Ключ от всех дверей - Софья Ролдугина

Кирим улыбнулся, чуть склонив голову набок. Рубиновые пряди, сегодня не сдерживаемые ничем, рассыпались по плечам.

— О чем вы задумались, леди? — глубокий голос пробрал до костей.

Я встряхнула головой, прогоняя наваждение перезвоном серебряных колокольчиков. Получалось… не очень. Наоборот, идея зайти к Кириму казалась мне все более и более замечательной. Мне никогда не приходилось подвергаться воздействию вина, но, кажется, опьянение должно быть именно таким. Восхитительная легкость, и быстро-быстро колотящееся сердце, и мурашки по коже…

— Ни о чем, лорд. Как насчет нашей сделки? — улыбнулась я, опуская ресницы. — Вас все еще интересует мой рассказ о путешествии?

Кирим словно задумался.

— Сделка… ах, да. Проходите, госпожа Лале. Не стоит задерживаться на пороге. У нас, в Доме Осени, говорят, что это дурная примета, — церемонно склонился он, направляя меня в комнату.

— В таком случае, не будем пренебрегать осенней мудростью, — шагнула я через порог.

В покоях было жарко. Трепетало низкое пламя в очаге, переливались багряно угли. По углам были расставлены лампы из дорогого стекла темно-гранатового оттенка, внутри которых по ароматному маслу метались язычки огня. Половину пола занимал пушистый ковер с разбросанными там и сям подушками — тяжелыми, бархатными. Я бы на такой подушке могла бы поместиться целиком, если бы свернулась в клубочек, а здесь их была рассыпана добрая дюжина. У края ковра стоял низкий стол с двумя бутылями, бокалами и блюдом фруктов.

— Вы ждали… — «кого-то» хотела я закончить дежурную фразу, но сказала: — …меня?

Кирим обернулся, и пляска пламени отразилась в его зрачках.

— Я ждал вас, Лале, — согласно наклонил он голову. И произнес тихо настолько, что это могло мне лишь померещиться: — Всю жизнь…

— О… — смутилась я, ощущая, как вспыхнули румянцем мои щеки. — «Эликсир откровения» у вас? — неловко попыталась переменить тему.

— У меня, — тонко улыбнулся Незнакомец. — Вот он, — Кирим присел на одну из подушек, указывая мне на другую, и покачал в руке одну из бутылей — полупустую. — Надеюсь, этого достаточно, чтобы я мог рассчитывать на подробное и увлекательное повествование о ваших приключениях с тем мальчиком… Мило?

Имя моего ученика коснулось губ напоминанием о поцелуе… и бритвой резануло по оголенным нервам.

Я медленно, осторожно опустилась на подушки.

Надо что-то решать в наших отношениях… А вместо этого я собираюсь провести вечер в пустой беседе с Незнакомцем! «И хорошо, если только в беседе», — шепнуло мне благоразумие.

Ох, Лале, Лале, доиграешься, дотянешь время…

— Леди? — прохладная напудренная ладонь коснулась моей щеки. — Что с вами?

— Ничего… — только и сумела прошептать я. — А этот эликсир… он точно подействует? — предприняла я последнюю попытку взять себя в руки.

— Не верите мне? — усмехнулся Кирим и наклонился к столику. Откупорил пробку, наполнил бокал… Погрел в ладонях — и неторопливо осушил его. — Спросите что-нибудь на проверку? — губы изогнулись в улыбке. Краска немного расплылась, и казалось, что они измазаны в крови.

По спине прокатилась волна жаркого ужаса… почти сладостного.

— Вопрос… — интересоваться чем-нибудь безобидным смысла не было, поэтому я решила поставить на кон все. — Какое отношение Дом Осени имеет к покушению на Ларру?

— Прямое, — ответил Кирим и скривился. Я впервые увидела выражение открытого недовольства на его лице — и к моему удивлению, такой, оживленный и немного взволнованный Кирим понравился мне до одури. — Еще вопросы?

— Кто организовал покушение на Ларру?

Кирим выдержал лишь небольшую паузу.

— Я, — с явной неохотой признался он. — Мне было поручено снабдить леди-секретаря алхимическим мешочком и ядом… — Кирим прерывисто вздохнул, прикрывая глаза. — Лале… могу я попросить вас не задавать мне более подобных вопросов? Рассказывать о том, что я дал клятву держать в секрете… несколько болезненно. И мне бы не хотелось… вызвать неудовольствие Его величества Амиро.

В памяти тут же зазвучал рассказ Холо о наказаниях для изменников в Доме Осени.

Мне как будто углей за шиворот засыпали, когда я внезапно осознала, какой опасности подвергла Кирима по неосторожности. Конечно, мы враги — из разных раскладов, из разных Домов, но пользоваться его доверием… так… это подло.

— Простите, — повинилась я, пряча взгляд. — В последнее время я сама не своя… Совершаю поступки, которым нет оправдания… — перед глазами пролетела сцена того, как Мило пытался удержать меня от неурочного визита в библиотеку Амиро. — Говорю всякие глупости… Прошу простить меня.

Прохладные пальцы подцепили мой подбородок, заставляя запрокинуть голову. Я медленно подняла ресницы — и встретилась взглядом с Киримом, оказавшимся вдруг совсем-совсем близко.

— Лале… — тихо произнес он. Я дернулась — и застыла, попав в плен темных глаз, в глубине которых отражались мерцающие угли. — Что беспокоит вас? Я же вижу, что вы уже долго терзаетесь какими-то тяжелыми мыслями. Почему бы не поведать мне о ваших сомнениях? Клянусь, ни слова не выйдет за эти стены.

Я закрыла глаза. Голова кружилась, я словно падала с высоты — вниз, в пропасть, без дна…

«Мило, Мило, Мило…» — светилось в мыслях, как спасительный сигнал маяка.

— Лале?

Мое собственное имя упало тем самым последним камушком, который увлекает за собой лавину.

— Я в западне, — прошептала я почти беззвучно, чувствуя, как мое дыхание отражается от чужой кожи… так близко… — Я в западне, я не знаю, что делать… Так долго я была одна, не искала ни любви, ни дружбы… Слишком больно, слишком сложно… А сейчас… он… он…

— Кто он?

Я осеклась.

— Он… тот кого я люблю… без кого я не могу жить, и падаю в безумие, и умираю… Сначала это было почти незаметно — привязанность, просто привязанность, да… Но теперь… Все мои мысли только о нем, и даже сейчас…

«Мило, Мило, Мило…»

Да что такого в воздухе этой комнаты, что заставляет меня пылать и путает мысли?

Наваждение…

— А он… — его дыхание пощекотало мою шею. — Он любит вас?

— Да… Да, да!

Молчание.

— Он… говорил об этом?

Безжалостная память не дала мне солгать. Даже самой себе.

— Нет… не говорил, но…

— А почему тогда вы думаете, что это он — ваша судьба, Лале? — обласкал меня глубокий голос, растворяясь в горячей крови. — Вдруг это — просто притяжение тел? Любовь вечна, а влечение — проходит с рассветом… Говорил ли он, что любит вас, Лале?