Эта безумная Вселенная - Эрик Рассел

— Да, меня сняли со спутника, но мне ничего не известно о ваших кораблях.

— А ты знаешь, почему они не смогли взлететь?

— Откуда? Меня ведь там не было!

Хелман нахмурился, пожевал нижнюю губу и жестким голосом заявил:

— Здесь я задаю вопросы.

— Ну что ж, я слушаю, — ответил Гарольд-Майра.

— Но ты подумал: «Много пользы тебе принесут твои вопросы», — проницательно заметил Хелман, нахмурился и написал в документе еще одно слово: «Упрям». — Мне кажется, — продолжал он, — что мы оба ведем себя как малые дети. Противостояние не принесет нам никакой пользы. Почему бы не изменить отношение друг к другу? Давай будем откровенны. — Он улыбнулся, обнажив ряд ровных белых зубов, — Я выложу на стол свои карты, а ты — свои.

— Давай сначала посмотрим твои.

Улыбка Хелмана моментально исчезла. На бумаге появилось новое слово — «недоверчив». Потом он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Я полагаю, ты многое узнал об Империи во время своего долгого полета. Тебе известно, что она представляет собой могучее объединение различных форм разумной жизни. Так уж получилось, что в большинстве своем эти культуры напоминают твою и нашу, все происходят из той солнечной системы, где находится твой мир. Тебе рассказали — во всяком случае, должны были рассказать, — что Империя берет свое начало оттуда, что за многие-многие столетия она распространилась на четыре тысячи миров и продолжает расширять свои владения.

— Да, я это слышал, — признал Гарольд-Майра.

— Отлично! Значит, ты должен понимать, что стал жертвой нашего роста. Но, с другой стороны, тебе ужасно повезло.

— Пока мне не очень понятно, в чем состоит везение.

— Ты поймешь, обязательно поймешь, — обещал Хелман. — В свое время. — На его лице вновь появилась заученная улыбка, и он даже попытался говорить весело: — Могу тебя заверить, что наша организация настолько древняя и обширная, что мы не лишены толики мудрости. Наука дает нам невероятное могущество, мы способны полностью уничтожить целый мир, однако мы всегда осмотрительны. Опыт покорения множества планет говорит о том, что мы уязвимы. Более того, несмотря на свою силу, мы способны совершить ошибку, которая может стать роковой. Поэтому мы движемся вперед исключительно осторожно.

— Похоже, кто-то вас сильно напугал, — заметил Гарольд Гарольд-Майра.

После некоторых колебаний Хелман сказал:

— Ты прав. Я расскажу, как это было. Много десятилетий назад наш корабль совершил посадку на другую планету. И не сумел взлететь. Наши корабли-разведчики всегда летают тройками, так что на помощь первому отправился второй. Он также остался на поверхности планеты. Но третий корабль, находившийся на орбите, получил отчаянное сообщение о том, что на планете есть высокоразвитая разумная жизнь, какие-то неуловимые паразиты.

— И они завладели телами, которые вы им предоставили, — предположил Гарольд.

— Тебе известно об этой форме жизни? — осведомился Хелман, пальцы которого скользнули к невидимой точке на поверхности стола.

— Первый раз слышу, — ответил Гарольд. — Захват тел представляется мне самым простым объяснением.

— Наверное, — неохотно согласился Хелман и продолжал, не спуская пристального взгляда с Гарольда. — Паразитам не удалось овладеть телами всех людей. Несколько человек поняли, что им грозит, и заперлись на корабле, спасаясь от паразитов и от своих зараженных товарищей. Однако их было слишком мало, чтобы управлять кораблем, поэтому они отправили предупреждение на орбиту. Третий корабль сразу понял серьезность угрозы: если немедленно не принять самых решительных мер, то получится, что мы вручили ключи от космоса неизвестной силе. Оба корабля были уничтожены одной атомной бомбой. Позднее прибыл специальный корабль, чтобы свершить суровое, но необходимое действие. На планету сбросили разрушитель. Она превратилась в пылающее газообразное облако. Мы находились на волосок от гибели. Империя, несмотря на все свое богатство, науку и военную мощь, не может существовать, если нам неизвестна истинная природа наших соседей.

— Неприятная ситуация, — признал Гарольд Гарольд-Майра, — Теперь я понял, какова моя роль, — я образец чужой жизни.

— Совершенно верно. — Хелман вновь повеселел. — Мы хотим лишь одного: выяснить, безопасен ли твой мир.

— Безопасен для чего?

— Для прямых контактов.

— А зачем нужны прямые контакты? — не унимался Гарольд.

— Как зачем! Мне казалось, что человек твоего интеллекта понимает обоюдные преимущества контакта различных культур.

— Я вижу преимущества. Но я предвижу и негативные последствия.

— О чем ты говоришь? — Доброжелательность Хелмана постепенно улетучивалась.

— О включении в состав вашей Империи.

— Фу ты! — нетерпеливо воскликнул Хелман. — Во-первых, твой мир присоединится к нам только по собственной воле. Во-вторых, что плохого в том, чтобы стать частью Империи? И в-третьих, откуда тебе знать, что твое мнение совпадает с мнением соплеменников? Они могут думать иначе. Быть может, они с радостью вступят в нашу Империю.

— Однако два ваших корабля застряли на моей планете.

— Ага, значит, ты признаешь, что их удерживают насильственно?

— Я ничего не признаю. С тем же успехом можно предположить, что команды ваших кораблей поздравляют друг друга с тем, что им удалось сбежать из Империи, — а мой народ намерен вышвырнуть их вон.

Лицо Хелмана потемнело. Длинные изящные пальцы сжимались и разжимались, пока его дисциплинированный ум мучительно искал достойный ответ.

— Граждане Империи не бегут из нее, — наконец сказал он. — Ну а тем, кто пытается, далеко не убежать.

— Отрицание и согласие, — с интересом прокомментировал Гарольд. — И все практически одновременно. Но так не бывает. Либо убегают, либо нет.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Хелман говорил медленно и ровно, решив, что не позволит этому образчику спровоцировать себя. — Желание сбежать настолько же маловероятно, насколько неосуществимо.

— И первое следует из второго?

— Вовсе нет! — резко возразил Хелман.

— Ты сам, каждым словом, выносишь приговор своей обветшалой Империи, — заявил Гарольд. — Это же очевидно.

— Что ты знаешь про нашу Империю? — осведомился Хелман и скептически приподнял брови. — На каком основании судишь о ней?

— На основании истории, — ответил Гарольд. — Ваш народ настолько похож на нас, что вы и вести себя должны аналогичным образом. И если тебе не под силу понять смысл моих слов, то тут я ничего не могу поделать. Наш мир очень стар, невероятно стар, и мы многому научились у нашей истории, долгой и мрачной. У нас были десятки империй, хотя они и не разрастались до размеров вашей. И все они закончили свои дни одинаково — в выгребной яме. Все исчезли по одним и тем же фундаментальным причинам. Империи приходят и уходят, но маленький человек — вечен.

— Благодарю, — буркнул Хелман.

Он написал в документе: «Анархист», а потом, после некоторых колебаний, добавил: «Не вполне нормален».

Гарольд Гарольд-Майра улыбнулся чуть печально. Он не видел, что пишет Хелман, но точно знал, какие слова появляются на бумаге — как если бы писал их сам. Людям его планеты не требовалось смотреть на вещи, чтобы их увидеть.

Отодвинув документы в сторону, Хелман сказал:

— Всякий раз, когда наш корабль совершает посадку на чужой планете, мы идем на огромный риск, ведь о возможности межпланетных путешествий становится известно чуждым народам, чьи способности и устремления нам неизвестны. Однако мы вынуждены рисковать. Ты понимаешь? — Гарольд коротко кивнул, и тогда Хелман продолжал: — В настоящий момент твой мир задержал два наших лучших корабля. Твой народ, насколько нам известно, способен разобраться в том, как они устроены, создать по их образу и подобию множество кораблей и даже улучшить их конструкцию. И если твой народ выйдет в космос, он может начать распространение идей, которые не совпадают с нашими. Теоретически есть выбор между миром и войной. На самом деле выбор у твоего народа будет предельно простым: сотрудничество или гибель. Мне совсем не хотелось говорить об этом, но твое агрессивное поведение вынудило меня.

— Это всего лишь нежелание общаться, агрессии тут нет и в помине, — возразил Гарольд Гарольд-Майра.

— Кто не с нами, тот против нас, — заявил Хелман. — Мы не деспоты, просто реалистично смотрим на вещи. В зависимости от того, какого рода информацию получим от тебя, мы принимаем решение относительно твоего мира. Ты должен понимать, что представляешь здесь свой народ. Мы готовы считать, что ты, до определенной степени, разделяешь взгляды своего народа, анализ твоего поведения позволит нам сделать выводы…

— Нас либо канонизируют, либо распылят, — перебил его Гарольд.