Наши в Блонвуре (СИ) - "Wolf Lita"

— Да, в отличие от племянницы. Правда, она вышла замуж за парня из его клана. И вообще её Адельвурт любил – внешне она была похожа на мать, но в остальном, по счастью, пошла в отца. Что же касается племянников, отношения с ними у Адельвурта были не лучше, чем с самой Шевадой.

— Почему же Кронсталл всё-таки не развёлся с ней? — вновь задалась вопросом Мэйбл. — Особенно, если Шевада ещё и нагуляла парочку бастардов.

— Думаю, дочь всё же была от него, и убить мать своего ребёнка у Кронсталла не поднималась рука. А по-другому она бы его не отпустила.

— Он так и прожил с этой гадиной всю жизнь? — печально вздохнула Мэйбл.

— Нет, не всю. Как раз перед тем, как орден Тени был разгромлен, Шеваду угораздило поехать в Зондалур – Нистэмп был женат на её сестре. В общем, вышло так, что она взошла на эшафот вместе с ними. Не сказать, чтобы Кронсталл был сильно расстроен. А что касается его дальнейшей личной жизни… Помнишь, тут был портрет Кронсталла с женщиной в маске? Думаю, это и есть его вторая жена. Он познакомился с ней, ещё когда обретался в лесу на севере Лимераны, набирая последователей.

— То есть уже после того, как Кронсталл с Адельвуртом покинули Зондалур?

— Да. Ты права – не сходится, — тут же опомнился Элестайл. — её портрет никак не мог бы оказаться в Зондалуре. Но кто же тогда эта женщина в маске?

— Наверное, всё та же его возлюбленная, мать Варидарра… — предположила Мэйбл.

— Думаешь? Странное совпадение…

— В чём совпадение-то?

— Оли́ния, вторая жена Кронсталла, тоже носила маску.

— Зачем? — удивилась девушка.

— У неё лицо было изуродовано. Какой-то зверь напал, она вообще выжила лишь чудом.

— И Кронсталл полюбил изуродованную женщину? — поразилась Мэйбл. Этот вампир вызывал у неё всё большее уважение.

— Уж и не знаю… — задумчиво произнёс Элестайл.

— Не знаешь? — изумилась девушка. — То есть не веришь, что Кронсталл любил её?

— Ну-ка где тот портрет? — пропустив её слова мимо ушей, вампир кинулся перерывать уже просмотренные картины.

Отыскав Маску, он принялся сличать её с изображениями возлюбленной Кронсталла.

— Лично я просто уверена, что в маске и без запечатлена одна и та же женщина, — поделилась собственными наблюдениями Мэйбл. — Фигура, волосы, руки – всё сходится! Да и чувства к Маске у Кронсталла такие же, как на других картинах. Хотя, конечно, я ничего не знаю о его отношениях с Олинией.

— К Олинии чувства у него тоже определённо были, — ответил Элестайл. — Только кое-чего ты всё-таки не заметила.

— Чего? — заинтересовалась Мэйбл.

— Шрама на левой кисти Маски.

Женщина была одета в закрытое платье с длинными рукавами. Кронсталл стоял позади неё, обнимая левой рукой за стан, а правой держал её за руку. Она же накрыла его левую руку свободной рукой… и шрам на ней действительно имелся, только Мэйбл поначалу приняла его за дефект на старой картине. Она искала сходство Маски с матерью Варидарра… а не с Олинией.

— Выходит, это всё-таки Олиния? — заключила Мэйбл. — Вряд ли Кронсталл был фанатом женщин со шрамами.

Глава 59

— Выходит, — согласился Элестайл. — Но поскольку в Зондалуре не могло храниться портретов женщины, с которой Кронсталл познакомился уже после того, как навсегда покинул этот замок, и к тому же каждым изгибом тела Маска откровенно напоминает его первую возлюбленную, остается один вариант – Олиния и мать Варидарра одно и то же лицо. По правде сказать, у меня такое подозрение зародилось ещё раньше, чем я нашёл шрам у Маски.

— Поэтому ты сказал, что «уж и не знаешь», полюбил ли Кронсталл изуродованную женщину? — поняла наконец Мэйбл ту его фразу. — В смысле, полюбил ли или любил по-прежнему.

— Именно, — улыбнулся вампир. — Непонятно только, почему даже от Варидарра они скрыли тот факт, что Олиния его мать. Ведь, что Кронсталл его отец, он знал.

— А ещё дети у Кронсталла с Олинией были?

— Нет. Вследствие постигшего её несчастья она не могла иметь детей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Интересно, как связаны шрамы с невозможностью забеременеть? — еле слышно заметила Мэйбл.

— Действительно не очень понятно. Равно как и что вообще Олиния делала в лесу одна… и почему не сумела защититься от нападения зверя.

— Тебя удивляет, почему девушка не смогла противостоять зубастому хищнику?! — почти возмутилась Мэйбл.

— Не просто девушка, а маг.

— Откуда ты это знаешь? Уверен, что не мага Кронсталл не мог бы полюбить?! — вопросила она не без вызова.

Элестайл саркастически усмехнулся:

— Картина, где они на озере. Там Олиния кусает Кронсталла за шею. Она была вампиром. А значит, и магом. Кроме того, это общеизвестный факт.

Признаться, Мэйбл, когда она разглядывала полотно, показалось, что девушка целует Кронсталла, но если вампир говорит, что кусает – ему наверняка видней.

За разговором они посмотрели ещё пару пейзажей, Элестайл развернул очередной холст.

— О, боже! — воскликнула Мэйбл, причём по-английски, в шоке от представшего её глазам зрелища. Какой-то зверь из семейства кошачьих, возможно, барс, напал на девушку возле лесной хижины. Вернее, зверь уже додирал окровавленное тело своей жертвы. — Олиния? — она вопросительно посмотрела на Элестайла.

— А кто ж ещё. Значит, зверь точно покалечил её ещё до того, как Кронсталл с Адельвуртом покинули Зондалур.

— Но зачем Адельвурт нарисовал этот ужас?!

— Вот зачем, — Элестайл указал взглядом на правый нижний угол картины.

До сих пор внимание Мэйбл было приковано лишь к кровавой сцене посередине, и только теперь она заметила женский силуэт, прятавшийся за кустами справа. На женщине был плащ с глубоким капюшоном, полностью скрывавший её лицо. Тем не менее, Мэйбл вдруг показалось, что она узнала её:

— Шевада?!

— Вот мозаика и сложилась, — резюмировал Элестайл, сочтя вопрос девушки риторическим. — Именно эта тварь управляла зверем. Выследила Олинию и натравила его. Как маг, она наверняка была сильнее своей жертвы – ведь практиковала магию смерти. А уж ей и хищнику сразу Олиния и подавно не могла дать отпор. Я всё не мог понять, почему Кронсталл не залечил раны возлюбленной, если уже в то время между ними были отношения…

— Ты думаешь, такое возможно залечить без следа? — спросила Мэйбл с откровенным сомнениям в голосе.

— Насколько я понял из рассказов Лонгаронеля, наша сэйноррская троица – Дэлвир, Зэндел и Илинор – когда их нашли в подземельях Митрабарда, выглядела ещё хуже. Дэлвир, правда, оборотень, но Зэндел-то с Илинор вампиры, как и Олиния. Так что, как видишь, излечение очень даже возможно. Но это если действовать вовремя. Шевада, очевидно, изобрела способ помешать Кронсталлу найти Олинию раньше, чем раны той зажили, превратившись в жуткие шрамы. И самой Олинии тоже не давала лечиться – вероятней всего, держала её в бессознательном состоянии. Думаю, Шевада постаралась и в том, чтобы у Олинии больше никогда не было детей. При желании, магией можно как лечить, так и калечить.

— Но если Олиния оказалась полностью во власти Шевады – почему та её не убила? Ненавидела она соперницу, судя по всему, очень сильно.

— Только Шевада считала, что так доставит больше страданий и мужу, и его любовнице. Наверняка она была уверена, что в конце концов Олиния сама покончит с собой. После того как Кронсталл бросит её в отвращении. Только гадина просчиталась по всем пунктам, — холодно усмехнулся король. — Кронсталл не только не бросил Олинию, но и не разлюбил. И его любовь дала ей силы жить дальше. В итоге она вообще пережила Шеваду и наконец вышла за Кронсталла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Подожди, а Адельвурт… — опомнилась Мэйбл. — Если он видел, как зверь напал на Олинию – почему же не помог несчастной? Неужели и он не был в состоянии одолеть Шеваду?

— Да ничего Адельвурт не видел глазами, — возразил Элестайл. — И никаких доказательств виновности Шевады у него, очевидно, тоже не было – одна лишь уверенность, что всё произошло именно так. Он даже не знал, какой конкретно зверь покалечил Олинию – поэтому изобразил его похожим сразу на всех представителей семейства кошачьих, которые могли водиться в данной местности. Ладно, пора закругляться. Давай быстро проглядим оставшиеся холсты и пойдём. Ронд там, небось, уже весь извёлся.