Край Ветров: некроманс - Диэр Кусуриури

Постепенно мир перестал качаться и вальсировать. Обнаружив, что снова похож на человека, по крайней мере, количеством рук, Камориль в который раз заставил себя подняться. Ночь стала темней — золото почти полностью растворилось, впиталось в песок или ушло в море, — а того алого месяца как не было, так и нет.

Камориль подошел, прихрамывая, к телу на песке. Марик сидел рядом и держал обе ладошки над правым плечом спящего человека. Левое его плечо красовалось огромным уродливым шрамом. Камориль улыбнулся: видимо, юный целитель заштопал рану, как смог. Однако же, для такого молодого мага у мальчишки выходило справляться достаточно ловко и быстро. Пожалуй, даже слишком быстро. Видимо, Константин талант приемыша недооценил.

Зорея Катх никуда не ушел. Чтец что-то чинил на коленке, сидя на плоском камне неподалеку. Камориль снова повернулся к Марику и спросил:

— Ну? И что ты скажешь… о нем?

Мальчик, не убирая рук с правого плеча спящего, ответил задумчиво:

— Он тоже странный. И очень плотный. Внутри какой-то другой тоже, — потом мальчишка поднял глаза на Камориль: — А ты, выходит, паук? Ты убил дракона? Чтец сказал, что долг исполнен.

Камориль, прищурившись, глянул в сторону Зореи.

— Исполнен, говоришь? М-да. Ситуация, конечно… И, да. Я — паук. Частично. Правда, оказалось, что я намного больше паук, чем казалось. А насчет дракона… Я не буду тебе врать: я не знаю, что вообще произошло. Но задание мы свое выполнили — это факт. Чуди, какой была, больше нет.

— Значит, мы сможем вернуться домой?

— Ну да, — Камориль присел рядом с Мариком, вглядываясь в лицо спящего. — И этого с собой возьмем. О, — Камориль обнаружил острые уши «потерпевшего», — это еще что такое?

— Я ж говорю — он странный, — повторил Марик. — У него там и мышцы есть, чтобы ими двигать. Я себе тоже такие хочу, — потом мальчик ловко ухватил верхнюю губу спящего и потянул вверх: — И вот еще, смотри, какие у него зубы.

Камориль оценил.

— Экий он… и как ты с ним… как с хомяком. Ну так… ты, значит, заштопаешь его?.. — уточнил Камориль неуверенно. — Все с ним… в порядке? В этом плане…

— Ну да, — ответил мальчик. — Сейчас, чуть-чуть там, и там, и все. Но потом он будет много спать.

— Сам, значит, не пойдет?

— Не знаю. Люди, которых я до него лечил, после похожего где-то с неделю лежали… а этот… ну, я не знаю, в общем.

Камориль поднялся и пошел к камню, на котором сидел Зорея. Некромант чуял, что так просто от чтеца не отделаться. Да и неплохо было бы узнать, что там «забывал» зверь…

Зорея Катх поднял взгляд на Камориль. Во взгляде, в котором некромант ожидал увидеть презрение и ненависть, оных, почему-то, не обнаружилось, и это было странно, даже учитывая общую безэмоциональность, присущую лицу чтеца. В руках у Зореи что-то тускло поблескивало.

Камориль молчал, глядя на чтеца, чтец — тоже.

— И… что это было? — спросил, наконец, Камориль.

— Что?

— Все… это. Что ты видел? Когда я подошел к Мертвари…

— Ты воткнул ей в глаз свои кости, — ответил чтец, — и она зашлась в агонии. Ты упал — я думал, потонул. Другие две головы стали быстро гнить и, как будто бы, разлагаться. А потом она лопнула, как надувной шарик с водой. Только это была не вода. По всему берегу растеклись зловонные внутренности, похожие на вздутых змей кишки и полусгнившие ошметки, в общем, какая-то биологическая, мерзко воняющая каша.

— А этот? — Камориль кивнул в сторону тела на песке.

— Этот нашелся во вспоротом брюхе Чуди, еще живой.

— Вот как, — произнес Камориль. — А что ты с ним сделал?

— У парнишки был шок, — ответил Зорея, продолжая что-то блестящее теребить руками. — Он помнил, как Мертварь его сожрала, и помнил, как он был внутри… не понимаю, как ему удалось выжить, но — тем не менее. Он попросил меня помочь ему забыть это все.

— И ты помог?

— Да, конечно. Это мой долг, как чтеца — позволить человеку умереть спокойным и счастливым.

— Умереть? — Камориль еще раз, на всякий случай, оглянулся на Марика и ушастого на песке.

— Ты ж некромант. Разве смерть не висит над ним бледным исполином? Очевидно — парень не жилец. Он же наполовину переваренный.

Камориль снова оглянулся. Повернулся к Зорее:

— А что это у тебя?

— Это? — Зорея поднял повыше то, что держал в руках. — Это ожерелье из бусин памяти. В древние времена такие штуки считались ценным атрибутом посвященного чтеца. Их осталось в мире не так уж много, и мне вот выдали один комплект — в числе прочих артефактов, на всякий случай. И, думаю, случай как раз настал, так что теперь каждая бусина хранит ненужные тому человеку воспоминания.

— А что станет с бусинами, если человек умрет? — поинтересовался Камориль.

— Они будут снова пригодны к использованию, — ответил Зорея. — Это вообще давнее очень колдовство. Его практиковали во время древних войн, когда нужно было надежно спрятать от врага информацию и не выдать ее ненароком. Так что — память ими хранится надежно… И вернуть ее, попросту уничтожив ожерелье, никто не сможет. Понимаешь меня?

— Отлично понимаю, — проговорил Камориль, тщательно следя за своими бровями, чтобы те не выдали другого его понимания.

Похоже, Зорея промыл ушастому мозг. Но это у них вышло… взаимно. Иначе, чего это он так легко все рассказывает? Где пистолет? И почему Зорея не пробует их с Мариком порешить?

Еще до того, как вызвать призрачное лезвие и направиться к Чуди, Камориль понял, что, даже если вдруг он ее убьет, — ну, мало ли какие чудеса случаются, — останется еще Зорея со своим фанатизмом. И как с ним быть, Камориль не знал. Ведь Зорея пробовал прорваться в мозг неспящего Камориль без его на то согласия — а это уже одно из тяжелейших преступлений для чтеца. И у Зореи нет оснований думать, что Камориль, вернувшись в гильдию, станет об этом молчать.

— Мне отпустят все грехи, — внезапно сказал Зорея Катх.

— Что, прости?.. — Камориль вернулся в реальность.

— Я говорю, что теперь, если я вернусь, и расскажу, как все было, наш верховный чтец отпустит мне все грехи.

— Вот как…

— Мертварь была предсказана задолго до войны, еще тогда, когда пророки были вхожи в нашу гильдию. Тот, кто убьет зверя — так или иначе — становится кем-то вроде избранного. Ему разрешено в убийстве Чуди использовать все, что угодно. Это сверхзадача. Даже… запрещенное Заповедью Неугомонного Сердца перестает быть наказуемым.

— А почему же сразу, вместо чернодырых, совет гильдий не послал на Мертварь двадцать-сорок чтецов? — не удержался Камориль.

— Так они еще тогда не знали, с чем имеют дело. И пророчества… Сам знаешь, какое к ним отношение у нынешней молодежи.