё весьма щадящим вариантом.

Морис без всяких сожалений выключил Крэдлов, тихонько показав Вайлду «фак», после чего запустил сборник медляков – лично он предпочитал проводить посвящение новичков в металл постепенно. Лорго действительно выдохнул с заметным облегчением, как только истошные вопли Dani сменились проникновенным вокалом DeFeis’а.

— Что означает этот жест? — осведомился Элестайл. Всё-таки Морис продемонстрировал Вайлду свой выставленный средний палец недостаточно незаметно для окружающих. — Помнится, мне ты его тоже показывал.

— Я был жутко пьян, — попытался Морис замять тему.

— Это я отлично помню. Но я тебя о значении жеста спросил.

— Ну, вообще жест считается неприличным… — промямлил Морис, не зная, куда деваться от впившегося в него взгляда вампира.

— А конкретней?

— Друзьям я его обычно в шутку показываю.

Элестайл продолжал сверлить хакера выжидательным взглядом.

— Ронд, сделай что-нибудь, — зашептала ему на ухо Лилит. — Он его убьёт!

По правде говоря, предсказать реакцию брата Рондвир не рискнул бы – туда короля Бордгира не посылал ещё никто. Пожалуй, может реально взвиться. Зато характер брата он знал хорошо – если насел, уже не слезет. А значит, от ответа на вопрос не отвертеться никак.

— Да он этот жест всем подряд показывает, — попытался разрядить обстановку Лонгаронель.

— Он у него любимый, — поддержал его поползновение Ворон.

— А его значение я когда-нибудь услышу?! — оставлять тему в покое Элестайл явно не собирался.

Желающих озвучить истину не нашлось, поскольку никому не приходило в голову пристойных вариантов.

— Ну, средний палец здесь выступает в роли фаллического символа… — еле выдавил из себя Морис, видя, что взгляд короля уже начинает леденеть.

— …И?

У Мориса подкатил ком к горлу.

— Короче говоря, — решил покончить с его мучениями Лонгаронель, — жест означает посыл на этот самый фаллический символ.

Не сказать, чтобы иносказательная формулировка спасла положение. Во взгляде Элестайла окончательно поселилась вечная мерзлота:

— Может, отрезать его тебе? — вопросил он то ли размышляя вслух, то ли… и вовсе вынося приговор.

Морис судорожно сглотнул, теперь уже капитально сбледнув:

— Кого?

— Конечно, можно и фаллос, но вообще я имел в виду палец.

— Не надо… — простонал Морис.

— Но ты же не думаешь, что я спущу тебе такое оскорбление просто так?!

— Я был пьян. И кто ты, понятия не имел.

Элестайл медленно вытащил из ножен кинжал.

— Я вернусь на Землю! — вскричал Морис, отшатнувшись ещё на начале его движения. — К чёрту эту вашу монархию! Может, у нас за такие жесты и бьют морду, но уж пальцы не отрубают!

Глава 61

Он кинулся к двери. Однако та оказалась заперта. Безуспешно подёргав ручку, Морис затравленно обернулся… и вдруг напоролся взглядом на «фак», демонстрируемый ему Элестайлом. Лёд в глазах вампира уже растаял почти без следа, а на губах блуждала саркастическая усмешка.

— Сядь! — велел король, так же неспешно убирая кинжал обратно в ножны. — Монархия ему, видишь ли, не нравится.

— Умеешь ты напугать, — пробурчал Морис, опускаясь на диван рядом с Лилит. — А тебе большое спасибо за поддержку, — зло бросил он ей. Зол, впрочем, Морис был не только на неё. Наверняка же все поверили в серьёзность намерений Элестайла – однако никто и слова не сказал в его защиту! Если бы король действительно отрубил ему палец или даже член – они бы так и сидели тут молчаливыми изваяниями. Тоже мне друзья, называется!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Лилит не могла оказать тебе поддержку, — неожиданно заявил Лонгаронель. — Равно как и многие другие здесь – кто знает Элестайла недостаточно хорошо.

Ворона он, правда, не брал под контроль – просто положил руку ему на плечо, когда тот собрался было вступиться за Мориса. Однако с другими это не вариант.

— Так это ты сделал?! — вскричала наконец отпущенная на волю Лилит. — Я даже пошевелиться не могла, не то что слово вымолвить!

— Прости, — Морис виновато обнял её. — Опять ни за что на тебя наорал.

— Брось, я бы на твоём месте тоже обиделась, — примирительно произнесла Лилит. — Со стороны это правда выглядело так, будто нам всем наплевать, — Она повернула голову к Рондвиру: — Но вот ты-то почему молчал?! Взять под контроль принца Лон наверняка не посмел.

Рондвир как-то странно усмехнулся.

— Взять его под контроль при необходимости я очень даже посмею, — невозмутимо заявил Лонгаронель. Похоже, его задела сама мысль о том, что он может чего-то не посметь. — Другое дело, что в данном случае действительно не брал.

— Да уж, «не посметь» это явно не про них, — заметил Лорго.

Вампиры, включая Ворона, тихо рассмеялись.

— Я знал, что Элестайл не станет его калечить, — наконец ответил Рондвир на вопрос Лилит. — А потому и отговаривать его от этого не имело смысла.

В колонках заиграла «Eighteen And Life».

— А вот, кстати, и ещё один любитель «факов», — произнёс Вайлд.

— Любитель чего? — не понял Лорго.

— Ну, этого жеста, — Вайлд выставил средний палец.

— Ты с ним знаком?

— Нет. Зато видел пару тысяч его фото. — Что такое фотография, он уже успел объяснить сородичу раньше.

— И что же, этот музыкант фотографируется, показывая непристойный жест? — изумился Лорго.

— Бывало. Во всяком случае, таких фоток у него не одна и не две. Эдакая демонстрация внутренней свободы. Металл – музыка протеста. По крайней мере, так считается. Вот он и показывает «фак» всему миру… или тому, что ему в нём не нравится.

— А ещё – в стремлении заработать скандальную известность, — с улыбкой добавил Морис.

— Этого Bach’у[1], по-моему, и без факов хватало, — усмехнулся Вайлд.

— По-любому, он варился в котле шоу-бизнеса – нужно было как-то выделиться.

— Думаю, правы вы оба, — «рассудила» их Эрика.

— Но почему музыкант зарабатывает известность скандальными выходками, а не своей музыкой? — спросил Лорго, искренне недоумевая.

— Вот мне, кстати, тоже интересно!, — подхватил Элестайл. — Поёт он далеко не посредственно.

— Потому что это шоу-бизнес, — взял слово Ворон. — В принципе, раскрутить можно абсолютно любую бездарность. И тому масса примеров. Главное, чтобы новая «звезда» соответствовала тому, что сейчас скармливают публике. Тогда как талант может навсегда остаться в тени. Взять того же DeFeis’а – гениальный музыкант и гениальный вокалист… однако его Virgin Steele никогда не поднималась на верхние строчки чартов. Потому что он не писал популярной музыки. Единственный раз прогнулся под веяния – надо же им было заработать хоть что-то… в результате их самый коммерчески успешный альбом и самый же посредственный.

— Это если не считать последнего, — вставила Мэйбл.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет, ты не права, — возразил Ворон. — «Вакханалия» отнюдь не посредственность. Там полно интересных и сложных ходов. Другое дело, что за всеми этими экспериментами их музыка потеряла что-то более важное. Да, альбом не слишком удачный – но никак не бездарный.

А возвращаясь ко всяким шок-ходам популяризации. Даже при очевидном вокальном таланте Bach’а на фоне глэма тоже надо было чем-то выделиться. Выглядели они все как под копирку… Бутафорскую кровь уже пил Lawless, он же красовался с фрезой между ног. Бутафорские гильотины и реальных удавов уже использовал Alice Cooper. Видимо, Bach’у остались только «факи» – ведь он вышел на сцену на самом закате глэма.