Записки об Анне Ахматовой. 1963-1966 - Лидия Чуковская

«Воеводиных – ни младшего, ни старшего – на собрании не было: младший – в больнице, лечится от пьянства, старший – за несколько дней до этого на заседании бюро секции прозы подрался (буквально) с Даром – за то, что тот посмел сказать ему, что в нетрезвом виде на бюро приходить не следует. Его дело будет разбираться в партбюро. О младшем говорилось с трибуны – думается, его песенка спета.

Вот – «доносье» о наших ленинградских бурях».

В заключение привожу запись из Дневника К. Чуковского, сделанную им 18 января 65-го года:

«Литераторы в восторге. В Ленинградском Союзе Писателей были перевыборы и с грохотом провалили Прокофьева, который состряпал «дело Иосифа Бродского». В правление выбраны «бродскисты»:

Добрынина [Грудинина. – 71. Ч.]

Долинина

Эткинд и др.

Такое крошечное и хрупкое торжество справедливости вызывает восхищение всего литературного мира» («Дневник-2», с. 367).

Собрание, на котором был провален А. Прокофьев, изображено также М. В. Латманизовым – см.: «Разговоры…», с. 92.

187 «В этот день на операционном столе должно было выясниться: какая причина вызвала желтуху, каково имя болезни. Камень в желчном протоке? Рентген не показывал камня. Киста аппендикса? Да, быть может, и киста, но профессор Виноградов предполагал рак поджелудочной.

Мы сидели в вестибюле больницы: Раиса Ефимовна Облонская, Нора Яковлевна Галь и я.

Перед нами ходили, вставали, присаживались и вставали снова – Саша, Галя, Исаак Абрамович.

Спустилась к нам знакомая докторша, объявила, что Фрида уже в операционной. Ушла. Спустилась снова: сделали еще раз, в последний раз, рентген. Камня нет.

Осталась одна слабая, слабейшая надежда: опухоль железы, но не злокачественная. Один случай из миллиона. Бывает.

Я смотрела на Изю и девочек, стоявших перед нашей скамьей. Фридины дочери и Фридин брат. Три варианта ее лица: бровей, глаз, ресниц, скул, волос. Держались они все спокойно. Галя была румяна, как всегда. Саша, как всегда, смугла и глазаста. Ни истерик, ни стиснутых губ и рук. Ни рисовки, ни позы. Спокойные, обыкновенные речи. Фридины дочери, воспитанные ее мужеством и ее чувством достоинства. Перед лицом самого горького горя, которое им когда-нибудь доводилось или доведется испытывать, они вели себя свободно, непринужденно, с большим непритворным мужеством.

Докторша вернулась в третий раз. Брюшина вскрыта, Виноградов прав: рак поджелудочной.

Я видела, как схлынул румянец с Галиных щек и, побелев, Галя стала более обычного похожа на Сашу и Фриду.

Все окружили докторшу: та что-то чертила на бумаге, объясняя, как расположена опухоль и почему к ней нельзя прикоснуться. А я осталась сидеть: все равно не увижу. А если и увижу, то – что?» (Лидия Чуковская. Памяти Фриды. Звезда, 1997, № 1.)

188 Привожу целиком нашу телеграмму к Р. А. Руденко и в отрывках письмо К. И. Чуковского к Л. Н. Смирнову:

«Генеральному Прокурору СССР Роману Андреевичу Руденко

Вот уже год тянется так называемое дело Бродского. Молодой талантливый ленинградский поэт несправедливо осужден как тунеядец. Его дарование и квалификацию, особенно как поэта-переводчика, высоко оценили такие мастера советской литературы, как Маршак, Чуковский, Ахматова, Паустовский. Несправедливый приговор взволновал самые разные слои советской интеллигенции. За границей дело Бродского смущает и тревожит друзей нашей страны. Наше беспокойство усугубляется плохим состоянием здоровья Бродского: порок сердца, острая психостения. Просим вашего скорейшего вмешательства для отмены несправедливого приговора.

Члены Союза Писателей 71. Копелев, Р. Орлова, А. Чуковская 2 февраля 65».

Отрывки из письма К. Чуковского к А. Н. Смирнову:

«Дорогой Лев Николаевич! С радостью узнал, что дело Иосифа Бродского поступило теперь в Ваши руки. Теперь я могу надеяться, что это злополучное дело, так глубоко встревожившее нашу интеллигенцию, будет решено справедливо.

Вам, опытному юристу, не нужно доказывать, сколько нарушений закона допущено во время невежественного суда над Бродским – суда, который был для ленинградской молодежи тяжелым моральным потрясением. Прямое нарушение закона Вы увидите с первого взгляда. <…>

Я глубоко убежден, что несправедливый и жестокий приговор по делу Бродского будет наконец отменен, и молодой поэт возвратится в Ленинград, в литературную среду, необходимую для его профессиональной работы. С глубоким уважением

Корней Чуковский 12 февраля 1965 г.».

189 Михаил Александрович Дудин (1916–1994) – поэт, литературовед, прозаик и переводчик. «Как поэт Дудин сформировался на фронте, – сообщает 2-й том КЛЭ, – (сборники «Фляга», 1943; «Военная Нева», 1943; «Дорогагвардии», 1944; «Костер на перекрестке», 1944). Военно-патриотиче-ские стихи Дудина по своей тональности мужественны, энергичны. В них создан лирико-романтический образ советского солдата, активного гуманиста. После войны Дудин пишет о труде советского человека, о борьбе за мир, о жизни послевоенной Европы: сборники «Считайте меня коммунистом» (1950), «Родина» (1952), «Сосны и ветер» (1957), «Мосты. Стихи из Европы» (1958), «Упрямое пространство» (I960). Поэзия Дудина, звучная и волевая по своему ритмико-интонационному строю, остропублицистична, оптимистична и эмоциональна». Писал М. А. Дудин и повести, например, «Где наша не пропадала» (1967).

…Когда, в январе 1965 года, произошел «переворот» в Ленинградском отделении Союза Писателей и А. Прокофьев вынужден был уйти – одним из руководителей Правления стал М. Дудин. Вот почему А. А. со своей просьбой обратилась именно к нему, к Дудину.

Упомяну о двух стихотворениях М. Дудина, посвященных Ахматовой уже после ее кончины. Одно «Летят года…» (1978), другое «Надпись на книге А. А. Ахматовой» (оба – см.: «Об А. А.», с. 459–460). В первом Дудин называет Ахматову «Сафо двадцатого столетья» и пересказывает в стихотворных строчках ее разговор с ним о поэтах и поэзии; из второго привожу четыре строки:

Исповедью откровений,Каждой своей строкоюПравда ее творенийВстала над клеветою.

В 1988 году Михаил Александрович Дудин возглавил Комиссию по литературному наследию Анны Ахматовой при СП СССР.

190 Через много лет – в 1976 году! – Константин Симонов (член советской делегации в Сицилию) писал В. Я. Виленкину:

«Я был в Италии, в Таормине, когда Анне Андреевне присуждали там премию, когда вокруг нее шумели и суетились, в сущности, в огромном большинстве своем не имевшие представления о ее поэзии люди.

…Анна Андреевна испытала разочарование, когда почувствовала и поняла не слишком большую литературную весомость этой премии, ощутила суетливо-рекламный, даже отчасти литературно-туристский характер суеты вокруг этого…